Путь в небо (Nothing personal, just business)

      Передышка       В Бар заходить не стал, ни к чему раньше времени, за пару километров до долговского блокпоста свернул на юго-запад, по пустырю напрямик к Дикой территории. Маяк работал не переставая. Обещанных собак не встретил, кстати, но слышал, как завывали за холмом в отдалении. Ну и хорошо, а то многовато приключений для одного рейда, да и патронов не густо осталось.        Дикие территории… Место и на пересечении ключевых маршрутов, и возле долговского Бара, и на артефакты богатое, так что должно быть обжитое и относительно безопасное. На практике ситуация прямо противоположная: сюда стекаются те, кто и контролировать ходовой сектор хотят, и с «Долгом» не в ладах. Бандиты, грабящие несущих на Янтарь артефакты сталкеров, всякий сброд, причем иногда вооруженный очень даже не плохо. Временами останавливаются наемники и тоже гостеприимностью не отличаются. Розовая мечта – заиметь контроль над сектором, но сделать это синдикату никто не даст, по крайней мере, на длительное время.       Но настоящие хозяева Дикой территории вовсе не люди – мутанты. Какая сила тянет их в развалины Ростка, я не знаю. Собачьи стаи, тушканы, изломы, кровососы, полтергейсты – вот неполный список обитателей. Здесь же жил ставший легендарным Стронглав – матерый кровосос, сгубивший немало сталкеров. «Долг», который не устраивают постоянные набеги тварья на западный блокпост, периодически выдвигается в сектор на зачистки, и на неделю-две после этого становится спокойнее. Хоть какая-то польза есть от черно-красных.       Понятно, почему я не хочу отправлять Сиесту одну? Раз на раз не приходится – можно пройти сектор налегке, а можно встрять так, что впору требовать поддержку артиллерии, вертолет и немедленную эвакуацию.       Я вошел на Дикую территорию с севера, чуть западнее того места, где должен ждать долговец. Пересек искрящую электрами железную дорогу, прошел вдоль нее на восток, пока по правую руку не осталась вышка. Шел осторожно, старался не высовываться на открытое место, посматривал в оптику на удобные для стрельбы позиции. Видневшиеся вдалеке верхние этажи недостроенной высотки – одно из любимых мест стрелков — выглядели пустыми, но дать гарантию не взялся бы. Пару раз показалось, будто ловил чей-то взгляд. Две коричневых собаки, скуля, кинулись наутек из-за железнодорожного грузового вагона – пропустил. Да на самом подходе вынырнула из гаражей стая тушканов голов в семь-восемь и с визгом накинулась – дорасходовал начатую обойму «глока». Прочные ботинки и комбез мелкие верткие хищники не прокусили, в кисти вцепиться не дал, так что обошлось без травм.       Долговец уже ждал на первом этаже маленького проходного здания. Сидел на куске бетонной балки, положив на колени автомат «абакан» с подствольником, и скучал. К ноге прижимался фирменный рюкзак. Морда под черной маской, но фигура узнаваема – здоровячок такой с метровыми плечами. «Зарю» даже для приличия не удосужился надеть, или дошло наконец, что все равно не убедительно? Я неторопливо приблизился, оценивая обстановку.       — Долго ходишь, — неприязненно буркнул он вместо приветствия. – Дело сделано?       — Конечно.       Фильтрующая маска приглушила голос. Я поставил чемодан. Металлические уголки тихо звякнули.       — Один?.. А второй?       — На момент контакта у объекта был только один контейнер – этот.       — То есть проебали! – агрессивно подытожил посыльный.       Я равнодушно пожал плечами. Не хотелось напоминать очевидный факт, что вести клиентов по всему маршруту и сдувать с них пылинки в контракт не входило, и я действовал в рамках задания, не больше и не меньше.       Долговец недовольно засопел, рассматривая груз издалека. Руки не тянул. Я терпеливо молчал и изучал стенку поверх его головы, ожидая, пока раздуплится.       — Ладно, — наконец неохотно процедил и полез в рюкзак. Вытащил черный непрозрачный пакет размером с книгу и протянул. Подался к грузу…       — Стоять, — сухо бросил я, разворачивая пакет. Рубли… ну хорошо, хоть не десятками. Деньги я тщательно пересчитал, не обращая внимания на сердитое сопение. Сумма точно соответствовала заявленной, и этот человек стал чуть менее неприятен. Я даже снизошел до того, что буркнул:       — Удачи, — и, развернувшись, без лишних расшаркиваний пошел назад. Поглядывая через плечо, чтоб не делал лишних движений.       Вздохнул свободно, оставив здание позади. Все! Закончил это начинавшееся интересно, но на поверку оказавшееся банальным и муторным дело. Теперь встретить Сиесту и отдыхать. Пожрать в первую очередь хорошенько, сто грамм сверху для шлифовки впечатлений и душевного равновесия. На ночь на Баре останусь, а утром – домой, проверить счет, раскинуть парням гонорары и лежать на диване, плевать в потолок. Соскучился я что-то по этому занятию.       Но привычного морального удовлетворения от хорошо сделанной работы не было. Захват прошел быстро и чисто, были все причины радоваться и задирать нос. Но радости почему-то не было. Зато остался на языке какой-то очень слабый привкус, подспудно зудящий, как комариный укус. Даже не предчувствие, просто что-то невнятное.       Я постарался выбросить из головы. Пустое.       День между тем поворачивался к вечеру. Похолодало, руки стали ощутимо подмерзать. Я вдоль стенок прошел на юго-запад, прощемившись между фонящими домами, к той самой недостроенной высотке, подстрелил по дороге вялого снорка, жравшего падаль. Поднялся на второй этаж, уселся возле стены в дальней части, подальше от просматривающихся пролетов. Дождусь девчонку и пойдем, долговец к тому времени свалит на базу, конечно. Над обрушившимся подземным переходом заливисто лаяли собаки, временами срываясь на скулеж – с кем-то сцепились. Потом затихло, только электры потрескивали на дороге. Недавно была очередная зачистка, больно уж чисто сегодня на Дикой территории. Может, к встрече и приурочили, расчистили посыльному дорогу и обезопасили ожидание.       Пришло сообщение от Макса – писал, что все в порядке, встретились с человеком разводящего, отдали посылку. Это была хорошая новость, хотя я и не сомневался. Надо теперь мониторить счет на предмет поступлений. Правда, одна строчка в лаконичном сообщении напарника не понравилась.       «Интересовались грузом». Ну, и как это понимать?        Время шло, шло, а Сиесты все не было. Я посматривал на ПДА в ожидании увидеть сигнал ее и Рури устройств – в одной сетке, пропустить невозможно. Расчетное время прошло. На периферии раз мелькнула точка, но двигалась она в обратном направлении – от Бара на запад. Полчаса списал на непредвиденные осложнения на маршруте, проверил сводку – ничего. Через час отморозил задницу и стал злиться. Через полтора уже раздраженно строчил сообщение Рури, но тут ПДА задергался в руках.       «Идет от туннеля, встречай».       Что? Какого черта он ее отпустил одну через половину Дикой территории?       Вскоре на краю экрана и впрямь появилась одинокая точка. Поползла по дороге.       Ну ладно! Я усмехнулся во мраке здания и поднялся, разминая ноги. Донельзя странный разговор с Сиестой, случившейся перед уходом на Радар, оставил неоднозначный осадок. Конечно, у девчонки есть сугубо практические причины желать мне долгой жизни – хотя бы потому, что я буфер между ней и охочими до развлечений мерками. И все равно это было до черта странно. Может, опять затеяла хитро закрученную комбинацию по разведению на бабки ничего не подозревающего меня?       Хорошо, если так. Додумывать другую мысль почему-то не хотелось. Она здорово отдавала галлюциногенным бредом.       В общем, коль уж закончил с контрактом, самое время заняться девчонкой и поставить маленький, но интересный эксперимент. Кое-что проясню.       Подхватив рюкзак, я сбежал по лестнице и, выбрав участок почище, уселся на землю. Прислонился спиной к стене, чуть сполз вниз, подогнул одну ногу под себя. Точка на экране подалась было в другую сторону, но затем – хватило мозгов проверить ПДА – двинулась в правильном направлении. Убедившись, что Сиеста совсем недалеко, я резво сунул ПДА в разгрузку и закончил образ: закрыл глаза, скорчил мужественно-страдальческую мину и тяжело задышал. Прошла минута, вторая…       — Муз! – наконец громко ахнули рядом. По бетонным плитам процокотали быстрые шаги.       Нежные (по идее) женские ручки схватили за разгрузку и затрясли, как пыльный коврик. Уй, ё!.. По-моему, это все-таки попытка добить, нельзя же так с предположительно раненым!.. Приняв героически сдерживаемый смех за предсмертные хрипы, Сиеста удвоила усилия. Будто в море во время шторма попал, аж замутило.       — Что с тобой?!.. Муз!..       Не заржать, не заржать, фух, спокойно… Я уже четыре года Музыкант – Музыкант, между прочим, а не Муз!       — Черт... — в растерянном голоске проклюнулись ласкающие ухо панические нотки, и болтанка прекратилась. – Очнись, пожалуйста!.. Ты ранен?..       Нет, блин, поспать прилег. Чувствуя, что сейчас не выдержу, я кое-как разлепил глаза и трагическим голосом выдавил:       — Да…       Сверху нависало испуганное бледное личико с большущими, в пол-лица, глазищами. Боже, какая прелесть!.. Я умилился и даже простил грешок-другой. Помельче.       — Где?.. – тревожно спросила девчонка, пытаясь что-то рассмотреть в сумраке.       Секунд пять наслаждался видом, а потом торжественно сунул ей под нос поцарапанный палец. Хоть убей не помню, когда успел поцарапать. Сиеста замерла и непонимающе уставилась на него.       — Экзамен по медподготовке ты провалила! – бодро сообщил я, расцветая самой радостной улыбкой.       Отшатнулась, как от прокаженного, лицо мгновенно пошло алыми пятнами. Глаза расширились.       — Ты… ты… — задохнулась она, — ах ты…       И тут я совершенно ясно понял, что сейчас будут убивать. Не дожидаясь, резко перевернулся и вскочил на ноги.       — Ах ты, скотина!!. – отчаянно заорала Сиеста и сорвала с плеча винтовку. Едва успел выхватить из рук.       Следующие пять минут я резвым кабанчиком носился кругами вокруг высотки, пытаясь одновременно не споткнуться и не проморгать мутантов. Но они не торопились показываться. Даже собаки, временами подающие голос где-то над подземным переходом, испуганно притихли.       — Ай-яй-яй, как не стыдно ругаться, — на ходу пенял выдающей совершенно непечатные выражения девушке. Давно не получал столь исчерпывающей характеристики. — Ты вообще хочешь попасть в бар?.. Или до утра будем бегать?       — А ну стой, ушлепок! – мимо просвистел немаленький камень и, врезавшись в стену, отскочил на землю.       Я хохотнул, пригнулся и метнулся в сторону. Знал, конечно, что это будет увлекательно, то на такую бурную реакцию даже не рассчитывал. Да, определенно нравится ее бесить.       Потом Сиеста выдохлась, схватилась за бок и рухнула на ступеньку. Я подошел и остановился на безопасном расстоянии.       — И незачем так бурно реагировать, — заметил, как ни в чем не бывало.       — Доволен, да? – с ненавистью простонала девчонка, пытаясь отдышаться. – Развлекся, да?!       — Ага. Ну что, пойдем или попробуешь ещё?       — Когда-нибудь… я вспомню тебе… все.       Ох, чувствую, не проснусь однажды. Но оно того стоило. И результат получился интересный – обдумаю на досуге.       Красная Сиеста отдышалась, и я джентельменски подал ей оружие и руку, попутно заблокировав локтем быстрый тычок в солнечное сплетение. Предсказуемо.       Напрямик, через ангар, не повел – фонит внутри сильно, без научного комбеза нечего и соваться. Повернул в обход одноэтажных домов. Стемнело с опозданием, но зато одним махом, будто выключили свет. Сиеста достала ручной фонарик, шарила конусом света по руинам, в луче танцевала пыль. Сопела сердито, искоса посматривая. Не верю, что забыла, скорее — ждет, пока расслаблюсь, чтоб подкинуть какую-нибудь пакость. Но делала она все почти правильно – вперед не лезла, держалась рядом, говорила вполголоса, лишних движений не совершала. Хоть чему-то научил.       — Вы задержались, — на ходу заметил я, прокладывая безопасный путь. Асфальт на Дикой территории сохранился неплохо, только трава наросла в трещинах.       — Мне надо было собраться. Я же не могу сорваться вот прям в ту же минуту! – поглядела как на дурака Сиеста.       Ну, действительно. Я вздохнул, понимая, где промахнулся. Рассчитывая время, учел расстояние, сложность маршрута, квалификацию проводника… забыл об одном: что Сиеста – это Сиеста. Глаза она там, что ли, красила два часа… Разницы не заметил, если честно.       — И вообще! Зачем было присылать этого головореза?       Даже не сразу сообразил, что она так элегантно Рури обозвала.       — Он мне не нравится, — категорично заявила Сиеста. – Похож на маньяка-педофила!       Чего-о?.. От неожиданности я поперхнулся и сбился с шага.       — Причем отсидевшего три ходки и выпущенного на свободу только по недосмотру суда. Ты видел, сколько у него наколок? Он же синий!       — Да ладно, — отмахнулся я. — Тут каждый второй похож на маньяка.       — Не правда! – упрямо не согласилась она. – Лок не похож, и Макс, и Дуал тоже! Ну, снайпера твои – это да… особенно эта змеюка! Брр… И на украинца ещё согласна, он здоровый, но добрый… Но не Рури – он реально жуткий!       — А я?       — Чего? – моргнула сбитая с мысли Сиеста.       — Я на кого похож?       Несколько секунд девчонка оценивающе смотрела, потом решительно резюмировала:       — На сволочь!       Ну, и не сомневался. Хмыкнув, я придержал ее за рукав и ткнул в притаившуюся чуть в стороне и почти не заметную на бетоне жадинку. Аномалию выдавали только стянутые кучкой осколки кирпича и сор.       — Не зевай, ворона.       — Сам смотри, ты ведущий или как? – огрызнулась девчонка и вдруг, повернувшись, с силой врезала кулачком. – Голову оторвать за такие дебильные шуточки!.. У тебя совести совсем нет, да?!       Я тихо засмеялся и потер плечо – саданула чувствительно. Сиеста мученически закатила глаза.       — Господи, кого я спрашиваю. У тебя ее отродясь не было.       — Была, — из вредности не согласился я. – Но трагически скончалась. Я ее закопал рядом с честью и верой в человечество. Напомни, чтоб прогнал по курсу медподготовки.       — Да знаю я! Растерялась просто.       — Твое «растерялась» могло бы стоить жизни, будь я в самом деле ранен. А если бы был сломан позвоночник?..       Сиеста не нашла, что ответить, и только недовольно засопела.       Мы прошли платформу возле железнодорожной ветки, усеянной чуть мерцающими трамплинами. Вдали, за заводским корпусом, пронзительно завыли собаки – девчонка поежилась и подвинулась ближе ко мне. Короткая винтовка нервно шарила вслед за лучом света. Меня все тянуло включить более практичный ПНВ, но тогда пришлось бы погасить фонарик. И заставить девчонку, у которой нет девайса, двигаться вслепую. И паники, и риска больше.       — Как ты одна ходишь? – спросил, вслушиваясь в собачьи трели. Не похоже, чтоб гнали добычу или дрались. И приближаться вой не думал.       — Как, как… ножками. Только здесь как-то… жутковато, — призналась Сиеста, напряженно глядя по сторонам.       Я прислушался к ощущениям и согласно кивнул:       — Мне тоже.       Не стал говорить, что сегодня Дикая территория как чистый проспект. Здесь частенько водятся вещи и пострашнее дремучих страхов.       — Врешь! — не поверила и даже остановилась.       — Правда. Заброшенные руины ночью – не самое приятное место при любом раскладе. Поэтому и не люблю ходить ночами… Тихо. И прикрой фонарик.       Видневшийся слева участок мне не нравился. Пересечение нескольких веток железнодорожных путей, тянущихся вдоль заводских корпусов. Искрили электры, выстроившись сплошной полосой на железке. В дальнем конце, возле разломанных ворот, невысоко над землей медленно летало светящееся электрическое облако. Полтергейст. Издалека они чуют не очень хорошо, так что должны проскочить.       Так и случилось. Быстрым шагом перебежали ответвление железной дороги и скрылись от летающей нечисти за вагонами.       — Да ну! Чтоб ты чего-то боялся? Крутой парень и все такое… — шепотом подначила Сиеста, убедившись, что полтергейст остался позади.       — Не боятся только непроходимые дураки, — так же негромко просветил я. – Умные используют страх. Ну, или как минимум, не дают ему командовать.       — Это как? Глаза замазывают, что ли?       — Чего? – не понял я.       Девчонка смутилась.       — Ну, анекдот такой есть… про сталкера и кровососа.       — А… нет. Я про адреналин и инстинкт самосохранения. Если голову не терять, штуки полезные.       Протиснувшись между домами, оказались недалеко от гаражей. Справа темнел вход в ангар, который мы обошли стороной. Трупы тушканов уже исчезли, на асфальте остались только несколько тонких костей. Расположение аномалий за прошедшие несколько часов не изменилось. Миновали проходное здание, где встречался с долговцем, и вышли на другую сторону. Отсюда тянулась прямая дорога к западной заставе «Долга» на Баре.       — Ты здесь вообще была?       — Здесь? Чуть-чуть совсем. Была на Кордоне, на Свалке… потом в Мертвом городе, но я плохо помню, как до туда добрались – ориентировалась слабо, да и вели меня…       Сиеста тяжело вздохнула и пнула подвернувшийся под ногу камень. Он подлетел и ухнул в траву.       — Ага, тот придурок, который захотел познакомиться поближе, — вспомнил я обстоятельства нашей встречи.       — Угу… Сбылась мечта идиотки.       — Стой!       Сиеста послушно замолчала и замерла. Я прислушался и всмотрелся в темноту: впереди что-то было не так. Левее, возле забора и остова сгнившей машины, темнота шебуршала и двигалась. «Р-рр… гр-р…» — донеслось оттуда глухое рычание.       — Дай фонарик, — тихо сказал я и протянул левую руку. В ладонь ткнулся нагретый пластиковый корпус. — Без команды не дергайся.       Положив цевье винтовки на левое предплечье и приготовившись стрелять, я направил фонарь вперед. В рассеянном луче света показались три силуэта. Крайний рослый пес со светлой шкурой обнажил гноящиеся черные десны и угрожающе зарычал. Морда у него была выпачкана красным. Сиеста шумно втянула воздух.       — Муз, они что-то жрут! – нервно шепнула она.       Псы окружили тело, лежащее ничком. Виднелись только ноги в ботинках с толстой подошвой и темные штанины. Мы отвлекли собачек от позднего ужина.       — Обходим по стене, — я сделал приставной шаг боком, — они заняты.       Собаки настороженно следили, шумно принюхиваясь и разинув пасти. Плешивые морды со слепыми, затянутыми бельмами глазами поворачивались вслед. Коричневый пес вскочил передними лапами на труп и тонко заскулил. Сиеста, в эту минуту неожиданно демонстрирующая изрядную выдержку, заметно вздрогнула, но не сорвалась. Умница девочка.       Мы прошли половину пути и оказались прямо напротив мутантов. Слепыши, рыча, сдвинулись навстречу. Я приглашающе качнул винтовкой, и собаки остановились. Бросил взгляд на труп – темная форма, видневшиеся с этого ракурса красные вставки… «Долг» потерял ещё одного бойца. Убыльная у группировки выдалась неделька.       Если только не…       Мысль пришла неожиданно и заставила застыть. Да нет, глупость, простое совпадение…       — Сиеста, — позвал я, не оборачиваясь, — за спину. Быстро.       Псы, недоделки-телепаты, заволновались, уловив изменение настроя. «Спокойно, – громко подумал я, — кушайте, не отвлекайтесь».       Короткая, в три патрона, очередь ударила в ближайшую собаку и разворотила грудину. Истошно взвизгнув, псина упала на труп и засучила длинными лапами. Две других сорвались с места и длинными прыжками помчались на меня. Винтовка в руках вдруг дернулась, следующая очередь ушла в «молоко», выбив фонтанчики из асфальта. Одна пуля рикошетом угодила-таки в бок мутанту, но тот, подпрыгнув, продолжил бег. Выровняв оружие, я перечеркнул очередью почти добравшегося пса, и он кувыркнулся через голову. Оставшийся слепыш резко вильнул в сторону, будто всю жизнь туда и бежал. Э, нет, знаю я ваши фокусы… Развернувшись вслед за ним, я всадил очередь в плешивый бок и костлявую задницу. Заскулив, пес припал на задние лапы. Две очереди почти одновременно опрокинули его.       Пенять за стрельбу без команды не стал, добил подергивающегося слепыша.       — Я думала, мы проходим, — удивленно прошептала Сиеста, не опуская винтовку.       — Тоже так думал… Прикрой.       Переступив через собачью тушу, я подошел к трупу, светя фонариком под ноги, чтоб не ступить в кровь. Присел на корточки. Уф… зрелище не из приятных. Собаки разорвали комбез и обглодали мягкие ткани спины, ягодиц и ног. Поборов слабую брезгливость, я перевернул труп. Не умею по зрачкам или прочей хрени определять время смерти или что покойный ел на завтрак, но…       — Ты что там делаешь?! Муз!..       Подошла. Посмотрела. Закашлялась и согнулась, прижав руку ко рту.       — Ой, мамочки…       — Два с половиной часа назад он был жив, — мрачно сказал я.       Не узнать было трудно – парень успел опротиветь. Убили не собаки – я не поленился бегло осмотреть тело. В шее темнели два сквозных пулевых отверстия, судя по разнице в размерах входного и выходного – стреляли в спину.       — Груза нет.       — Какого груза?.. Это плохо?..       — Может быть… а может, никак.       Если успел сообщить командованию о получении чемодана, то плевать. Не обеспечили доставку – сами виноваты. А если нет – ко мне могут возникнуть вопросы. Посыльный убит, деньги переданы, а груз исчез, – картина выглядит не очень. Вот так поворот, а я-то радовался, что развязался с этим делом.       — Мы же в бар шли, — глухо сказала Сиеста. – Просто, мать его, шли в бар…       Я повернулся к ней. Девчонка стояла с расстроенным видом, стараясь не смотреть на труп. Уголки губ трагически поползли вниз. Вот только слез не хватало.       — Подожди две минуты, — попросил. – Нужно понять, что тут произошло. Очень нужно, правда. А потом пойдем.       — Да уже весь аппетит отбило!..       Кровавой дорожки на асфальте не видно – не тащили. Долговец возвращался на базу, получил две пули в спину и отправился на тот свет. Убийца или убийцы подошли, забрали груз и спокойно удалились, не став никак заметать следы и бросив тело на поживу зверью. Только чего он жался к стене, а не шел по дороге, как все нормальные люди? Или все-таки оттащили в сторонку, но так, что не осталось следов.       Два с половиной часа. Не заметно, что посыльного хватились. А значит что? Велика вероятность, что он по-прежнему «ждет» меня. И вот это хреново.       Был бы очень рад обнаружить валяющуюся рядом записку: «Музыкант! Это я, такой-то и такой, хочу подпортить тебе репутацию и потому подкинул свинью», но никто не озаботился облегчить мне жизнь.       — Ладно, — вздохнув, решил я. — Черт с ним, двинули.        Аккуратно вернул тело в исходное положение и поводил фонариком по асфальту, чтобы убедиться в отсутствии следов.       — Прекрасно, — глядя в никуда остановившимися глазами, пробормотала Сиеста. – Сначала чуть не довел до сердечного приступа, а теперь ещё какой-то жмурик. Какие ещё сюрпризы в программе?       — Надеюсь, что никаких.       Мы вернулись назад на дорогу, и я вернул хозяйке фонарик, сменил магазин.       — Ты молодец. С псами сделала как надо.       — Это шутка, да? – скептически скривилась она.       — Нет, правда, — подбодрил я, почти не покривив душой. — У меня были клиенты – здоровые солидные мужики с кучей понтов, которые при сходных обстоятельствах начинали истерить и палить во все стороны. Ты не сорвалась – нервы убийце впору.       — Очень сомнительный комплимент.       Через несколько минут впереди показались яркие огни блокпоста. Перед ним более темной полосой тянулась дорога с Армейских складов, по которой я пришел бы, если б не свернул. За блокпостом и по обе стороны от него высились разномастные темные силуэты зданий, поблескивая остатками стекол. В нескольких местах из плотной застройки пробивался свет. Часть территории, та, где расположилась собственно база «Долга», выделялась более ярким освещением – к небу тянулись рассеянные лучи.       — Напоминаю: мы – самые нейтралистые нейтралы из всех.       — Окей, босс.       Неторопливым шагом мы приблизились к блокпосту. Прожектор скользнул навстречу, прошелся сначала по мне — прикрыл глаза рукой, потом по Сиесте.       — Девка! – громко охнули за ослепительным лучом.       В человеческий рост заслон из набитых землей мешков и железных листов на подпорках, между которыми оставили проход шириной не больше двух метров. Пыльный прожектор на треноге. Я насчитал четверых часовых.       — Е, точно девка!.. Кхм, — кашлянул один из долговцев и посуровел. – Кто такие?       — Сталкеры, — озвучил очевидное я, останавливаясь перед заслоном.       Мышцы против воли напряглись, ладонь ненароком опустилась к рукоятке пистолета, инстинктивно реагируя на пристальное внимание. Помимо инстинктов были и вполне обоснованные причины для беспокойства: могли узнать. Но вместо того, чтобы держать нас на прицеле, бойцы подались вперед, таращась на Сиесту, как на чудо, и старались шептать не слишком громко. Девчонка недовольно засопела и нахохлилась.       Старший махнул «абаканом».       — Ну, проходите. Правила знаете?       — Ага, — кивнул я, утихомиривая собственные рефлексы. – Оружием не махать, беспорядков не нарушать.       Пропустил вперед Сиесту и двинулся следом. Задержался возле отступившего в сторону долговца.       — Слушай, там, на Дикой территории, метров сто вглубь, вашего бойца загрызли, — сказал, понизив голос. – Я слепышей пристрелил, но ближе соваться не стал – девчонка у меня больно нервная. Ты б послал кого… нехорошо, когда так лежит.       — Понял, — так же негромко ответил долговец и, покосившись на отошедшую Сиесту, шепотом спросил: — Мужик, ты где ее откопал? Первый раз тут бабу вижу.       — Где откопал, там нету, — поделился секретом я.       Господи, мелькнула соблазнительная мысль, а может, сплавить ее «Долгу»? А то жаловалась, как ей, бедной, не повезло, ибо из всех хороших, благородных парней, какие есть в Зоне… ну и дальше в том же духе. Я даже оглянулся на ничего не подозревающую Сиесту. Буду жить, как раньше, спокойно, делать что хочу, никто на мозг капать не будет, пытаясь разбудить несуществующую совесть…       — Ну, ты идешь, нет? – нетерпеливо притопнула девчонка.       Я тяжело вздохнул. Может, позже. Не уживется ведь. Они парни суровые и простые, как портянки на ноге срочника, терпеть ее выходки не будут.Либо сломают дурацкой своей субординацией, дисциплиной и нарядами вне очереди, превратят в очередного болванчика, либо через месяц объявят особо опасным мутантом, пристрелят, сожгут и зальют пепел метровым слоем бетона.       Без проблем пройдя блокпост, мы оказались на внутренней территории Бара. С прошлого визита не изменилось решительно ничего: те же кирпичные здания, вьющаяся меж ними и частично через проходные ангары асфальтовая дорожка. Вооруженные часовые на подвесных настилах внутри ангаров, шумные группки сталкеров возле горящих в бочках костров.       Нет, кое-что все-таки изменилось: вроде как долговцев стало поменьше. Раньше куда ни плюнь – в черно-красного попадешь, а сейчас все больше нейтралы.       — Какого черта они пялятся? – поежившись, тихо и с неожиданной злостью процедила девушка. – Я что, обезьянка в зоопарке?       — Прекрасный пол здесь слишком редкий гость,— вежливо пояснил я, удержав рвущееся наружу лаконичное «Трахаться хотят». Но она, по-моему, и сама это поняла.       — Уже раздражают… Может, сломать пару конечностей? Для профилактики, – задумчиво обронила Сиеста.       Я только с сожалением покачал головой. Самопровозглашенная полиция не даст особо разгуляться. Однако… кровожадная барышня. Вот как такую спихивать на чистоплюйский «Долг»? Не поймут ведь порывов нежной девичьей души. Это я могу что-нибудь сломать для профилактики, и не только сломать, и не только для профилактики, а эти...       Интересно, для нее это по-прежнему игра или так очерствела за считанные месяцы?..       — Эй, красавица! Заходи на огонек!       — Оппа-на! Егорыч, водка опять паленая или ты тоже бабу видишь?       — А ниче такая… Смари, кака задница... Слыш, фраер, твоя краля?       Кто-то засвистел. Сиеста, и так не сияющая радостью, мрачнела с каждой репликой, прилетавшей от радостно всполошившихся сталкеров. Даже винтовку перехватила удобнее, для спокойствия, думаю — ведь не стрелять же собралась, в самом деле. Не понимаю: там, где с ней действительно могли сотворить что угодно, начиная от группового изнасилования и заканчивая последующей отправкой в ближайшую аномалию, нарывалась не реже, чем дважды в день, а тут вроде как не довольна вниманием. Записываем в раздел «Неразрешимые загадки женского разума»?       Публика собралась разная, начиная от одиночек, промышляющих сбором артефактов – их выдавало характерное снаряжение, и заканчивая личностями откровенно бандитской наружности, вроде тех, которых я случайно выпилил утром в деревне кровососов. На меня тоже посматривали, кто с откровенной завистью (пресвятые ежики, да было бы чему!), кто оценивающе (а нельзя ли подвинуть?). Вторым я отвечал нарочито скучающим взглядом, мол, ну, попробуй, авось получится. От повышенного, нездорового внимания драло по хребту, будто на прицеле оказался. Не способствует Бар расслаблению, слишком уж много потенциально враждебных элементов. Да ещё мысли то и дело возвращались к внезапно двинувшему кони… черт знает, как его звали.       Так, надо выбросить лишние мысли из головы, пока окончательно не испортил девчонке выход в свет. Потом разберусь, что по чем.       Дорога петляла, как пьяная, выписывая кренделя. Сиеста с интересом осматривалась, вертела головой, а потом просто перестала обращать внимание на сталкеров. Мрачное личико разгладилось, даже улыбочка появилась.       — Слушай, а почему тут не фонит? Дикая территория рядом фонит, а тут нет, — с любопытством спросила она, изучая показания счетчика Гейгера.       — Никогда не думал об этом, — признался я. А действительно, почему?       Мы прошли очередное сквозное здание, ещё несколько раз завернули за угол и оказались, наконец, перед большой выцветшей и посеревшей от бесконечных дождей вывеской: «Бар «100 рентген». Вот оно, легендарное сердце обитаемой Зоны... За годы существования бар не сменил места – все то же полуподземное здание, похожее на бункер. Вниз вели узкие бетонные ступеньки, подсвеченные висящей на стене тусклой лампой в толстом стеклянном колпаке. Я джентельменски пропустил Сиесту вперед.       Миновав два пролета, оказались перед массивной и тяжелой даже на вид металлической дверью с зарешеченным и вдобавок закрытым задвижкой окошком. За дверью едва слышно играла музыка. На уровне плеча виднелся квадрат звонка, от которого по стене под побелку убегал черный провод. Я решительно вдавил кнопку.       — Тр-р-рр, — раздалась приглушенная трель за дверью.       Несколько секунд было тихо, затем окошко со скрежетом приоткрылось. Появившаяся в нем щекастая морда («глок» чуть в руку не прыгнул, так хорошо башку подставил) внимательно изучила нас и исчезла. Пауза. Дверь начала открываться, провернувшись на мощных, сказанных маслом петлях.       Внутри узкий стол-пенал у стены, проход дальше вниз и ещё одна глухая дверь в стене – в оружейку.       — Оружие сюда кладите, — недружелюбно буркнул двухметровый детина в камуфляже и с помповым ружьем, чью рожу только что наблюдали.       Задержал взгляд на Сиесте, но и только, эмоций на широкой, равнодушной морде не появилось. Преодолев внутреннее сопротивление, я послушно положил на стол «хеклер-кох» и «глок». Без оружия сразу стало неуютно и дискомфортно, будто раздели. Сиеста молча оставила куцую, похожую на игрушечную винтовку.       — Э, перо тоже, — буркнул вышибала и ткнул в ножны.       — А колбасу мне вашими бацильными зубочистками резать? – немедленно окрысившись, процедил я. Остаться совсем без оружия не хотелось категорически. Да и где это видано, чтоб холодняк отбирали? Что за беспредел?!       С минуту мы играли в гляделки. Чую, стану чемпионом в этом виде зоновского спорта.       — Ладно, — наконец неохотно кивнула дрессированная горилла. – Ток что б без фокусов, понял?       Спустившись в душноватый бар, я придержал Сиесту и бегло осмотрелся. Народу собралось порядочно. Три четверти грубо сколоченных деревянных столов были заняты. Голоса сливались в один неразборчивый, мерный гул, сквозь который неуверенно пробивалась музыка. Мужской с хрипотцей голос залихватски пел про Брестскую улицу и про то, что «значит, нам туда дорога». Что-то из советского ещё репертуара. Пробежался взглядом по посетителям: в основном вольные сталкеры и, естественно, долговцы. Пара вояк за дальним столиком, судя по форме, с заставы на Кордоне. Двое гогочущих любителей брутальных плащей у барной стойки, синие от наколок пальцы и донельзя наглые рожи прилагаются.       Несколько свободных столов оставалось, но не там, где я хотел, а почти в центре зала. Шепотки почти сразу появились и здесь, и кивали в сторону скромно присевшей за стол Сиесты, но хоть не свистели. Я уточнил пожелания девчонки и, бросив рюкзак на свой стул, неторопливо подошел к Бармену и заказал «Жатетского гуся» для себя и «что-нибудь помягче». «Что-нибудь помягче» на деле оказалось бутылкой красного вина «Монастырская келья» белорусского производства. В пиве серьезно не хватало градусов, но набираться сейчас посчитал неразумным – не то место и не та компания. Меню знаменитого бара оказалось много разнообразнее скромной кухни Двапальца, что, в общем-то, ничуть не удивило – Бармен имеет возможность использовать ресурсы «Долга», а снабжение у черно-красных поставлено по высшему классу. В то время как доставка продовольствия и снаряжения для нужд синдиката никогда не было легкой задачей из-за необходимости обеспечения секретности. Хотя основу здешнего ассортимента все равно составляли долгохранящиеся продукты, консервы и полуфабрикаты.        Живот к тому времени уже потерял всякую надежду и прекратил урчать, напоминая о себе только сосущим ощущением голода. Так что еды я заказал с лишком, обойдя вниманием только совсем уж экзотические варианты вроде тушеных щупалец кровососа. Кто вообще эту гадость ест, скажите на милость?.. Хотя жрут же иные психи, пардон, гурманы, опарышей и червей.       Вспомнив вкус плохо прожаренной на костре и сочащейся кровью крысятины, который когда-то казался божественным и достойным кухонь лучших европейских ресторанов (не мудрено после двухдневной голодовки-то) я со вздохом констатировал, что зажрались не только бойцы. Ну да пофиг, мне можно. Свою часть гонорара я отсчитал и переложил в карман ещё в высотке на Дикой территории, пока ждал Сиесту. Русские рубли, вызывавшие прежде пренебрежительное фыркание, пришлись как нельзя кстати – действительно, странно смотрелся бы с зелеными баксами.       Сиеста, уяснившая наконец, что ничего принципиально нового не увидит, утратила часть интереса и перестала зыркать по сторонам.       — А ты чего ожидала? Дрессированного кровососа в качестве официанта? – с иронией спросил я, лениво цедя из горла пиво. «Жатетский гусь» не разочаровал, отдаваясь горьким привкусом солода на языке. По голоду уже был нанесен первый массированный удар в виде тушеной картошки с мясом и квашеной капустой, ветчины в вакуумной упаковке и консервированных огурчиков размером в палец.       — Не знаю, — призналась девчонка, наворачивая из глубокой миски рассольник и закусывая ломтем рыхлого ржаного (свежего!) хлеба. – Это же типа легендарный бар и все такое…       Она неопределенно покрутила рукой, пытаясь описать что, по ее мнению, должен представлять собой «100 рентген».       — Легендарный он просто потому, что очень старый и расположен крайне удачно, — охотно просветил я. – На пересечении крупнейших маршрутов. А не потому, что здесь есть какие-то уникальные чудеса. Хотя кормят прилично и пиво, должен признать, действительно вкусное.       Я отсалютовал ей бутылкой, Сиеста хулиганисто усмехнулась и, подхватив свою, звонко чокнулась. Вина плескалось не более половины, и щеки девчонки покраснели, а глаза приобрели характерный для легкого опьянения блеск. «Алкашка малолетняя, — мысленно фыркнул я, глядя, как она, ничуть не стесняясь, хлещет вино из горла. – Эдак скоро в суп лицом упадет, хех».       Меня тоже понемногу отпускало. Знакомых лиц в зале не наблюдалось, и это было хорошо. Закусываться с хозяевами территории не хотелось.       — Муз, — вдруг тихо проворковала девушка, глядя за спину остановившимся взглядом. – Видишь двух парней возле стойки?       Было в ее голосе что-то очень не дружелюбное. Я обернулся и скосил глаза. Утырки бандитской наружности с сальными ухмылками пялились на Сиесту, один двигал туда-сюда рукой возле рта и катал языком по внутренней стороне щеки в широко известном жесте. Второй рукой показывал купюры какого-то номинала. Толкователь из меня так себе, но тут ошибиться очень трудно.       Не, ребят, ну это уже наглость.       — В каком виде они тебе нужны?       Сиеста задумалась, не отрывая взгляда. Ободренный вниманием мародер задвигал в два раза быстрее.       — Пока меня устроит, если уберутся из зала, — наконец решила она. Я кивнул и уткнулся в тарелку.       — Можно устроить. Но будет лучше, если начнут они.       — Нелады с «Долгом»? – уточнила Сиеста.       — Ага. Так…       Прикинул ситуацию. Не торопятся гаврики подруливать к столику и пытать счастья, надо думать, я их чутка смущаю. А значит что? Надо товарищей простимулировать. Я чуть наклонился к Сиесте и негромко сказал:       — Выйду минут на… пять, для гарантии. Три к одному, что они очень обрадуются и подойдут к тебе. Сильно не провоцируй: пугайся, смущайся. Минуты две-три протянешь. А там…       Мы посмотрели друг на друга, Сиеста светло улыбнулась и присосалась к бутылке.       — Поняла. Сильно не торопись.       Я дожевал ветчину и поднялся из-за стола, неторопливо двинулся к выходу, краем глаза замечая, как в самом деле оживились бандиты. На чужой территории приходится соблюдать правила, как ни прискорбно, но один черт хочется уже прогуляться до ветру. Вышибала молча открыл массивную дверь, я поднялся по ступенькам, мысленно отсчитывая секунды.       Снаружи после духоты бара было жутко холодно, и пронизывающий ветер завывал в ржавых трубах старых зданий. Темноту кое-как разгонял пробивающийся из соседнего ангара свет. Я сделал свои дела, подышал воздухом и так же неторопливо направился обратно, твердо уверенный, что застану смущенно опустившую глазки Сиесту в компании нехороших парней или, на крайний случай, долговцев, выводящих дебоширов освежиться.       … и, спустившись в зал, увидел, как девчонка легко подхватывает бутылку, размахивается и разбивает о голову стоящего рядом бандита!       Дзынь! С громким звуком стекло лопнуло, брызнули осколки.       — Ай, мля-яя!.. – взвыл пострадавший, хватаясь за голову и опускаясь на подкосившихся ногах. Из ладони вылетели банкноты.       — Сука! – раненым быком взревел второй и попытался схватить рыжую за волосы. Я охнул. Мое пиво!..       Сиеста отпрянула, едва не опрокинув стул, и отмахнулась «розочкой». Не попала, но бандит рефлекторно отдернул протянутую руку. Несколько сталкеров уже вскочили из-за столов, двое долговцев, расталкивая всех, пробирались к дерущимся. Я успел раньше. Поймал руку на следующем замахе, придержал и рванул на себя, выбивая локтевой сустав. Взвыв похлеще собаки Баскервилей, которой подпалили хвост, ушлепок ткнулся лицом сначала в подставленное колено, потом – в стол, сполз на пол и сильно загрустил.       — Э-э, боец, харе! – с опозданием крикнул подоспевший долговец. — Убьешь же нафиг!       Я отступил на шаг и примиряюще поднял руки, мол, спокойно, парни, уже закончил.       — В жопу себе засунь свои деньги! – яростно прошипела Сиеста и с размаха врезала ногой в живот поверженному бандиту. Тот утробно охнул. Сотрясение мозга плюс отбитые почки, на глаз диагностировал я. То ли гордиться идейной ученицей, то ли принять на заметку…       Сиесту оттеснили. По полу растекалось несчастное, безвинно погибшее пиво, мешаясь с сочащейся кровью и осколками. На краю стола тоже остался след – это я перестарался.       — Ну вы… зачем же сразу калечить?!.       На нас смотрели. По-разному. Вышибала, благополучно пропустивший самое интересное, в замешательстве таращился из проема. Где ж ты раньше был, дорогой? Бандит с разбитой физиономией слабо всхлипывал и дергался на полу, второй отключился, получив бутылкой. Долговцы стягивались к столу.       — Хреново следите за порядком, — недовольно процедил я, встречаясь взглядом с долговцем. И почему-то некстати вспомнил нелепо уничтоженный в Рыжем лесу отряд.       — Да не сделали б ей ничего! — возмутился черно-красный дятел. – Я уже собирался вмешаться.       — За уборку кто платить будет? – хрипло спросил от стойки Бармен. Я не глядя ткнул пальцем в одного из.       Не зря спровоцировал, точно придолбались бы бравые долговцы, ещё б и счет навесили. А так – самооборона чистой воды, в своем праве, беритесь за руки и дружно вприпрыжку идите нахрен.       — Ладно, — почесал стриженную макушку боец и вздохнул, — Рогозин, Еремеев, отнесите этих в санчасть. Нашлись же на мою голову…       — Товарищ сержант! Так мы ж это…       — Туда и назад!       Потом мы пересели за другой стол, и я заказал ещё пива. В тарелки попало битое стекло, так что пришлось обновлять. Восхищенная публика махала Сиесте, кто-то даже похлопал. Несколько сталкеров подошли познакомиться и лично выразить почтение, предлагали угостить прекрасную даму, уложившую на пол не особо здорового, но все-таки мужика. Прекрасная дама заливалась румянцем, потиху косела и все порывалась сбегать за второй бутылкой. Сталкеры, среди которых затесалась пара подвыпивших долговцев, вели себя вежливо и очень цивильно, так что я лениво цедил пиво, ел не здоровую, но вкусную пищу и наслаждался жизнью. Только посматривал, чтоб сильно не задерживались.       Наконец вереница паломников закончилась.       — Я тебя попросил постоять две-три минуты, — заметил, когда стало возможно разговаривать. – А не громить мое пиво.       — Он меня облапал! – возмутилась Сиеста. Язык у нее заметно заплетался. Я сдержал рвущуюся наружу не очень остроумную, но очень правдивую колкость. Голова, конечно, крепкая, но мозги ещё нужны.       Вино, наконец, закончилось. Сиеста, решительно шатаясь и налетая на столы к пущей радости сидящих за ними и пытающих поймать ее в объятия сталкеров, направилась к стойке. Я проводил ее скептическим взглядом, гадая, завалится или не завалится по дороге. Не завалилась. Вернулась с добавкой – точно такой же бутылкой.       — А знаешь, — задумчиво пробормотала девчонка, устроившись напротив и обняв вино, — мне даже понравилось. Да… Я как-то огрела шампанским одного козла, только оно не разбилось… а сейчас разбилось… А он все равно обиделся.       Ну ещё бы! Я б тоже обиделся, если б о мою черепушку размолотили стеклянную бутылку. Заметил:       — Могла проломать башку. Тогда б его вынесли ногами вперед.       Сиеста посмотрела долгим осоловевшим взглядом.       — Ну и черт с ним. Мы здесь все убийцы.       У-уу, набралась вконец. Навалилась на стол и ткнула в меня пальцем.       — Вот ты – ты же головорез, каких поискать. Признайся, сколько людей отправил на тот свет?.. И как-то живешь. И совесть не мучает. Я бы, наверное, сошла с ума... Одна нескончаемая война год за годом… Не могу понять, как у тебя получается? Быть при этом нормальным.       — Так, тебе хватит, — решил я, отбирая бутылку. Вот только подобных философских разговоров и не хватало.       — Отдай! – слабо вякнула алкашка, вцепившись в руку и пытаясь разжать мои пальцы. – Диктатор! Фашист! Тиран, вот ты кто, понял?!       И вдруг замерла. Выражение раскрасневшегося лица изменилось. Опустила голову, спутанные волосы рассыпались по плечам сосульками, руки бессильно упали.       — Я его чуть не убила, да? – тихо спросила Сиеста несчастным голосом и шмыгнула носом. Я закатил глаза и тяжело вздохнул. Очередная смена настроения опять произошла слишком быстро. Рэд, за что мне это? За какой именно грех?       — Сейчас вернусь.       Все, пора заканчивать, пока не началось что похлеще, да и времени – одиннадцатый час. Я спросил у Бармена, где можно остановиться на ночь, окончательно расплатился и вернулся к столу. Сиеста уткнулась в столешницу, положив голову на скрещенные руки.       — Эй, ты спишь?       Тишина. О, прекрасно, мне ее ещё и тащить?.. Собрал вещи, сгреб в охапку пьяное недоразумение. Веса в ней оказалось килограмм семьдесят пять со снарягой – ерунда, если б не цеплялась и не пыталась все время подставить подножку.       Холод взбодрил, продрал до дрожи. Сиеста закопошилась и сонно приподняла голову.       — З-зачем ты вообще… со мной возишься, — невнятно пробормотала она, пока шел по узкой петляющей дороге, стараясь не споткнуться в темноте. – Никакой выгоды…       Вопрос был сложный и требовал для обдумывания не меньше двух бутылок водки, потому промолчал.       — Хороший ты все-таки парень, Муз… хоть и сволочь, — с потрясающей логичностью сообщили мне через пару минут. – Я б с тобой в разведку пошла… Или не пошла?.. Лок говорит, ты что надо...       Может, узнал бы много нового, но впереди показался нужный дом. Я затащил внутрь Сиесту, включил фонарик и осмотрелся. От мебели почти ничего не осталось, но в дальней комнате на полу нашлись несколько пыльных рваных матрасов. Обыскал рюкзак Сиесты и выудил тонкий спальник, раскатал поверх матраса.       — Эй, алкашка, ползи сюда.       Девчонка сопела, успев скрутиться клубком. Пришлось притащить и завернуть в спальник. Устроился на соседнем, положил под руку пистолет и почти сразу заснул.              Ночь 14 октября, Лиманск              Человек был в ярости. Сделка, ради которой он рискнул многим и которая должна была сделать его богаче на несколько сот тысяч долларов, сорвалась. Он сделал все, как нужно, хотя времени отвели совсем немного – чертовы фанатики слишком долго думали и дотянули едва ли до крайнего дня. Но он все равно успел выполнить свою часть договора.       Все было приготовлено и рассчитано вплоть до мелочей. Человек довольно долго обсуждал условия по закрытому каналу связи с неизвестным сектантом, облаченным в экзоскелет. Фанатики оказались не настолько безумными, как о них думали.       Сначала все шло хорошо. Боевики «Монолита» скрытно стягивались в Госпиталь, готовясь к решительному броску на Лиманск. Масштабы подготовки сектантов впечатляли. Днем и ночью доставлялись боеприпасы, оружие и снаряжение, шли по тайным тропам люди. «Монолит», потерпевший поражение в прошлой войне, наконец, накопил достаточно сил, чтобы не только вернуть утраченные позиции, но и растянуть зону влияния на юг. Лиманск был первой, важной, но не единственной целью. Наемники, за прошедшее время серьезно окопавшиеся в городе, оказывались костью в горле. Большой, острой костью.       В чью светлую голову пришла идея подкупить человека, сказать едва ли было возможно. В последних числах сентября на него вышли с деловым предложением. Тот самый монолитовец, с ног до головы запаянный в мощную экзу и не назвавший имени. Он говорил монотонно и без выражения, размеренный голос доносился из динамиков костюма. Будто читал по бумажке.       Суть того, первого, разговора была предельно проста. Братьям нужен город – без изнурительных боев за каждую улицу, потери времени и людей. Опыт прошлых атак, закончившихся для сектантов плачевно и безрезультативно, не пропал зря. Они хотели получить Лиманск готовым, исходящим паром и поданным на парадном блюде. Быстрая война, быстрая победа. Человеку предлагали поспособствовать тому, чтобы город оказался как можно менее защищен.       Это было неожиданно и смело. Беспрецедентно. Приближающийся передел устоявшихся уже зон влияния грозил перетряхнуть весь север, как пыльный коврик, и развязать очередную войну. Но обещанные деньги решили все. «Монолит», получающий баснословную прибыль от торговли появляющимися в окрестностях «четверки» артефактами, не скупился. Человек не стал спрашивать, что станет с лиманской базой. И без того было ясно, что при успехе дни синдиката в этом секторе сочтены. После запуска антенн в городе не останется никого, кроме сектантов, а те неверные, кто доживет до этой минуты, попадут под контроль и пополнят ряды.       Он также понимал, что судьбоносная партия начата, механизм уже запущен, и сектанты сделают свой ход независимо от того, согласится он или нет. Глупо стоять на пути разогнавшегося паровоза, когда можно на нем прокатиться.       Человек спросил тогда, понимают ли они, как сильно он рискует?       Ему ответили, что банковский перевод с лихвой компенсирует риски.       Торг был коротким, но результативным. «Монолит» без возражений принял требования. Фанатикам было плевать, сколько тысяч долларов заплатить.       Позже человек жалел, что не выжал больше.       После того памятного разговора состоялся еще один, специально для которого приготовили закрытую линию. Обсудив условия и получив из первых рук нужную информацию, а также убедившись, что часть денег авансом перечислена на указанный счет, человек принялся за дело.       Черт побери, он не был виноват в том, что тщательно запланированная операция полетела под откос.       Сложности начались еще тогда, когда разведчики доложили о скоплении сил «Монолита» в Госпитале. Тех самых сил, присутствие которых не должно было быть обнаружено до решающего момента. Информация вместе с разведчиками благополучно достигла нужных ушей, не позволив перехватить. Это было досадно, но не смертельно.       Но командир лиманского заслона насторожился и стал пристально смотреть на север. Разведчики то и дело отправлялись в окутавший окрестности Госпиталя туман. Иногда возвращались, иногда – нет. Открыто отозвать Рихарда и его людей не представлялось возможным. Это было равносильно признанию в предательстве, собственноручно разосланному на почту всем находящимся в Зоне наемникам. Поэтому человек только скрипнул зубами, кляня неосторожность сектантов и слишком любопытных разведчиков. Ситуация все еще была под контролем.       В дело вмешался случай.       Оценив превосходящие силы противника, обеспокоенный Рихард сделал неожиданный ход. Как можно было предугадать, что он попросит помощи у одного из полевых командиров соседнего сектора, и более того, тот согласится? Музыкант… Человек невольно сжал кулаки. Последнее время это имя звучало слишком часто.       Оглядываясь назад, приходил к выходу, что все полетело в бездну именно с появлением на доске этой фигуры.       Проваливший скрытную подготовку «Монолит» начал наступление раньше времени и столкнулся с ожесточенным сопротивлением. Усиленный бойцами юго-западного командира заслон выдержал первые атаки и не позволил сходу опрокинуть себя, хотя и понес при этом потери. Время уходило. Наемники отступали перед превосходящими силами сектантов, но не достаточно быстро. Стремительный блицкриг грозил превратиться в позиционную войну. Меньше, чем через сутки Рихард подал сигнал бедствия с просьбой о помощи.       Человек использовал все возможности своего положения для того, чтобы помощь не пришла. Пара-тройка наемников не в счет. Они не могли повлиять на ход противостояния.       Музыкант… это он во всем виноват.       Его отряд стал каплей в море, но именно той каплей, которой не хватало защитникам. На этого командира не было никаких механизмов давления, и руки человека оказались связаны. Он не мог написать коллеге и сказать: «Эй, срочно брось кость своему псу и убери его отсюда ко всем чертям».       Решение ликвидировать далось легко. Партия была начата, и он зашел слишком далеко, чтоб отступить. Расчет был прост, как топорище, не нов и не мог сорваться: обезглавленный отряд не остался бы в городе. Кто станет разбираться в пылу боя, от чьей пули скоропостижно скончался какой-то наемник? Доверенные подручные получили задание и отправились в город. Проблема вот-вот должна была разрешиться.       Сорвался сам Музыкант. Просто исчез в тот самый день, когда снайперы уже занимали позиции, ожидая скорой атаки «Монолита» для прикрытия. Но проклятый наемник словно что-то почуял и растворился в воздухе, забыв сообщить, где его искать. Скорее всего, знали его бойцы, но у них человек не стал спрашивать. По понятным причинам.       Да, именно с этого момента пошло наперекосяк.       Защитники, чья роль сводилась к тому, чтобы быстро сдохнуть и лечь под ноги «Монолита», вместо этого выжили и даже смогли остановить сектантов, отдав половину города. Или, вернее сказать, хваленый «Монолит» позорно не сумел выбить оставшихся в меньшинстве мерков? Но люди Рихарда знали свое дело: город оказался подготовлен к обороне.       Музыканта никак не получалось найти. Засекли только спустя несколько суток, и то почти случайно – фортуна улыбнулась наблюдателю, но попытка не удалась. Цель смогла уйти – и снова исчезнуть. Ветеран прекрасно ориентировался в Зоне и, особенно, в окрестностях закрытых городов.       Наступление тем временем все больше теряло скорость. Наемники несли потери, но не собирались сдавать стратегически важную локацию. Клиенты проявляли недовольство ходом конфликта и требовали действий.       Чертовы сектанты не дружили с головой. Половина города уже была в их руках, и расчистка площадки для установки и запуска антенны началась. Прибытие устройств ожидалось со дня на день: основной части – от «четверки», из лабораторий под Саркофагом, и еще нескольких более современных блоков, без которых антенны не могли заработать, – из-за Периметра.       Человек досадливо морщился. Следовало удержать северный берег и закончить разверстку установки. Пси-излучение за считанные минуты поставило бы жирную точку в противостоянии.       Но безумные сектанты имели другие планы. Переговорщик в экзоскелете не стал даже слушать. «Монолит» жаждал крови неверных и не допускал мысли о поражении. Сила Великого руками адептов уничтожит врагов. Антенна заработает не раньше, чем неверные за рекой будут уничтожены, и две трети сектора окажется в руках братьев. Не раньше, чем не останется никого, кто внезапной контратакой смог бы повредить бесценную установку. Сектанты не хотели рисковать. Кроме того, установка в Лиманске была не единственной, а лишь одной из трех, и все три должны заработать одновременно. Не обсуждается.       Сообщение о том, что пропавший Музыкант вернулся в город, подоспело как нельзя вовремя. «Монолит» готовился форсировать реку, за которой их закрыли. Подручные отправились немедленно. Человек уже не рассчитывал на то, что юго-западные снимутся накануне решающего боя, но смерть командира вызвала бы грызню и деморализовала наемников.       Вторая попытка обернулась смертью одного из подручных. Человек не мог понять, как, Господи, как, имея снаряжение и навыки, можно не справиться с обычной ликвидацией, пусть и достаточно осторожного ветерана.       А невредимый Музыкант тем временем написал и потребовал денег. Наглый ублюдок требовал плату за то, что сорвал сделку века! Лишил нескольких сот тысяч долларов! Человек разбил портативный компьютер, в сердцах швырнув его в стену. Но позже, успокоившись, скрипя зубами перевел сумму на транзитный счет, чтобы не вызывать подозрений.       «Монолит» тоже не справился. Хваленая сила Великого на поверку оказалась не более чем пшиком, а слепая вера привела к поражению. Использовав преимущества местности, наемники отбили атаку и удержали реку, а затем уцелевшие двинулись на север. Битва за Лиманск была проиграна.       Человек не мог не признать, что, если бы сектанты действительно начали разворачивать установку, то сейчас оборудование оказалось бы в руках синдиката. Но антенну не успели доставить, и все, что досталось синим – неглубокая дыра в земле.       Переговорщик в экзоскелете с тех пор не выходил на связь. Банковского перевода с большей частью обещанной платы не пришло.       Человек был в ярости.       Ночь 14 октября, штаб-квартира «Монолита» в окрестностях ЧАЭС              Потери личного состава не заботили полевого командира самой могущественной группировки Зоны. Братья пали во славу Его и во имя исполнения Его воли. Но на вербовку новых адептов требовалось время. А именно его и не было. Неудача в Лиманске вносила коррективы, но не отменяла операции, к которой братья готовились много месяцев. Две других установки были успешно монтированы, несмотря на столкновения с боевиками «Долга» и синдиката. Впрочем, для сектанта все неверные были на одно лицо и одинаково подлежали уничтожению. Для запуска не хватало лишь последних деталей. Произвести собственными силами их оказалось невозможно – оборудование находящихся в руках «Монолита» военных лабораторий безнадежно устарело. На помощь пришел давний деловой партнер. Ручеек артефактов, который тек из окрестностей ЧАЭС в далекую Вирджинию, чтобы превратиться в самое современное снаряжение и оружие и вернуться обратно, связывал самую агрессивную группировку Зоны и американских деятелей подобно пуповине.       После передачи документации пришлось ждать почти два месяца – произвести требуемые устройства оказалось не так-то просто даже на современном оборудовании. Наконец из-за океана доложили о готовности шести блоков – трех действующих и трех запасных, на случай непредвиденных обстоятельств. Курьер с заветным грузом вылетел из Штатов. Время славы и триумфа неумолимо приближалось.       Курьера встретили на Радаре. Брат Кабул в назначенный час вышел на связь. Потеря одного из чемоданов была прискорбна, но трех оставшихся блоков хватало для запуска. Кабулу приказали передать последнюю партию артефактов и немедля доставить груз. Однако этого не случилось, и брат больше не вышел на связь. Экстренно прибывшие на Радар адепты обнаружили лишь остывшие, полусъеденные тела. Неверные украли груз из-под самого носа.       Это была катастрофа.       Утро 14 октября, территория Бара              — Ой а-аа… Моя голова-аа… Пристрели-ии меня-яя…       Утро началось с позитива. А точнее – с лежащей на голом полу(!) Сиесты, держащейся за голову и жалобно стонущей. Видок у нее был ещё тот: бледная, мокрая как мышь от пота и грязная от налипшей пыли, лохматая, похожая на Бабу Ягу. Увидел бы кто неподготовленный – решил бы, что новый вид мутантов появился.       — Ты точно этого хочешь? – педантично уточнил я. – Может, лучше минералки?       — Дава-аай…       Сунул поллитровку минералки, предусмотрительно купленной перед уходом из бара. У меня виски ломило, но не слишком сильно, а минералка и вовсе почти сняла боль. Сиеста со страдальческой миной схватила бутылку, открутила крышку и жадно присосалась.       — О-оо… — блаженно выдохнула девчонка.       На секунду чуть жаль не стало, но вспомнил, как едва отобрал бутылку, и прошло. Сама напилась, никто не заставлял.       Лекцию о вреде алкоголя я прочитал менторским тоном, чем заработал ещё порцию ненависти в свой адрес. И пустой бутылкой от минералки швырнула. Не попала. И сунул под нос темный зеркальный экран ПДА. Полюбовалась на себя. Пришла в ужас, застонала и заметалась в поисках воды. Раньше, чем сообразила использовать фляжку, замерла, прислушалась с сосредоточенным видом и вдруг пулей метнулась на улицу. Судя по звукам, вырвало.       — А что за мужика ты вчера лапал? – спросила Сиеста, более-менее оклемавшись и умыв чумазую физиономию. Симпатичнее от этого, правда, не стала. Я поперхнулся от такого заявления, пытаясь вспомнить, когда это успел кого-то облапать, да ещё мужика.       — Ну, тот жмур на Дикой, — пояснила девчонка.       — А-аа… Не бери в голову.       — Я, конечно, в курсе, что ты не стесняешься пошарить по карманам, но это как-то очень уж… А что про какой-то груз говорил?       Я промолчал и залюбовался художественными трещинами обвалившейся штукатурки.       — Опять секретничаешь? – обиделась Сиеста. — Надо иголки под ногти загонять, да?       — Не надо. Они от этого ржавеют.       Мы позавтракали в баре, в котором по утреннему времени было совсем немного посетителей. Пара похмеляющихся сталкеров у барной стойки, за дальним столом — квад долговцев, отстоявших ночную смену, судя по доносящимся разговорам. Завтрак прошел ровно и образцово тихо. Я купил пару пайков отечественного производства на обратную дорогу и патроны к «глоку». Калибра 7.62х51мм NATO у Бармена (барыга и есть барыга – торгует всем, чем можно) не нашлось.       Оставив Сиесту ворковать с четверкой долговцев (она мило улыбалась и хлопала ресницами, и суровые воины таяли, как лед по весне; не думаю, что выкинут финт, все-таки «Долг», какого бы я мнения не был о его боевых и интеллектуальных способностях, всегда отличался некоторой добропорядочностью), я прошелся по территории. Забавно. Сталкеры у костров среди прочего судачили о перестрелке в Лиманске, слухи ходили один другого краше. То говорили о полномасштабном наступлении с целью вернуть утраченный контроль над севером, и число убитых монолитовцев доходило чуть ли не до сотни. В качестве второй стороны фигурировали, ни много ни мало, черные сталкеры. Кто-то из вольных, якобы случайно оказавшись в городе, лично видел невысокую фигуру Рэда Шухова, раздающего приказы защитникам. По другой, более прагматичной, версии «Монолита» не было вообще, а сцепились не поделившие что-то наемники и друг друга перебили. Правда, один сталкер утверждал, что сцепились не сами, а попали под контроль двух матерых контролеров, которые их, значит, и стравили. Вариант с играющими в солдатики контролерами мне особенно понравился.       Я посидел, послушал, да и подкинул собственную, совершенно точно правдивую версию, согласно которой в Лиманске воевали полупрозрачные истлевшие солдаты в советской и фашисткой форме. А что, не знали? Во время Второй мировой в этих местах шли ожесточенные бои, да такие, что тела хоронить не успевали. Так и остались… а Зона их, выходит, вытащила, как… слыхали про призраков Мертвого города? Да… Страшные дела творятся, братцы.       Судя по тому, как внимали сталкеры, версия прошла. Ну конечно, мистика ж интереснее скучной правды о том, как одни головорезы попытались оттяпать кусок у других и умылись. Тут бы даже зеленые пришельцы проканали с высокой вероятностью.       Про РЛС на Радаре сталкеры не говорили, из чего сделал вывод, что не занесло никого на место побоища.       Вернулся в бар – картина маслом. Сиеста цвела и пахла, сидя на коленях у долговца с сержантскими нашивками и болтая ножкой. Тот млел, придерживал ее за талию и едва не пускал слюни. Я прифигел и серьезно задумался о том, чтоб бросить ее тут – а что, вон как устроилась! — как Сиеста подняла взгляд.       — Что, все?..       — Если не решила остаться, — буркнул я.       — Простите, мальчики, мне пора.       На лицах долговцев отразились неподдельные досада и разочарование. Сильнее всех огорчился сержант.       — Постой! Может, хоть проводить? – с надеждой спросил он.       Сиеста мило улыбнулась и, ерзая, сползла с колен. Странно, что ни за что не зацепилась.       — Не надо, радость моя. Мой психованный папа нервничает, когда рядом оказываются люди.       Долговец тяжело вздохнул. Ему явно не хотелось расставаться.       — Береги дочку, — грустно сказал он… мне?!       Какой, к черту, папа, какая дочка?!       Сиеста невинно захлопала глазками. Впечатление, однако, подпортила припухлость и общий похмельный вид. Я закрыл глаза и мысленно досчитал до пяти. Ясно, наврала с три короба, а те и поверили. Мы поднялись по лестнице и забрали оружие у бугая, как две капли воды похожего на вчерашнего. На фабрике их, что ли, штампуют... Вышли на улицу.       — Ну ладно… дочка, — последнее слово я подчеркнул голосом, не предвещающим ничего хорошего, — психованный папа думает, что ты прекрасно доберешься и сама.       Нахалка довольно хихикнула, идя рядом.       — Не все же тебе развлекаться.       Замечание было резонным, но все равно не понравилось. Продать ее в рабство какому-нибудь озабоченному психопату, что ли? Так, в рамках шутки.       — Ничего, что я старше тебя всего лет на десять?       — А выглядишь на все сорок, — фыркнула засранка.       Тоже ведь вранье, хотя сейчас, может, и не совсем – учитывая две с половиной муторных недель в поле и рейд на Радар. Я поскреб заросший уже ставшей мягкой щетиной подбородок. Привести себя в порядок и отоспаться не помешает. Попетляли вслед за дорогой, прошли западный долговский блокпост. Впереди в лучах тусклого осеннего солнца лежала Дикая территория.       — Насчет «сама» я не шучу. Ты – ведущая.       — Эй! – повернулась девчонка. – А ты?       — А я иду следом, любуюсь видами и слушаю птичек. Максимум – немного страхую.       Сиеста остановилась и уперла руки в бедра, недовольно глядя из-под челки.       — Ах так, да? Решил прогуляться на расслабончике? Тогда я как ведущая приказываю тебе пилить вперед!       — Давай-давай, — хмыкнул я, игнорируя приказ. – Хочу посмотреть, чему научилась. Можешь считать меня очень глупым напарником, который не понимает подобных команд в принципе.       — Отмычкой, — буркнула под нос несносная девчонка.       — Напарником, — с нажимом повторил я. – Которого тоже нужно довести до места целым. Если придется тебя поправлять, будешь наматывать штрафные круги вокруг дома. По пять за каждую ошибку, приведшую бы к твоему увечью, и по три – за мою «смерть».       Попыталась спорить… ага, наивная. Хватило взгляда, чтоб поперхнулась. Так и выдвинулись.       Первые полчаса я просто присматривался, смирно топая след в след. Днем Дикая территория не казалась уже такой угрожающей: руины, асфальт, трава. Тело долговца уже унесли. На земле остались только подъеденные за ночь собачьи трупы. Сиеста шла… медленно, не слишком уверенно, иногда пугалась тени и обходила чистые места, но шла. В одну руку взяла детектор, в другую – болт, винтовка болталась туда-сюда на ремне. Про мутантов вообще, по-моему, забыла, так сосредоточилась на обнаружении аномалий. При адекватном втором номере, который прикроет ведущего — допустимо, но если идешь в одиночку или напарник идиот… Так что я взял безопасность на себя и накинул первые восемь штрафных, когда из окна соседнего здания выпрыгнул снорк.       — Почему восемь?! – возмутилась Сиеста. – Максимум пять!       — Новичок без ведущего – труп. Вопрос времени.       Проблемы начались тогда, когда я стал ей мешать. Лезть с вопросами: а что это за штука, а вон там что так страшно скрипит, а смотри, там кто-то бегает. Не бегает? Ну, показалось. Сначала Сиеста пыталась отвечать, потом – просила заткнуться и не отвлекать. Затем влетела в лифт (не стал предупреждать), несколько минут барахталась в невесомости и ругалась. С оттяжкой внимания справлялась плохо. Скорость упала, увеличились паузы. И нервничала заметно больше, потела, медлила, хотя тут может ещё и похмелье сказалось.       Но за мной Сиеста не следила вообще никак. Пока шел след в след, все было в порядке. Стоило увеличить градус неадекватности – все, финиш. Я в случайный момент сходил с тропы и лез напролом куда придется – приходилось, в основном, на аномалии. Подходил поближе к очередной электре, воронке или другой гадости и объявлял:       — Убит. Плюс три штрафных.       Стала следить за мной, едва за руку не держала — проворонила аномалию, чуть не зацепила притаившуюся в тени здания жарку. Восемь штрафных сверху.       — Все, не могу, — устало выдохнула Сиеста и уселась прямо за землю. – Хоть убей, садист чертов, не могу.       Я остановился рядом, посмотрел сверху вниз. Ее хватило на два с небольшим часа, но вид имела такой, будто воевала несколько суток. Мокрая, грязная, выдохшаяся. Напряжение и нервы многих сгубили.       — Подытожим: отвратительно. Тридцать четыре штрафных круга.       — Это невозможно, — простонала девчонка. – Какого черта это так тяжело?! Я же ходила одна, ходила!       Не обращая внимания на сердитый блеск глаз, я спокойно продолжил.       — Плюсы. Шла медленно, но в целом терпимо. Дело опыта и уверенности. Перестраховывалась — молодец. Теперь о минусах. Принципиальные проблемы: тебе не хватает на все внимания. Сосредоточилась на аномалиях – провисло все остальное. Учись одновременно контролировать несколько вещей.       — Я старалась! Слабо самому?!       — Цыц! Дальше. Принципиальные ошибки. Первое: перед выходом должна была дать вводную. Хотя бы на уровне «иди за мной, с тропы не сходи, приказы выполняй не раздумывая, без команды не стреляй». Оптимально – так же информацию о маршруте, что делать при появлении опасности и текущую информацию по мере продвижения.       — Заче-еем? – простонала Сиеста.       — Затем. Чтоб я хоть как-то ориентировался в том, что происходит и что делать.       — Ты и так знаешь!       — В самом начале что сказал? Относиться как к новичку. Второе. Ты совершенно не следишь за ведомым. Я себя благополучно угробил шесть раз, причем даже не напрягаясь.       — Мне за ручку водить?!       — За ручку не надо, работать не сможешь. Но, во-первых, оглядывайся почаще. Во-вторых, постоянно указывай, что делать. Можно жестами, но их не все понимают, так что лучше голосом. «Стоп», «вперед», «на землю» и так далее. А ты что? Кроме ругани ничего толком не услышал.       — Ну откуда же было знать?! Я тебя сейчас тресну чем-нибудь!       — А поможет? – усомнился я. — Отдых пятнадцать минут.       — А потом?       — А потом дубль два.       Сиеста издала долгий и очень печальный стон и упала в траву.       — Ладно, — сжалился я. – На час меняемся ролями.       Водить идиотов, пардон, клиентов по Зоне – работа довольно специфическая. Почему идиотов? Потому что адекватный клиент – зверь редкий. Большинство, с кем мне приходилось работать, были либо тупые самодовольные кретины, упорно пытающиеся поэффектнее окончить жизнь самоубийством (инострано туристо). Либо чрезвычайно далекие от военной тематики гражданские люди (ученые и прочие ботаники). Они не умеют идти след в след, не реагируют на команды (а? простите, это вы мне?), а если и реагируют, то поздно и не так (почему я не упал там, где ты сказал? ну там же лужа!). Встретив мутанта, дико палят во все стороны, в том числе, возможно, и в своих. Ходить тоже не умеют, через час что-нибудь растягивают, через два стирают ноги и начинают скулить, хромать и требовать привал каждые пятнадцать минут. Комбез жмет, рюкзак тяжелый, вода несвежая, хлеб черствый и вообще они устали. Маршрут знают лучше меня, дают советы и вообще чего это я раскомандовался? Или, наоборот, с какого-то хрена свято уверуют в то, что проводник их вытащит из любой жопы и опять же начинают творить лютый пиздец.       Есть ещё тип клиентов, любопытных (или безбашенных) не в меру. Увидев какую-нибудь блестяшку в стороне от тропы, эти ломятся напролом, как лоси по бурьяну, и пофиг, что там горячее пятно, пять аномалий и два голодных кровососа.       Я сейчас не беру в расчет военных, состоящих в вооруженных силах какой-либо страны, или пришедших в Зону под конкретное дело сотрудников частных военных компаний. Редкие гости, но с ними работать намного приятнее, чем с гражданскими. А если ещё за гражданскими охота идет полным ходом… В общем, зачастую проще сделать так, чтобы кто-то куда-то не дошел, чем наоборот.       Сиеста старалась. Очень старалась доказать, что я ничем не лучше, и с таким энтузиазмом подошла к делу, что не смог припомнить второго такого же долбанутого клиента. Ну, разве что чокнутый американский бизнесмен-экстримал (не помню, как звали), приехавший года два назад в Зону на охоту за местным вариантом «большой пятерки». Только он не в аномалии лез спецом, а на каждого мутанта кидался со своим полулегальным помповым ружьем и воинственными воплями. Сопровождение с ног сбилось, чтоб охотничка не схарчили не впечатленные длиной его… ружья мутанты.       — Я думала, на туристах сталкеры подрабатывают, — удивилась Сиеста, когда от нечего делать рассказал ей эту историю.       — Сталкеры – это бюджетный вариант. У синдиката сервис круче. А америкос, к тому же, хотел поохотиться не только на мутантов, но и на зомби – на них сталкеры не водят. Дескать, бывшие люди же.       Слышал, бизнесмен потом ещё приезжал пострелять, и мутанты его уже не интересовали – так понравились двуногие цели. Удобно, а? Слетал скорым рейсом на уикенд, отстегнул деньжат кому надо, оторвался, а завтра ты снова законопослушный гражданин, примерный семьянин и любящий отец. И очень в характере человеческой природы.       «Угробиться» у Сиесты не получалось, несмотря на все старания, и с каждой пресеченной попыткой она надувалась все больше, а на мою голову сыпались ругательства. Даже заслушался. Попутно показывал простейшие жесты – лишним точно не будет.       Спустя час, как и обещал, пустил девчонку на второй заход. Упростил задачу – особо не сходил с тропы, маячил сзади болванчиком, подсказывал, что делать. Дело потиху пошло на лад, хотя до удовлетворительного результата было все равно далеко, и штрафные круги она получала. Но я хотя бы убедился, что соображалка у девчонки работает и, в принципе, натаскать ее можно. Надо только выкроить время.       «Что, камрад Музыкант, ты снова инструктор? Ну, Сиеста хоть посимпатичнее вонючих мусульманских горилл. Но и денег не видать. Благотворительность чистой воды».