Маленький..

— Ма-лень-кий… Шепчут в полумраке пересохшие губы. — Маленький милый кроха… Чанель смотрит в потолок, лежа на большой кровати, ждет доставку еды и сжимает кулаки в приступе вновь накатившей истомы. Маленький кассир пиццерии стоит у него перед глазами, его тонкие пальчики нажимают на кнопки кассы, Чанель истекает слюной. «Вам здесь или с собой?» Заверни мне с собой себя. В дверь звонят, Чан с шипением сжимает стояк, выуживает из шкафа штаны пошире и идет открывать. Ну нет, ты издеваешься? На пороге стоит объект его мыслей, вежливо кивает и протягивает пакеты с лапшой в коробках. — С вас шестнадцать тысяч. Приятного аппетита. — Ты что, еще и в доставке работаешь? — Эм… ну да. Бэкхен смущенно улыбается, а потом неосознанно делает шаг назад, потому что вспоминает этот взгляд из-за стойки кассы, пожирающий его глазами при каждом посещении пиццерии. Чанель протягивает руку с заранее подготовленной крупной купюрой, сует бумажку доставщику в нагрудный карман робы и шепчет, наклонившись: — Беги. Бэкхен громко сглатывает, все еще держа в руке пакет с едой, пытается отдать, но касается пальцами большой руки. Чанель глухо рычит, а в его глазах крупным шрифтом: «зря, ой зря…» — Еще. Одна. Попытка. — басит он уже на ухо малышу, у которого от близости этого громилы подкашиваются ноги, — Беги! Пакет падает на пол, Бэкхен разворачивается и, как в полусне, идет к лестнице. Ну и шел бы себе. Нет же, надо поиграть с огнем. — Позвольте спросить, — поворачивает он голову, когда отходит уже шагов на пять, — Почему вы так странно смотрите на меня каждый раз? Не могли бы вы так не делать больше? — Да ты камикадзе, малыш, — у Чана глаза темнеют от такого откровенного пренебрежения собственной жизнью этим мелким чудом. — Почему это? — Видят боги, я давал тебе шанс. Чан шумно выдыхает, в два шага сокращает расстояние, подхватывает пакет на обратном пути, дверь хлопает, закрываясь, и Бэкхен оказывается в темноте коридора в лапах дрожащего возбуждением зверя. — Ты очень не вовремя решил побыть болтливым доставщиком, малыш, — Низкий голос на ухо заставляет дрожать ноги, Бэка бросает в жар от осознания, что он влип во что-то нехорошее, сильные руки жадно прижимают его к мощному телу, и терпкий запах Чанеля пугает. — Что вы… делаете? — Меня зовут Чанель, детка. И я хочу, чтобы ты в ближайшую ночь называл меня по имени. — Что? — Как твое имя? — губы блуждают по нежной коже шеи, тяжелое дыхание вызывает мурашки, и парень осознает, что крупно влип. — Бэкхен… — М-м, как вкусно звучит. Бэкхен. Мне нравится. — Отпусти меня. — М-м. Нет. — Почему? — Потому что я хочу тебя. — Ты не можешь вот так… — Еще как могу, кроха. — Я закричу! — О, сделай одолжение. — Отпусти, пожалуйста… Руки безжалостно снимают одежду, курточка уже валяется на полу, карабины комбинезона с эмблемой лапшичной щелкают, он падает к ногам Бэка, Чанель подхватывает хрупкое тело на руки и несет в спальню. — Ты такой красивый, — Мурчит он, разложив парня на простынях и крепко держа колени, которые Бэк тщетно пытается свести вместе, — Такой маленький… Это «маленький» он произносит таким загробным голосом, что Бэку не на шутку становится страшно, он дергается, машет кулачками, лупит по широким плечам, но большое тело прижимает его всем весом к кровати, обжигая своим жаром, в бедро упирается огромное твердое нечто, Бэк смотрит вниз и ужасается. — О боже… Чан следит за его взглядом, видит, что его стоящий колом член вылез из-под резинки штанов, и ухмыляется. — Нравится? Приподнимается, спускает штаны, стоя на коленях над Бэком, берет в руку и делает пару движений по стволу. У Бэкхена глаза лезут из орбит при виде этого чудища в жилистой руке, он давится слюной, а пошлый взгляд Чана истолковывает это по-своему. — Что, прямо так нравится? — Нет! — Хочешь его? — Нет! Отпусти меня! Бэк чудом изворачивается, спрыгивает с кровати и почти добегает до двери, когда его снова ловят, швыряют на мягкое и сдергивают трусы с задницы. — Все, что ты сделаешь, мне понравится, Бэкхен, — рычит сзади над ухом Чан, — Вырывайся на здоровье. — Пожалуйста, отпусти… — Хнычет Бэк, чувствуя, как пальцы прощупывают его половинки, ныряют между ними один нажимает на вход, Бэк дергается, но рука, обхватившая его за грудь, держит очень крепко. — Нет! — Да, кроха! — Не надо, пожалуйста… — Прости, но я не смогу сдержаться. Ты слишком вкусный. — Отпусти, прошу. — Я тебя дважды отпустил. Ты этим не воспользовался. — Больно! Бэк кричит, потому что пальцы пытаются протолкнуться внутрь, но причиняют только сухую жгучую боль. — Громче, сладкий, кричи, мне нравится. Бэк закусывает губу, чтобы не доставлять мучителю удовольствие своими воплями, но пальцы вдруг исчезают, Чан меняет положение, и Бэк чувствует у себя в заднице что-то мягкое, юркое и горячее. — А-ах… Чан толкается внутрь языком, улыбается от того, как Бэк в шоке, вылизывает, смакует нежную попку, трахает, проникая внутрь, Бэк шокированно поглядывает назад, обернувшись, мило краснеет и рвано дышит. — Что ты делаешь, Чанель… — Нравится? — отрывается Чан языком от дырочки и облизывается. Та сразу стягивается, будто смущаясь, Чан наблюдает за этим и смеется. — Извращенец… — выдыхает Бэк, смущаясь снова от такого разглядывания себя. — А как тебе вот это? Чан валит его на спину, разводит ноги и вбирает нежный розовый член в рот. Бэк распахивает губы в беззвучном крике, поднимает голову и с ужасом следит, как его наливающийся с каждым движением орган погружается в жадные губы. — Сладкий маленький Бэкхен, — мурчит Чан, расцеловывая попку, держит ноги Бэка повыше, чтобы зад поднимался над постелью, и снова атакует языком. — А-а… — стонет Бэк, сгорая от смущения. Язык проникает в него все глубже, такого с ним никто никогда не делал, он боится этого огромного парня, боится его сильных рук и здоровенного члена, но то, что делает он своим языком, это невыносимо шокирует и… доставляет. — Чанель… ах… прекрати… перестань.  — Как скажешь, малыш, — улыбается Чан, отрываясь от своего занятия. Опускает зад Бэка обратно на кровать, смачивает пальцы слюной и сует их вместо языка. — А-а!! — Не-ет, а-а будет позже, — Смеется Чан, надрачивая свой член одновременно с толчками пальцев внутри Бэка. — Не надо, прошу! Не делай этого! — Тебе понравится, обещаю. — Нет, Чанель, пожалуйста! Попка аппетитно отзывается влажными звуками, обильно смазанная слюной, вылизанная, растянутая, Чан больше не может держаться, прицеливается и толкается внутрь членом. Бэк орет от боли, пытается сползти вверх, выкрутиться, умоляет отпустить, но так заводит этим, что у Чана темнеет в глазах от желания, он ловит тонкие ручонки, крепко держит за запястья, наклоняется и впивается поцелуем. Бэк сжимает зубы, отворачивается, получает звонкую пощечину, замирает испуганно и смотрит огромными от страха и боли глазами. — Больно, Чанель… мне очень больно… — Потерпи немножко, это пройдет. — Зачем ты делаешь это со мной? — Потому что хочу это делать с тобой. — Маньяк! — М-м, продолжай. — Извращенец! — Да-а. — Ублюдок! — А-ах, как заводит, ну же, детка, еще! Чан резким движением погружается до конца, Бэк плачет от жгучей боли, и его перекошенное страданием лицо так возбуждает, что Чан теряет контроль. Трахать, пока он еще не привык к разрывающей изнутри величине. Вышибать толчками новые слезы, пока он кричит от каждого погружения, пока дергается и пытается кулачками отодвинуть чужие ноги, чтобы уменьшить боль, сбежать от нее, но Чан тянет на себя за красивые бедра, вбивается яростно, любуется агонией милого мальчика, и натягивает его маленькую попку на свой член, явно слишком большой для Бэка, он смотрится между его половинок, как чудище, разрывающее мягкую плоть, и это потрясающе сексуально, хочется еще и еще, затрахать до смерти, замучить до истерики, довести до бессилия. Слезы льются по нежным щечкам, Бэк закрывает глаза ладошками, плачет, а его тело сотрясают толчки, беспощадные, грубые, огромный член давит на него изнутри во все стороны, раздирает нежное своей твердой силой, задевает что-то приятное внутри, и когда задница немного привыкает к размеру того, что в нее вколачивается, Бэк с ужасом осознает, что ему становится хорошо. Чудище проезжается раз за разом по искрящемуся удовольствию, Бэка дергает, выгибает, мучитель улыбается, и Бэку еще хуже от того, что он видит, что Чан понимает, что с ним происходит, он снова прячет глаза руками, но сильные пальцы убирают их с лица, Чан склоняется и требует: — Смотри на меня, когда я делаю тебе хорошо, маленький мой. Член толкается в Бэка резче, глубже, рывками, под разными углами, у него темнеет в глазах, ему кажется, что Чан насадил его на себя уже по самое горло, настолько чувство заполненности дурманит, а когда руки поднимают его в воздухе и просто натягивают на стояк, качая туда-сюда, Бэк вообще чувствует себя куклой. Чан держит в руках малыша, стоя на коленях, надевает и снимает его с себя, поражается, насколько он легкий и крошечный, бьется в ослабевшее тело и сходит с ума от чувства обладания. Бэк беспомощно цепляется в сильные плечи, скулит, хнычет, и уже не просит отпустить. Чан выходит из него, ставит на колени лицом вниз, любуется растраханным входом, запускает туда пальцы, гладит изнутри, Бэк терпит, пытается сжаться, но Чан говорит: — Можешь сжимать попку сколько угодно, кроха, мне лишь приятнее будет ее снова раздолбать. Бэк замирает и больше не пытается ничего делать, Чанель смеется, шлепает по мягкой половинке и всаживает член до основания. Из Бэка вырывается испуганный всхлип, Чан награждает его еще одним шлепком, теперь уже хлестким и болезненным, попка расцветает красным отпечатком, а Чан начинает вытрахивать теперь уже крики из Бэкхена. — Громче, детка, иначе я еще долго не кончу! Громче кричи для меня, сладкий! — Скотина! — О, да! Бэку кажется, что он сейчас задымится, так горячо трется в нем член, так быстро и грубо он толкается в него, скоро должны посыпаться искры, но нет, мучение продолжается, разбавленное глухим и приятным чем-то, растущим внизу живота, увеличивающемся с каждым толчком. Бэку плохо, очень плохо, он готов потерять сознание, ему кажется, что он сейчас умрет, волна невыносимой усталости накатывает на него, крепкие руки не дают упасть и отключиться, Бэк бьется в агонии, кричит, его трахают и трахают, это длится будто целую вечность, он уже не слышит своего голоса, разбивается на осколки, покорно сдается на милость разрывающего его изнутри чудища, расплывается, как желе, в жестоких руках, и не сразу улавливает подступившее удовольствие, распахивает в шоке глаза, еще несколько глубоких толчков, и он орет, кончая, брызгает себе на живот горячим, на простыни, слышит позади звериный почти рев, и ощущает, как его накачивают спермой, пульсирующие толчки внутри такие мощные, Чан всаживает максимально глубоко, держит, изливается в Бэка и дергается в оргазме. Измученная членом попка вся красная, избитая, Чан выходит из нее, наблюдает за тем, как в растраханном проходе перекатывается белым его семя, позволяет Бэку наконец упасть на кровать и падает рядом на спину, тяжело дыша. — Я хочу тебя так трахать каждый день, малыш. — Иди в задницу… — Бурчит Бэк куда-то в постель. — В твою. В твою задницу, Бэк. Она великолепна. — Скотина! Чан требовательно поворачивает Бэка на спину, атакует поцелуем, настойчиво и жадно, Бэк, в конце концов, сдается, отвечает ему несмело, и что-то, похожее на мурчание, вырывается от этого из Чанеля, и Бэкхен пугается того, что ему это нравится. — Маленький, маленький Бэк, — улыбается в поцелуй Чанель, — Ты просто прелесть. — Ненавижу тебя! — Не заводи меня снова! — Скотина! — Ну ты посмотри, какой бесстрашный! Резким движением ноги Чана разводят бэковы в стороны, и хлюпание спермы, которой Бэк накачан под завязку, пошлым звуком сопровождает то, как снова вставший член врывается в измученное тело. — А-а-а! — Я предупреждал! — Сука! — Еще и материшься, мм. Бэкхен провалится в беспокойный сон под утро, когда его маньяк наиграется с ним вдоволь, проспит работу, очнется ближе к обеду от того, что его несут в ванну, осторожно опускают в теплую воду и гладят слипшиеся от пота волосы на висках. — Ну ее, эту твою пиццерию, малыш. Я тебя себе оставлю. Бэк снова засыпает, расслабленный ласкающей тело водой, и потом будет думать о том, что он попал в логово ненасытного зверя. Зверя, который заставляет его кончать, как никогда, и поэтому бояться уже поздно. — Набирайся сил, малыш, — Басит голос свозь дрему, — Они тебе понадобятся.