Море

Среди надгробий виднелась фигура, но она была слишком далеко, чтобы разглядеть ее лучше, а сквозь густой туман и так было ничего не понять. Некто невысокий приближался к ним быстрым шагом, и Седрик рядом нацелил на него палочку. Гарри сглотнул, но тоже поднял свою. На расстоянии десяти шагов мужчина остановился, а Гарри тут же узнал его – Хвост! В груди подняла голову холодная ярость, до того момента дремавшая, как пригревшаяся на солнышке змея. Предатель мерзко улыбался и держал в руках какой-то сверток… — Убей лишнего! — внезапно прошипел сверток, и Гарри оцепенел. На руках у Хвоста сидел уродливый бледный младенец, слишком тощий и большой, чтобы быть живым ребенком. Волдеморт. Питер быстро взмахнул палочкой, продолжая ухмыляться, и в Седрика полетел зеленый луч. Гарри не успел оттолкнуть его, он вообще ничего не успел, и вот Диггори уже нет. Он умер. Гарри смотрел на его неподвижное тело и не мог понять, как это произошло… Они были в пяти шагах от победы – общей и справедливой. Хвост взмахнул палочкой еще раз, и Гарри отлетел к статуе Смерти, которая вдруг ожила и схватила его, крепко держа. Поттер со всей силы ударился спиной о твердый камень, как будто приходя от этого в себя. Он вцепился пальцами в каменную косу, прижимающуюся к его горлу. Питер оскалился еще более мерзко, зажигая магический огонь под котлом, который стоял в центре поляны. Затем он, не особо церемонясь, бросил сверток с младенцем в котел. Зеленоватая вода окрасилась в черный и забурлила, а огонь стал мертвенно-синим и высоко взметнулся, облизывая стенки котла. Гарри начал пытаться оттолкнуть от себя часть статуи, но та была каменной и поддаваться не собиралась. Он попал в ловушку. Хвост поднял палочку выше и громко произнес: — Кость отца, взятая посмертно! Повинуясь ему, магия в виде темного луча вонзилась в одну из могил, и земля буквально треснула, вверх и в стороны взметнулись комья грязи. Из разрытой ямы и проделанной дыры в гробу медленно по воздуху выплыла чья-то серая кость. Питер погрузил ее в котел, и цвет зелья тут же сменился на темно-красный. —Воскреси своего сына! — воскликнул он. После этого он развернулся и подошел к Гарри, нехорошо улыбаясь и смотря на подростка с прищуром. — Кровь врага, взятая без согласия… — патетичным голосом продолжил он читать заклинания, но Гарри вдруг словно бы перекоротило, и он перебил крысу: — Я согласен! Я согласен отдать свою кровь! — сорвался он на крик, радуясь, что его не приложили Силенцио. Хвост вытаращил на него глаза и явно проглотил язык, не договорив. Он оглянулся на котел, который начал как-то по-особенному угрожающе булькать, и Гарри с удовлетворением увидел промелькнувшие на его лице страх и растерянность. Но тут и его внимание тоже привлекло зелье: из него выбрался заметно подросший младенец, цепляясь за края тонкими мерзкими ручками – весь в какой-то липкой прозрачно-розовой слизи, отвратительной на вид. Поттер скривился от отвращения. — Хозяин… Ритуал еще не закончен, что вы… — заблеял Хвост, немного склонив в раболепии голову, и Гарри почувствовал еще большую гадливость – теперь уже от поведения этой крысы. — Так закончи его! – с присвистом злобно произнес Волдеморт. — Но мальчишка… — Измени слова! Мне нужна его кровь для возрождения! — Как прикажете, хозяин, — Хвост снова обернулся к нему, а Волдеморт погрузился в зелье с нелепым громким «бульк!». — Кровь врага, отданная с сог-гласия, — заикаясь, проговорил он, палочкой делая разрез на руке Гарри и тут же собирая выступившую кровь в небольшой воздушный шар, обволакивающий жидкость воздухом и не дающий ей пролиться, — оживи прощенного недруга. Петтигрю подошел к котлу и отправил шарик в зелье. Кровь с шипением растворилась в нем, смешиваясь и делая воду немного светлее. Хвост, подрагивая всем телом, сказал: — Плоть сл-луги, отданная в-в жертву… — он занес дрожащую руку с зажатой в ней палочкой и, вытянув другую руку, рассек воздух деревом. Кисть, отсеченная невербальным заклинанием, полетела в воду, окрасившуюся при этом в ярко-алый. Хвост завизжал, превозмогая боль: — Возроди своего хозяина! Котел забурлил с новой силой, расплескивая вокруг себя кровавые капли кипятка, и Питер отскочил от него, падая на землю и начиная баюкать культю, скуля. Шрам Гарри взорвался болью, и он крепко зажмурился, не сдержав вскрика — под веками заплясали цветные пятна, а в голове зазвенело. Когда он открыл глаза, то увидел, как из котла восстает Нечто: худое тело без кожи, лишь голые мышцы цвета красного мяса, начавшие зарастать бледной кожей; белый череп без черт стал обретать их – появились нос и уши, оформились глаза, блеснувшие в полумраке рубинами, подбородок обрел мужскую твердую форму и вокруг раскрывшегося в крике рта расцвели губы; сгорбившийся скелет постепенно распрямился во весь свой рост, поводя широкими плечами, на которые легли длинные темные волосы, вдруг полезшие из макушки. Это было Рождение – жуткое и явно болезненное, но оттого… реальное. Никому еще не давалась жизнь без борьбы. Котел растворился без остатка, и маг ступил на землю, ничуть не стесняясь своей наготы. Ничто в нем более не напоминало то уродливое существо, которым он был. Волдеморт, вновь обретший человеческое тело и свою завораживающую холодную красоту, медленно надвигался на Гарри, раскрывшего рот в немом изумлении. На Хвоста, валявшегося у него в ногах, он не обратил ни малейшего внимания. — Что ж, Гарри… — он остановился прямо напротив статуи и взмахнул рукой; камень отпустил подростка. Он замер, смотря в алые глаза своего врага, и опешил, когда тот внезапно улыбнулся опасной, но от этого не менее прекрасной улыбкой. — Спасибо. Гарри понял, что утопает в огромном море из крови, которое он увидел в глазах Волдеморта. Море из крови его жертв – прошлых и будущих, коих, несомненно, будет еще много. Он был заворожен. Он пропал и не в силах помочь кому-либо, тем более – себе. — Без твоего согласия я никогда не смог бы вернуть себе былой вид. Гарри Поттер понял, что захлебнулся.