Что происходит ночью.

       02.50        Юрий чувствовал себя мышью из мультика, за стеной кто-то очень громко выяснял отношения, наплевав на время. Судя по криками, кто-то кому-то с кем-то изменил, пусть молятся не встретить завтра утром Плисецкого, который уже сейчас был готов «запихать им яйца в глотку по самые помидоры». Отабек пару минут силился это представить, но ничего не вышло, тонкая русская душа иногда не поддается пониманию. В стену, что-то ударилось, может быть это были глюки, вызванные диким желанием тупо выспаться, но часы закачались. Понеслись крики: «ты, что, придурок, соседей разбудишь!!!», да, очень вовремя люди вспоминают о соседях, почему это нельзя было сделать хотя бы в половину первого? «Сам придурок, орешь будто тебя без смазки имеют!», Юра поморщился, по коже пошли мурашки, воспоминания почти всплыли, едва не заставив его снова рыдать, укрываясь у Беки на груди, когда: «Да меня хоть кто-то ебет и хоть кто-то даёт, неудачник!» — Думаешь мне не дают? Да я, да я, знаешь скольких взял? — Плисецкий закатил глаза, пряча голову под подушку, подавляя желание — запустить в стену чем-нибудь по тяжелее. — Да я, даже Русскую Фею лапал! — ого, а вот это уже неожиданность. Отабек заинтересованно посмотрел на подростка, тот настолько переменился в лице, будучи удивленным таким интересным фактом своей жизни, что Алтын откинув голову назад, сдавленно заржал. — Бека, не ржи, мне уже интересно… — Юра встал с кровати, стянув простынь и обмоташись ей как тогой, Бека нахмурился. — То есть как развратничать и проявлять инициативу, так ты не стесняешься, а как встать послушать… — Плисецкий шикнул, потуже запахнувшись. — Лапал? Да мне Русский Панк минет делал, воистину фея, хочу сказать, так язычком работал… — мечтательная интонация, «дымящийся» Юра, катающийся по кровати Отабек, уж он-то знает, что Плисецкий терпеть не может работать ртом, даром, что пассив. Плисецкий сел на пол, шаря в поисках тапок. Нашёл. Но за стеной вдруг стихли. — Ладно, завтра разберусь, кому и что я делал… — он распахнувшись, прошествовал на кровать в объятия казаха. Который крепко прижал его к себе, усмехаясь, он единственный знает, что фея в постели вовсе не фея, скорее суккуб — ненасытный и жаждущий большего.        4.20        Кто-то явно наслаждался процессом, скрипя кроватью, почти крича на весь домик. Он завтра убьет и Пауло и этого «Андрээээ», почему его соседи такие придурки? В другой комнате тоже проснулись, было слышно как щелкнул выключатель и кто-то грузный и злой прошёл до двери. — Зачем ты свет включил?! Выключи! — на ровном месте срутся, долбаебы. Юра сидел на кровати в наушниках и пытался сосредоточиться на рисовании мини-казней в стиле Чиби. Отабек спал как сурок, тоже бесит. Как он может так спокойно спать, когда эти «Пааауло» и «Андрэээ» ебутся за стенкой как кролики ещё и ржать успевают. Раздался стук в его с Отабеком дверь. Юра встал, молча порадовался, что около трёх надел тренировочные штаны и прошлепал босыми ногами к двери, потом развернулся, взял на кухне сковородку, она легкая, но пугающе большая. На пороге стоял злой, в одном шёлковом халатике Лиам, мда… Кому он там изменил? — Плисецкий, вы вообще совесть име… — Раздались стоны, Юра посмотрел исподлобья. — Скорее она нас имеет… А ты, — Юра решил, что ночью можно и попроще. — Истеричка номер один… Мне плевать кто кому изменил, — выразительный взгляд. — Но постарайтесь выяснять отношения не в два часа ночи!!! Я — ребёнок, мне нужен сон! — Мы ведь не возмущаемся, когда вы с Алтыном… — протяжное: «Оаах, Андрэээ» и парни в унисон почти проорали сложную для иностранцев, русскую фразу: «да вы заебали!!!». Юра приподнял бровь. — Я год жил в России, чудесная страна, а культура какая… — Зато там стены толще… — очередной стон, такое ощущение, что Пауло и Андрэ соревнуются кто громче стонет, а главный приз — мозги соседей на блюдечке. — Ну это да… В карты? Все равно уже вряд ли уснем…        5.40        В комнате Юры и таки разбуженного Беки, сидели парни и Лиам с, кто бы мог подумать, Никитой Александровичем и играли в дурака на раздевание. Бека в майке, трусах, носках и с часами на руке, Лиам, прикрывается принесённой из номера подушкой, потому что Юра его чуть не убил, когда он, проиграв даже трусы, потянулся за их, Никита Александрович в тренировочных штанах, носках, с цепочкой и в одной олимпийке и абсолютно одетый Юра. За стеной все ещё раздавались стоны, прерываемые только смехом играющих. Раз в пятнадцать минут кто-нибудь, да задавал вопрос: «Как можно так долго трахаться?». Атмосфера была свободной, дружеской, без возрастных отличий, Юра хитро улыбался, в очередной раз выходя первым, наблюдая за игрой. То как он в наглую мухлевал не заметил никто, ни в один из разов, он учился у лучшего в этом деле.        Юрия учили играть-выигрывать любой ценой всегда Мила и Гоша, которые прикрывали друг друга и с дружным хохотом оставляли Виктора в дураках, собственно именно из-за них в двадцать четыре года Никифоров остриг волосы. С тех пор он усвоил несколько правил. Первое — никогда не играть на желание, второе — никогда не играть пьяным на желание, третье — никогда не играть с Милой и Гошей пьяным на желание. Карточный долг дороже чести.        Плисецкий уже даже почти не ненавидел тех, кто не дали ему поспать, даже убрал сковороду. Но смерть виновников бессонной ночи никто не отменял. Слава Смурфикам, завтра выходной.