***
— Мерлин и Моргана! Если я появлюсь там в таком виде, он точно решит, что я втюрилась в него по уши! — Вик вертелась перед зеркалом их общей с Олив спальни, рассматривая себя со всех сторон в подаренном тетей Джинни платье. Платье было красивое, но явно не подходило октябрю, Хогвартсу и простой дружеской встрече. — А это не так? — растрепанная голова Джордан показалась из недр ее шкафа, нахмурила брови, увидев Уизли в платье, и снова залезла обратно. — Нет! — Мари одернула платье. — Мне просто надо поговорить с ним и разобраться. Разобраться. Смешно. В чем конкретно разобраться? В себе, в своем отношении к гребанному Люпину, или в чем-то другом? Или во всем и разом? В шкафу раздались шорохи. — Нашла! — радостный крик Олив оповестил о явной победе. — Смысл жизни? — печально поинтересовалась Виктуар. В ответ в голову ей прилетела зеленая тряпка, оказавшаяся старым свитером. За всем этим последовала возня и смех, а через минут десять Виктуар снова уставилась в зеркало. — Я и думать забыла, что у меня есть этот свитер. — Но я-то нет. И он отлично подходит под твою... Гм, "фарфоровую" (знак кавычек пальцами в воздухе) кожу и цвет волос. Джинсы, свитер. Ничего особенного. Тэду не за что будет зацепиться. — А что с прической? Олив подошла к ней со спины, отвела локоны, лежащие на ключицах, за спину, и тут взгляд Виктуар упал на запястье подруги. — Сколько-сколько времени? Мерлин. Виктуар заклинанием зашнуровала кроссовки (— Они не подходят под образ! — Плевать, беги!) и вылетела из комнаты, как пробка из бутылки огневиски. Когда она добралась до гобелена, на часах было уже десять минут девятого. А она была запыхавшаяся, растрепанная и злая. Тэд недоверчиво приподнял брови: — За тобой гнались? — Нет, я просто... — Опоздала, — равнодушно ответил Люпин и зажег сигарету щелчком пальцев. — Ты же не против? Запах дыма был почему-то гранатовый. — Нет, мне все равно. — Отлично. Гарри меня убьет, если узнает, что я курю при маленькой Вики. Тэд еще раз косо посмотрел на нее и выпустил изо рта струйку дыма. — Уизли, я ни на что не намекаю, но тут холодно, поэтому давай ты просто отдашь мне конспекты. Я, конечно, могу покрыться шерстью, но тебе это вряд ли понравится. Конспекты. Ох, дери ее стадо гиппогрифов! — У меня... — Мари-Виктуар сглотнула, — я их не взяла. Люпин опустил руку с сигаретой и громко подавил смешок. — Ты пришла сюда, чтобы отдать мне конспекты, но забыла их? Этот парень – уставший, саркастичный, пропитанный гранатовым дымом, какой-то не такой, каким она привыкла его видеть. Непонятно как, но смелость проснулась. — Нет, я пришла... Поговорить. Но... Тэд, все точно хорошо? — Уизли-Уизли. Да, — наполовину выкуренная сигарета отправилась в окно, провожаемая недовольными возгласами маленьких пастухов на гобелене, — все точно, стопроцентно хорошо. По вечерам на меня иногда находит хандра. О чем ты хотела поговорить? — О... Ну все. Джордан нет, за нее никто не продолжит. Она – Мари-Виктуар – слабая, всего боящаяся девочка, которая решила пойти в Гриффиндор, когда Шляпа предоставила ей выбор. Она не в силах даже нормально поговорить с парнем, который ей нравится. Нет, не так. К которому ее по необъяснимой, непонятной причине тянет. — Я... — Виктуар отвернулась, закусив губу, и уже собралась сбежать, когда ее догнал веселый голос. — Что, Рыжик, даже не спросишь? — Чего? — не поворачиваясь, поинтересовалась Виктуар, чувствуя неладное. — Не прячу ли я за напускным безразличием глубокую и страстную любовь к тебе. Эта абсурдная, забавная фраза заставила ее улыбнуться. И обернуться. Тэд тоже улыбался. Ярко, по-настоящему, потому что была видна эта ямочка на левой щеке. — Ох, Мерлин... это звучит как— Как то, что сказала ей Джордан на обеде. Он все слышал. Понимание ударило в спину острым ножом. Слышал, поэтому пришел, поэтому потребовал этот глупый конспект, все для того, чтобы посмеяться. На глаза навернулись слезы обиды, и возникло яростное желание убежать отсюда, не оглядываясь. Но мама всегда говорила, что бегать хорошо только в том случае, если преследуется цель держать себя в форме. А все остальное - признак трусости. В крови - адреналин. Она не будет играть по его правилам, нет. Пошел к черту. Примерно секунда уходит у Виктуар на то, что оказаться напротив ошарашенного Люпина. Еще одна – на то, чтобы схватить его за волосы и нагнуть, так, чтобы была возможность заглянуть ему прямо в глаза. И еще одна – на то, чтобы ярко, безумно, сладко – поцеловать его. От его кожи пахло гранатом, волосы под кончиками пальцев были жесткие, а сам Тэд так внезапно обрушил на нее свои губы, что Мари-Виктуар потерялась в ощущениях и эмоциях, захлебываясь ими. Сильные руки обвили ее талию, сминая на поясе свитер крупной вязки. Не разрывая поцелуя, они пересекли короткое расстояние от гобелена до противоположной ему стены. Тэд впечатал ее в стену, навис сверху, прикусывая ее и так опухшие губы, и Виктуар запустила было свой язык в рот Люпину, но потом передумала и больно прикусила его нижнюю губу. Получай. Не ты один умеешь кусаться. Он и так все слышал – какая кому теперь разница, что и когда. Слышал, знал, не отталкивал, отвечал и... — Тэд, — еще как отвечал. Они оторвались друг от друга. Глаза Люпина были черные, странные. Глубокие-глубокие, а волосы взлохмачены. — Рыжик... Ты хоть предупреждай в следующий раз. Его ладонь коснулась на кожи, не прикрытой задравшимся свитером, и Виктуар словно пронзило электрическим током. Тэд, словно поняв это своим шестым чутьем, запустил всю пятерню ей под свитер, крепко сжимая талию сначала одной, потом и второй рукой. И прежде, чем мозг успел подумать, руки сами по себе соскользнули ему на шею, лаская завитки голубых волос. — Я должна предупредить? — прошептала Мари-Виктуар ему прямо в губы. — К соплохвостам это, — выдохнул Люпин и снова поцеловал ее, так же ярко, как и в первый раз. Вкусно. Сладко. Пастухи на гобелене явно оценили.***
— И почему он не подойдет, не спросит, как дела? Ну не могло ему настолько сильно не понравиться! Олив вздохнула, проследив за ее взглядом. — Вик, прекрати. То, что вы целовались, еще не делает его привязанным к тебе на веки-вечные. А жаль. — Я знаю, Джордан. Но он мог бы... Подойти. Заговорить. Куча вариантов и ни одного, исполняемого на практике. Нет, Тэд вовсе не не замечал ее, как раньше, какое там. Теперь все было по-другому. Он смотрел на нее. Улыбался, здоровался, прощался, невзначай задевал плечом. Но это все. Ах, нет, не все. Изводил ее своими взглядами, брошенными словно невзначай, но такими... Горячими. Именно так. Его глаза были горячими. Она плавилась в них, как мороженое на солнце, таяла, но не произносила ни слова. Мари-Виктуар это нравилось. Она хотела его. Хотела стоять рядом, хотела разговаривать с ним, улыбаться ему. Хотела. Отвечала ему взглядами, откидывала с шеи волосы, оказывалась рядом как можно чаще, сменила "Привет, Люпин" на "Тэд, привет" и все еще думала о нем. Постоянно. Из головы не шел вечер перед гобеленом, головокружительный поцелуй, и хотелось, чтобы он длился и длился, но все когда-нибудь кончается. Кончился поцелуй, и с концом пришло мучительное ожидание. — Прекрати пожирать его глазами, — ее педантичная подруга снова и снова просила ее пересказывать события двухнедельной давности, а она снова и снова пересказывала. Уизли хотела было отвести взгляд, но тут Тэд поднял глаза. И все ярко вспыхнуло и загорелось: он не опустил взгляд. Просто смотрел прямо на нее, а она, не отрываясь, на него. — Черт, — пробормотала себе в тарелку Джордан, — даже если не знать, что между вами происходит, можно сгореть заживо. Искры летели, растворяясь в воздухе, который искрился от напряжения, и опаляли кожу. Люпин осторожно взмахнул палочкой - она увидела это - и через долю секунды ей в руки приземлился жаворонок из бумаги. "— Ты очень красивая сегодня, Рыжик". — Общение по переписке? Как оригинально, — Олив отправила в рот картофель фри. — Напиши гавнюку, чтобы он встал и пришел сюда. А еще лучше – опрокинул тебя на стол и... — Тихо ты, — шикнула на нее Уизли, помня, что гавнюк обладает каким-то потрясающим слухом, а сама достает перо. "— Правда?" — Ну знаешь, я удивлена, как еще никто не заметил, что вы чуть не раздеваете друг друга глазами. "— Да. И ты же помнишь, что теперь ты моя? — Это твоя печать собственничества? — Это именно она. И только я буду целовать тебя, не забывай". Внутри разлилось тепло. Люпин был в своем репертуаре. Страстный, наглый не в меру, но... Мари вскочила с места, сжимая журавлика в ладони, и вышла из зала. Уже на лестнице она почувствовала, что прижата к чьей-то груди, а потом безропотно дала утащить себя в один из пустующих коридоров. Люпин – все еще с ярко-синими волосами, спутанными, поскольку расческу этот парень явно в глаза не видел – прижал ее к колонне. — Тэд, ты... Губы тут же накрыли поцелуем, и Виктуар не успела даже пискнуть. Тэд невзначай обнял ее за шею, опять (опять-опять-опять!) поглаживая оголенную кожу. Виктуар лишь охнула, углубляя поцелуй и вцепляясь в его плечи еще сильнее. Люпин улыбнулся, что-то простонал прямо в чужие губы и отпустил ее. — Рыжик, не надо так, — он напрягся, стоило ее ладони скользнуть по его груди, — тут же люди, услышать могут. Виктуар засмеялась. Тэд снова нагнулся к ней, но она ловко отвернулась, и поцелуй пришелся на скулу. Слов не было. И что вообще можно сказать, если одно движение Тэда Люпина лишает всякой выдержки? Что можно тут решить для себя, когда все и так понятно? Когда с поразительной точностью ясно, что она абсолютно, невменяемо зависима от него.***
Мари-Виктуар любили все. Она была вхожа в любую компанию, обладала прекрасным чувством юмора, внешностью, родословной, и прочее, прочее, прочее. Блондинка из самого рыжего семейства. Забавный, странный факт. Поэтому Виктуар не любила семейные встречи. Она выделялась. Нет, не так. Совсем не так. То она раньше не любила семейные встречи. Теперь у нее был Тэд. Тэд, по непонятной причине называющий ее "Рыжиком", Тэд, который не очень хорошо управлял эмоциями, и его волосы сменяли все цвета радуги по нескольку раз за день. Тэд, с которым она тайно встречалась уже месяц. Как это получилось? Виктуар не знала.***
Когда наступает декабрь, и замок начинают украшать к Рождеству, на окрестности налетает снежный вихрь, умело покрывая все светлым белым цветом. Тэд не особо любит одноцветную картинку зимы. Поэтому его волосы еще ярче начинают выделятся на фоне застывшей ледяной красоты природы. В коридорах дует, и все ходят кашляющие, сопливые, обмотанные шарфами. Немного о том, как Тэд Люпин борется с холодами: он носит яркие, комичные носки, объемные шапки, из-под которых выбиваются волосы. И Виктуар – вся такая милая и нежная в своих больших свитерах и растрепанными светлыми локонами. Как и сейчас. Раннее воскресное утро, восход. Покрытые снегом лужайки перед вековым замком. И два идиота, закутанные по самое не хочу, бредущие от ворот Хогвартса. Мари-Виктуар воровато оглядывается, достает волшебную палочку, и перед ними появляется куча бутылок, наполненных какой-то цветной жидкостью. Тэд невольно припоминает, как она схватила его в четверг после завтрака, затащила в укромную нишу и поинтересовалась, нравится ли ему белый снег. Похоже, его отрицательный ответ ей понравился, и сегодня, без пяти минут шесть, она пробралась в его комнату и опрокинула на него ведро ледяной воды. Он староста. У него отдельная спальня. Но это не значит, что у нее было право так поступать! И Тэдди вынашивал план мести. Виктуар с довольным видом потирает ладони друг о друга. — А сейчас, друг мой, мы будем преображать эту скучную зиму. — Прошу прощения? Уизли стряхивает с его плеч снежинки. — Мы пришли сюда, чтобы раскрашивать снег. — Погоди... То есть... — Мы раскрасим весь снег вокруг Хогвартса, — улыбается Уизли и поднимает в воздух первую бутылку. Они тяжелые, пять литров каждая, поэтому палочки служат хорошую службу. Тэд, приподняв брови, наблюдает, как первая бутылка раскрашивает около двух квадратных футов снега. — Да, ты быстро управишься. — Откуда столько пессимизма? — еще один цветной квадрат на белом снегу. — Давай так: кто быстрее раскрасит свою половину, тот победитель и загадывает желание проигравшему. Мари-Виктуар поднимает в воздух четвертую бутылку. — Вперед. Все равно ты проиграешь. Тэдди Люпина нельзя брать на слабо. И пока Уизли аккуратно превращает ландшафт в шахматное поле, он скатывает все бочки-бутылки с краской в центр. Мари-Виктуар насмешливо глядит на семикурсника со своей половины. — Сдулся, Пуффендуй? Тэд Люпин не любит клише. Распределяющая Шляпа дала ему выбор, как дает многим, тем, кто обладает многими качествами. Либо лев, либо барсук. И он выбрал барсуков. Почему? Наверное, потому что он устал от памяти, что преследовала его на каждом шагу. Потому что ему захотелось сделать что-то свое, не так, как делали Уизли, что было бы подвластно только его воле и его решению. И как же было круто. Он не был гриффиндорцем, он понял это за время учебы. Он не был готов безрассудно бросаться в огонь. Но мог протянуть руку дружбы, если это было нужно. Бочки заканчивались. Оставалось самое важное. — Слушай, я все равно выиграю, так что давай... — Виктуар подходит, поигрывая палочкой, и смотрит на него своим фирменным взглядом победительницы. Примерно таким же она одаривает его всякий раз, когда сама впечатывает его в стену, а не он ее. Тэд взмахом палочки поднимает разом все бутылки в воздух. Небо разрывает на части. Краска везде : на деревьях, снегу, на ресницах Уизли – все разноцветное, буйное, яркое. Разноцветный дождь льется на их лица, а Виктуар, глядя на свой явный проигрыш и полное безобразие кругом, смеется так счастливо, что у него в внутри разгорается какое-то непонятное тепло. Он смотрит на нее и чувствует... Что-то. Она всегда казалась ему необыкновенно красивой, но сейчас, в заляпанном краской пальто, цветными волосами и ресницами, с разводами на фарфоровой коже и то ли зелеными, то ли оранжевыми губами, от нее просто нельзя было оторвать глаз. Она протягивает к нему руку и зарывается ей в его волосы. — Они у тебя в краске, или ты сам создал эту прекрасную палитру? — Прекрасная палитра, скажи? Наверное, то же самое скажет МакГонагалл, когда проснется и увидит это чудо. Знаешь, я свалю все на тебя, — он продолжает смотреть на нее и чувствовать странное возбуждение, никак не связанное с ее охренительной красотой. Он не может с точностью описать это ощущение. Словно хочет что-то сказать и не может. — Не наглейте, мистер Люпин. Кстати, у тебя фиолетовые губы. — А у тебя – оранжево-зеленые. — Не знаешь, что будет, если смешать эти цвета? Опять это чувство душевной наполненности, подступающей к горлу. — Экспериментировать никогда не поздно, — и он осторожно прикасается своими губами к ее. Хогвартс и окрестности похожи на палитру художника, который только учится смешивать краски. Директор школы только встала и еще не видит, что замок стал похож на игрушечный домик. Она еще не знает, что весь этот день туда-сюда будут летать цветные снежки, а первое воскресенье декабря станет доброй школьной традицией - дети будут раскрашивать снег, лепить из него статуи и рассказывать истории про метаморфа и блондинку из клана рыжих. Когда они отрываются друг от друга и смотрят на цвет губ, то улыбаются. — Невесть что получилось. — Да, не будем мы художниками. — Эй, не надо таких грозных мыслей! Смеются. Тэд обнимает ее за плечи и становится сзади, и оба с гордостью смотрят на обычно серые стены замка, которые сейчас так по-детски ярко выделяются на фоне зимы. — Знаешь, мы всегда можем стать малярами, — Вик кладет голову ему на плечо, — знаешь, через пару лет, если нам внезапно понадобятся деньги... Но я не загадываю так далеко. Она говорит это с улыбкой, Тэд точно знает, потому что он изучил ее. Точнее, изучил то основное, что есть в ней, потому что Мари-Виктуар никогда не устанет его удивлять. И тут – совершенно внезапно – его прошибает молния. Он понимает, что именно не давало ему покоя последние минуты. Тэдди смотрит на цветные пряди в волосах Уизли и делает свои волосы белыми, как снег, но понимает, что этого не видно, потому что они все покрыты краской. Он никогда не станет бесцветным и похожим на других, если рядом будет она. И в голове складываются слова, которые он так упорно не мог произнести. "А я, похоже, и правда люблю тебя". Мари-Виктуар кладет свои ладони поверх его рук, все еще лежащих у нее на плечах, согревая замёрзшие пальцы. — Тэдди... Кажется, я люблю тебя. А он, кажется, он до одури счастлив.