***
Сегодня улицы Ривердэйла, растоптанные нахлынувшим на них потоком местных жителей, протестующе шумят. Дома пахнут зажженными свечами, изуродованными тыквами и конфетами, оставленными на каждом пороге. На парковке у местного клуба, прислонившись друг другу, отдыхают разносортные машины, ожидая своих хозяев. Воздух в помещении затхлый, подсвеченный тысячами неоновых огоньков и плавящийся в объятиях громкой музыки. Стены украшены чертовски нереалистичной паутиной и вырезанными из картона силуэтами летучих мышей. Они рассматривают посетителей желтыми бумажными глазами и громко шуршат от каждой попытки к ним прикоснуться. Джагхед проводит большим пальцем по аккуратным изгибам алой маски и подносит её к лицу, завязывая атласную ленту где-то на затылке. Он находит Арчи почти сразу. Тот стоит в самом центре зала, неловко переминаясь с ноги на ногу, и наблюдает за тем, как Бетти Купер с маленькими крылышками, прикрепленными к кружевному белому платью, допивает свой, кажется, первый в жизни алкогольный коктейль. На Эндрюсе тоже крылья. Куда больше, чем у блондинки. Они рассыпаются тысячей золотых искр прямо за его спиной, обнимая обнаженные плечи маленькими серебристыми ниточками. Джаг небрежно прячет руки в карманах красных брюк и подходит ближе. Арчи всем своим видом показывает, что ему здесь невыносимо скучно. Он бездумно скользит взглядом по залу, до краев наполненному людьми, в попытках выудить что-нибудь достойное его внимания. И останавливается, утопая в зеленых глазах Джагхеда. Тот усмехается ему в ответ. И все вокруг них вдруг замедляется, погружаясь в оглушительную тишину. Джаг ждал такого взгляда несколько месяцев. Взгляда, переполненного нотками заинтересованности. Взгляда, проникающего под кожу и цепляющего каждое нервное окончание. Взгляда, заставляющего Джонса нервно выдохнуть в пустоту и облизать пересохшие губы. Арчи вскидывает брови и улыбается. Джаг не спешит. Склоняет голову на бок, прищуривается и оценивает, впервые позволяя Эндрюсу это заметить. Тот выпрямляется, запускает пальцы в рыжие волосы и, кажется, даже краснеет. От последнего по телу Джагхеда прокатывается волна возбуждения, приятно ласкающая кожу. На их маленькую Вселенную, созданную за несколько секунд, огромной шпилькой наступает Шерил Блоссом. — Привет, красавчик, — Шерил буквально виснет у Джагхеда на плече, царапая мягкую ткань его костюма длинными ногтями. — Мы знакомы? Джонс готов сочно выругаться в ответ, потому что Блоссом, казалось бы, отняла у него огромную порцию праздничной магии, добытую потом, кровью, борьбой с гелем для укладки волос и маленькими пуговицами на жилетке, отказывающимися поддаваться натиску его пальцев. Но он не успевает, потому что замечает во взгляде Арчи миллион сменяющих друг друга эмоций. Он видит безвкусное легкое разочарование; уже высказанную карамельную заинтересованность; и, что самое приятное, кислую ревность, оседающую на кончике языка. И если Джагхед сегодня Дьявол, то это самое интересное из его развлечений. Он притягивает Шерил ближе, сжимая пальцами тонкую талию, и жадно ловит реакцию Арчи. Тот сглатывает и тяжело дышит, внимательно наблюдая за чужими движениями. От Блоссом пахнет чем-то приторно-сладким. В ярко-зеленом платье она и правда напоминает Ядовитый Плющ, обвивающий своими цепкими ручками его шею. И он почти уверен, что ее поцелуи по-настоящему смертельны. Впрочем, проверять эту теорию на практике у Джагхеда нет никакого желания. — Прости, принцесса, я не заинтересован, — тихо шепчет он ей на ухо, поправляя выбившуюся из прически рыжую прядь. Арчи рядом сжимает кулаки и прикусывает губу. — Чего? — кажется, Шерил действительно не может осознать простой факт — кто-то решился отшить её королевское величество. Но Джагу откровенно плевать. Потому что единственный привлекающий его обладатель огненных волос стоит напротив и смотрит на Джонса так просяще, что у Джагхеда срывает все предохранители. Он улыбается Арчи и коротко кивает в сторону, приглашая последовать за ним. Эндрюс отделяется от разноцветной толпы, молчаливо соглашаясь.***
Джаг провел парочку бессонных ночей в подсобном помещении этого клуба. Старый охранник, скитающийся по пустым залам каждую ночь и напоминающий Джонсу сизое приведение, предоставил ему ключи в качестве жеста доброй воли. Джагхед обещал, что быстро найдет новое место жительства. Сдержать слово — легко; вспомнить о необходимости возвращения гремящей связки её законному владельцу — практически нереально. Теперь Джонс открывает ей тяжелую дверь, украшенную мигающей гирляндой, и воспевает в голове дифирамбы собственной забывчивости. — Так что, кошелек или жизнь? — Арчи проходит в комнату вслед за ним и прижимается крыльями к обшарпанной стене. Ангел с золотыми волосами, обнимающийся с темнотой. Джаг впервые в жизни жалеет, что никогда не умел достойно рисовать — он бы аккуратно опустил белоснежную фигуру на холст. Она бы стала его шедевром. — Ненавижу кошельки, — Джагхед щелкает выключателем, наполняя помещение приглушенным желтым светом, — А с жизнью пока не готов расставаться. Но у меня есть альтернативное предложение. — И какое же? В ответ Дьявол в ярко-красном костюме вжимает Эндрюса в стену всем телом. Арчи усмехается, подаваясь ближе, и ведет ладонями по чужим бедрам. Джонс ловит себя на мысли, что даже в лучшей своей фантазии не мог представить подобного. Дыхание сбивается за секунду, всё тело воспламеняется от жарких прикосновений ровно за две, когда Джаг досчитывает до третьей, Эндрюс накрывает его губы своими. И время перестает иметь какое-либо значение. Джагхед отвечает. Жадно, нетерпеливо и отчаянно, потому что это гребаная мечта, которая имела неосторожность исполниться. Джонс слизывает с губ Арчи горький привкус алкоголя, прикусывает и задыхается, когда Эндрюс повторяет его движения. Цепляется за огненные волосы, запуская в них тонкие пальцы, и тянет назад. Арчи не поддается, сжимает пальцы на его бедрах почти до боли, и вглядывается в лицо Джагхеда, пытаясь то ли узнать, то ли просто запомнить. Джонс облизывает припухшие губы, наблюдая за тем, как чужие глаза наполняются цветом горького шоколада. Сейчас Эндрюс либо оттолкнет, либо позволит. И Джаг готов продать душу настоящему Дьяволу за второе. Он не знает, сколько времени Арчи требуется на то, чтоб принять окончательное решение. Слышит гремящую за стенами музыку, раскачивающую помещение звуками громких басов; видит, как лампочка периодически вздрагивает, погружая комнату в кромешную темноту; чувствует, как миллионы иголок прокалывают его кожу в нервном возбуждении. Когда Эндрюс доверительно откидывает голову назад, Джагхеда оглушает стук собственного сердца. Он готов зарычать от вседозволенности. Арчи тянет Джонса к себе, и тот ведет языком вдоль линии челюсти, царапает зубами загорелую кожу и целует, оставляя на ней расцветающий яркий засос. — Мечтал сделать так семьдесят шесть дней, — шепчет он, зализывая собственную метку. От мысли о том, что завтра Арчи будет касаться ее пальцами, рассматривать в зеркале и прятать от посторонних глаз, вспоминая сегодняшнюю ночь, у Джонса все тело покрывается мурашками. — Но этого недостаточно для обмена, — Эндрюс шипит и выгибается, подставляясь под чужие движения. — Считаешь? — Джаг усмехается. — Есть и другие предложения. Он находит в себе силы оторваться от шеи Арчи и опуститься на колени, глядя в его затуманенные глаза. Эндрюс приглушенно стонет, прижимаясь к стене и расстегивает ремень на светлых брюках. Джонс не помогает. Цепляет пальцами край чужой майки и тянет вверх рваным движением. Загорелая кожа в контрасте с белой тканью выглядит настолько привлекательно, что Джаг снова душит в себе желание зарычать. Он касается сухими губами низа живота, царапает короткими ногтями тазовые косточки и шумно втягивает носом воздух. Ему мало. Этой ночью он выпустил всех своих демонов на волю, и теперь они извиваются и кричат, отчаянно желая получить большее. Видимо, Арчи разделяет их заинтересованность. Тянет вниз брюки вместе с боксерами и укладывает ладони на плечи Джагхеда. Тот отзывается и ведет языком вдоль его члена, снизу-вверх, прослеживая венки и срывая с губ Эндрюса хриплые стоны. Джаг облизывает головку, пробуя на вкус выступившие капли смазки, и насаживается ртом на член, пытаясь поймать нужный ритм. И все звуки, которые Арчи издавал до, не сравняться со стоном, который сейчас заполняет комнату, отрываясь от стен коротким эхом. У Джагхеда от этого болезненно сводит каждую мышцу. Он цепляет руками чужое запястье, пытаясь вспомнить, как нужно дышать, и кладет его к себе на затылок, разрешая. Эндрюс впивается пальцами в темные волосы и давит, толкаясь бедрами вперед. Джаг прикрывает глаза и вторит каждому движению, теряясь в нахлынувших ощущениях. Он уверен, сейчас в Аду для них готовят персональный котел. Арчи трахает его в рот, и это настолько одуряюще, что Джонс готов кончить только от ощущения тяжести на языке и сводящих с ума движений. Резких и беспорядочных, потому что Эндрюс ведет себя так, будто он дорвался до чего-то совершенно запретного. Ему делали минет много раз, но каждая девчонка, опускающаяся перед ним на колени, пресекала любую попытку себя контролировать, обиженно надувая губы. Никто никогда не позволял ему грубо толкаться в жаркий рот до самого основания; не стонал, разнося по всему телу приятную вибрацию, только от того, как он сжимает его волосы, оттягивая их назад; не показывал, что хочет его так сильно, как этот парень в алой маске. Эта мысль вспыхивает ярким пламенем в голове Эндрюса, обжигая все тело. Он подается вперед, и Джаг впивается пальцами в его бедра, плотней сжимая губы. И это так чертовски хорошо, что Арчи перестает сдерживаться, кончая в чужой рот. Джонс не протестует; распахивает глаза, наблюдая за тем, как Эндрюс откидывает назад голову, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, и глотает, тут же отстраняясь. Джагхеду кажется, что сегодня ночью кто-то допустил серьезную системную ошибку в окружающей его реальности. И он благодарен за неё, потому что представлять нечто подобное в собственной голове и испытать по-настоящему — совсем не одно и то же. Он внимательно смотрит на Арчи. Тот выглядит расслабленным и невероятно довольным. Натягивает светлые брюки и бросает на Джага заинтересованный взгляд, искрящийся оранжевыми огоньками. Джонс давит в себе желание стянуть с себя мешающую маску. Потому что Эндрюс, узнав в нем неудачника из школы, не захочет продолжения, Джагхед в этом уверен. И этот факт искажает всю картинку, заставляя брюнета отступить к двери. — Что, Золушка уже сбегает? — Эндрюс наблюдает за его перемещениями, солнечно улыбаясь. И Джаг не верит собственным глазам, когда улавливает на его лице легкое разочарование и надежду? — И даже туфельки не оставишь? — Я учусь в твоем королевстве, прекрасный принц, — Джонс усмехается, открывая дверь. — Ты сможешь найти меня и без туфельки, если действительно захочешь.***
Джагхед каждой клеточкой своего тела ненавидел утро. И сегодня оно решило ответить ему взаимностью. Начало дня встретило Джонса болью, бьющейся о стенки черепной коробки, синяками, аккуратно нарисованными под каждым глазом, и полным бардаком, устроенным на его голове. Пришлось надеть шапку, чтоб скрыть последствия вчерашнего неумелого взаимодействия со средствами для укладки волос. Джаг прижимается лбом к парте, скользит по ней ладонями и прикрывает глаза. Холодная поверхность приятно касается кожи. И это лучшее из испытанных им за сегодняшний день ощущений. — Эндрюс, куда ты вчера пропал? — громкий бас Реджи, разносящийся по кабинету, заставляет Джагхеда вздрогнуть и поднять глаза. Арчи выглядит совершенно обычно, если это слово вообще можно употреблять применительно к Арчи Эндрюсу. Он поправляет лямку рюкзака на плече и ослепительно улыбается. Джонс начинает сомневаться в том, что вчера ночью этот парень действительно касался его кожи губами, стонал и жадно отвечал на каждый его поцелуй. Возможно, все это ему просто приснилось — слишком хорошо, чтоб оказаться правдой. Но у Арчи взъерошенные волосы, немного потерянный взгляд и водолазка, прикрывающая шею. Джагхед знает, что под ней, там, рядом с ключицей, яркий след, напоминающий о том, что все, что произошло вчера — настоящее и осязаемое. Эта мысль разливается по венам Джонса ласкающей теплотой, заставляя его улыбнуться. Арчи стоит у входной двери и рассматривает каждого одноклассника. Сосредоточенно и внимательно. Джаг замечает, подбираясь, и нервно стучит костяшками пальцев по острому колену. Когда Эндрюс останавливается на нем, Джонс забывает, как нужно дышать. Но Арчи медлит несколько секунд и ведет взглядом дальше. В груди Джонса что-то неприятно царапается. Он его не узнал. Этого следовало ожидать.***
Неделя тянется невыносимо долго. Джагхед находит в себе силы приносить свое уставшее тело в школу, но это единственное, на что еще хватает энтузиазма. В его плане была одна большая брешь, которую у Джонса не хватило сообразительности заполнить заранее — если ты однажды попробуешь что-то настолько сильное, сводящее с ума, перекрывающее кислород и оставляющее за собой длинный шлейф эйфории, тебе неизбежно захочется отхватить еще один кусочек. Но он не мог. И это испортило все. Сегодня Шерил Блоссом, распространяя по кабинету ванильный аромат собственных духов, улыбается каждому однокласснику, приглашая его на вечеринку. «Событие года», - уточняет она, самодовольно улыбаясь. Такое никто не должен пропустить. Даже тот странный парень, имени которого Блоссом, конечно же, не помнит. И Джагхед не знает, почему соглашается. Ему просто чертовски надоело проводить каждый вечер в гордом одиночестве, прокручивая в голове события, которые больше никогда не повторятся. Надоело, что его жалкая жизнь окрашена черным и серым, и единственное яркое пятно, разливающееся поверх темных красок, теперь застряло в воспоминаниях, одновременно самых приятных и самых болезненных. Он хотел снова почувствовать себя настоящим и живым. Поэтому сейчас Джаг опускается на недовольно поскрипывающий кожаный диван и позволяет Веронике Лодж вручить ему красный стаканчик, до краев наполненный пивом. Джонс делает глоток и раскатывает на языке горький привкус алкоголя. Он старается сосредоточиться на прохладной жидкости, облизывающей горло, чтоб не замечать огненные волосы, мелькающие где-то в толпе. И план работает даже слишком хорошо. Потому что он отчаянно не понимает, что заставляет Шерил опустить теплую ладонь на его плечо. Не может осознать, почему присутствующие вдруг обращают на него внимание, сосредоточенно пытаясь просверлить взглядом миллионы дырок в его голове. И уж тем более не знает, почему все в комнате улыбаются так, как будто им только что удалось выиграть крупную денежную сумму в безнадежной лотерее. — Семь минут в раю, новенький, ты там что, уснул? — Блоссом так знакомо стискивает пальцы на его руке, что Джонс уже готов услышать звук будильника, вырывающий его из очередного воспоминания-кошмара. Но этого не происходит даже тогда, когда его вместе с, черт возьми, Арчи Эндрюсом закрывают в темном шкафу. Джагхеду тяжело дышать. Он прячет взгляд на полках, заставленных разноцветными коробками, и пытается считать оставшееся время. Семь минут. Шесть минут и пятьдесят девять секунд. Пятьдесят восемь. Пятьдесят семь. Ачри кусает щеку изнутри и изучает пол. Пятьдесят шесть. У Джагхеда потеют ладони. Пятьдесят пять. Эндрюс шумно выдыхает и разглядывает его шапку. Пятьдесят четыре. Сердце Джонса предательски пропускает несколько ударов. Пятьдесят три. Арчи открывает рот и облизывает кончиком языка пересохшие губы. Пятьдесят две. Джаг мысленно просит его молчать. Пятьдесят одна. Арчи не хочет исполнять его желание. — Мне это что-то очень сильно напоминает, — слова срываются с губ Эндрюса и опускаются на плечо Джагхеда, отвешивая ему подзатыльник. — Что? — он сбрасывает их, делая вид, что не понимает. Потому что это не может быть намеком. Арчи не знает, просто не может знать. — Я говорю, что, кажется, нечто подобное мы уже проходили, — Эндрюс делает шаг к нему навстречу, и Джаг больно ударяется головой о стену в попытке избежать вторжения в личное пространство. Но Арчи только подается ближе, укладывает ладони по бокам от его головы и наклоняется к самому уху, обжигая кожу горячим дыханием: — Знаешь, твоя шапка вполне могла бы сыграть роль туфельки, Золушка. Джагхед поднимает на него недоуменный взгляд, но Эндрюс заглушает все ожидаемые вопросы мягким поцелуем. * Он заметил его в первый же день. Парень, не изъявляющий желания перекидываться с кем-то даже парой слов. Он появлялся в классе раньше остальных, всегда занимал исключительно последние парты и отстраненно рассматривал деревья за окном во время уроков. Любил литературу, историю и, кажется, ненавидел физкультуру, потому что Арчи никогда не видел его в спортивном зале. Он постоянно что-то писал, всегда повторял один и тот же заказ в Pop’s и рассматривал Эндрюса, думая, что тот не замечает. Его звали Джагхед Джонс. И Арчи не мог выкинуть его из головы уже несколько месяцев. Парень слишком сильно отличался от всех, с кем Эндрюс привык иметь дело. Он как будто жил в собственном мире, скрытом от чужих глаз, и Арчи невыносимо хотелось попасть в него хотя бы на несколько секунд. Джонс всегда был слишком серьезным. Что-то печатал, привычным жестом убирая со лба мешающую прядь волос, и Арчи каждый раз ловил себя на мысли, что мечтает делать это вместо него. Но Джагхед всем своим видом показывал, что он не желает ввязываться даже в дружеские отношения. А у Эндрюса были полные карманы проблем, материализующихся в виде мисс Гранди, которая то притягивала его к себе так близко, что он чувствовал на коже ее горячее дыхание, то отталкивала так далеко, что он не мог найти путь назад; Бетти, которая решила, что они действительно могли бы стать настоящей парой; занятий музыкой, реализация которых оказалась довольно сложной задачей; футбольной команды и еще тысячи разных обстоятельств, усложняющих его жизнь. Он просто не хотел втягивать себя и кого-то настолько интересного в болото полной неизвестности. И не стал бы, если бы не чертов Хэллоуин. Он увидел его посреди зала. В красном костюме и маске, скрывающей половину лица. И понял, что сегодня не сможет не подойти. Не отпустит просто так, не прикоснувшись, не попробовав, не узнав. Он хотел рассказать ему сразу. Там, в подсобке. И на следующий день в школе. Но боялся, что у Джонса есть свои причины скрывать собственную личность. Боялся до тех пор, пока не увидел, как тот отчаянно сжимает кулаки, стоя напротив него в шкафу и пытаясь спрятать смущение. Пока не понял, что единственная причина, которой руководствовался Джагхед — страх быть отвергнутым. И Арчи ненавидит себя за то, что не смог уловить это раньше.***
Они продолжат целоваться до тех пор, пока Шерил нервно не постучит каблуком по деревянной двери. Арчи придется получить от Джагхеда парочку заслуженных толчков под ребра и выслушать миллион разноцветных возмущений. Он обязательно будет громко смеяться. Стирать с щек Джонса яркие пятна смущения кончиками пальцев и вырисовывать новые, касаясь губами кожи. Они узнают друг о друге то, что не смогли рассмотреть на расстоянии; помогут пройти через проблемы, которые раньше каждому казались непреодолимыми; точно совершат много разных глупостей в процессе и всегда будут помнить о том, что безумная затея, сумасшедшая ночь и маленькая капля риска — отличный рецепт для изменения чьей-то жизни.