Не Ассоль

Она не Ассоль: не ждёт ни корабля, ни капитана. Не витает в облаках, не выделяется из толпы студентов, учится средне, говорит — как все. Считаясь и обычной, и нормальной, гораздо чаще молчит, чем вступает в споры. Когда речь в кругу институтских приятелей заходит о чувствах или ценности людской жизни — боится выдать себя и тот опыт, который свалился на неё непрошенным. Людям свойственно сто раз пропустить мимо ушей опасные оговорки, зацепиться на сто первый — и вынуть душу. Она всегда отоврётся, а вот запоминать, что за лапшу навешала, — лень. Совсем не Ассоль: злится, бесится, когда видит, как в нескончаемых спорах схлёстываются двое её друзей. Но не мирит, не говорит по душам — из принципа. Теперь, когда её жизнь не зависит от их рассудка и отношений, ей всё равно, когда там они найдут общий язык, пусть развлекаются, нестареющие маги. Поэтому она морщится, когда до неё докатываются волны очередного скандала, наливает себе ещё компота и не предлагает им прекратить бояться: они настолько страшатся многократно возросшего чувства близости, что говорят друг с другом непрерывно, словно молчание смерти подобно, — и схлёстываются, сочинив себе очередную размолвку. Не Ассоль; она так и не дочитала эту сказку, только фильм смотрела до конца. Увидев, как в десятке шагов от неё, прямо в доме, густеет воздух и выталкивает из себя Альвира Терессо — пропылённого, зато чисто выбритого, — она не бежит навстречу, а врастает ногами в пол. Не улыбается, даже не моргает, пока он не обнимает её так крепко, что заканчивается воздух. — Юлия. Да, не Ассоль. Но вспоминая алые камни Огненного кинжала, она решает, что за возможность счастья тоже стоит хвататься, — и обнимает в ответ.