Парфе и поцелуи

Гинтоки изо всех сил делал щенячьи глаза. Получалось не очень хорошо, но он старался и не собирался сдаваться так легко. – Ты хоть понимаешь, во что меня втягиваешь? Я при исполнении. Шинсенгуми целуется на фото за бесплатное парфе – хороший заголовок для первой страницы? – Неплохой, – разулыбался Гинтоки. – И мы с тобой крупным планом, как суперзвёзды. А ниже можно прорекламировать Ёродзую, тогда народ повалит к нам, и... – И будет расспрашивать, как ещё мы с тобой проводим время? – Хиджиката закрыл лицо руками. – Ты невозможен. Уйди, чтоб я тебя не видел. Гинтоки зашёл за его спину и обнял сзади, переборов сопротивление Хиджикаты. – Всего одно парфе, – ласково произнёс он. – Всего один поцелуй. Ночью тебя об этом просить не приходится. Румянец ещё не сошёл с щёк Хиджикаты, когда они вышли на улицу. Гинтоки чуть ли не силой тащил его за собой, постоянно подталкивая и продолжая на всякий случай уговаривать и убеждать в необходимости парфе в жизни самурая. – Дай мне минуту, – Хиджиката выдернул рукав из пальцев Гинтоки и развернулся в сторону магазина. – Постой здесь, я сейчас вернусь. – Зачем тебе туда? – Гинтоки прищурился, подсчитывая шансы побега опытного офицера Шинсенгуми из помещения с одним входом. Был ли выход на чёрный двор? Куда ведут окна? Успеет ли он догнать убегающего Хиджикату? Слишком много вопросов, слишком мало парфе. – ...ты слушаешь? Я говорю, там Ямазаки работает под прикрытием в булочном отделе. Это секретная информация, я не могу посвятить тебя в подробности. Постой тут одну минуту, я никуда не денусь. Гинтоки сжал губы и ещё раз прищурился, изучая лицо своего партнёра. Достаточно упёртое выражение не сказало ему ничего нового: Хиджиката будет упрямиться, пока не получит своё. – Одну минуту. Прошло семьдесят четыре секунды – Хиджиката считал про себя. Когда вышел из раздвигающихся дверей, Гинтоки мерил шагами улицу перед магазином, раздражённо сложив руки на груди. – Ты всё? А теперь бегом. Заветное кафе ожидало их в конце следующего квартала. Приторно розовая вывеска в любой другой ситуации отпугнула бы Хиджикату, но сегодня он глубоко вдохнул и шагнул внутрь. Немногочисленные посетители не обратили внимания на вновь вошедших, зато энергичная женщина за стойкой подскочила на месте, увидев их. – Поглядите-ка, – завела она глубоким контральто. – Гин-сан всё-таки притащил к нам свою любовь! Идёмте, я подарю вам снимок, если как следует постараетесь! Не слушая протестов Хиджикаты, Гинтоки потянул его к свободной от столиков стене. Фотообои на ней изображали цветущие деревья сакуры и нечто, отдалённо напоминающее свадебную арку. Хиджиката убедил себя в том, что беседки тоже бывают с полукруглым куполом, и что он всегда успеет заставить Гинтоки совершить сеппуку, если фото выйдет дальше дверей этого заведения. Заинтересованных взглядов становилось всё больше. Хиджиката злился на себя, что позволил втянуть себя в это, и на Гинтоки – за чрезмерно довольный вид. Предвкушение бесплатной еды сияло в его глазах задорными огоньками. – Расслабься, Хиджиката-кун, – Гинтоки поправил его воротник и поманил к себе. – Наоко-сан, мы готовы. Если до этого Хиджиката чувствовал себя неловко, то сейчас он готов был провалиться в ад, лишь бы не смотреть людям в глаза. Офицер Шинсенгуми, ага. Гинтоки прикоснулся двумя пальцами к его подбородку, заставляя посмотреть на себя. – Обними меня, – посоветовал Гинтоки. – Так будет правдоподобнее. Хиджиката положил руки ему на плечи и, не зная, куда их деть дальше, неловко обнял Гинтоки. Это происходило уже десятки, сотни раз – и никогда не было так неловко и неестественно. Они быстро поцеловались; сверкнула вспышка фотоаппарата. – Вот и всё, а ты... Хиджиката удержал его за волосы и поцеловал снова, уже по-настоящему. Гинтоки застыл, но сразу же расслабился и усмехнулся в его губы, отвечая на поцелуй. Хозяйка кафе тихо ахнула и бросилась снова настраивать фотоаппарат. Времени ей хватило с лихвой. Гинтоки напоследок сильно прижал Хиджикату к себе, скорее позируя, чем искренне – их момент уже закончился. Хиджиката отпустил его, криво улыбаясь. Гинтоки поклонился ошарашенной публике и потребовал парфе. Вытирая покрасневшие губы, Хиджиката уселся напротив него за крошечный столик у окна. – Ты меня удивляешь. Уж не знаю, в каком тихом омуте я тебя выловил... – сказал Гинтоки, ненадолго перестав следить за своим заслуженным десертом. Восхитительное клубничное парфе возвышалось посередине стола. Хиджиката использовал секундную заминку и в стратегически правильный момент сунул руку за полу пиджака. Когда Гинтоки понял, что происходит, парфе уже было залито майонезом. Его крик был слышен и за пределами Эдо. – Это и моя награда тоже. Могу делать со своей едой, что хочу, – сказал Хиджиката, продолжая щедро заливать десерт майонезом. По щеке Гинтоки скатилась скупая мужская слеза.