— ❃ —
Легкий ветер колышет занавески в спальне, а лучи солнца раскрашивают белое постельное белье в желтый. Парень под одеялом ворочается и приподнимается на локтях, осматривая комнату сонными глазами. Он тянется к телефону, чтобы посмотреть, сколько время. — Какого черта?! Чимин откидывает одеяло и трет глаза. Часы показывают половину одиннадцатого, а это значит, что он проспал утреннюю пробежку с Гуком. Раздражение под кожей вызывает мурашки и морщинки на переносице. Он медленно плетется в ванную, пытаясь понять, почему в общежитии так тихо. После освежающего душа настроение стабилизируется, а киты в животе поют серенады о желанном завтраке. Он все еще не понимает, куда делись ребята, ведь в выходные дни по утрам здесь только и слышатся дикие крики и смех. С кухни доносится грохот посуды и тихий мат, Пак улыбается этому. Рыжая голова высовывается из дверного проема и неосознанно застывает. Он остался дома с Юнги-хеном. Он видит его таким каждое утро субботы и каждый гребаный раз просто пялится. На Юнги лишь голубой свитер крупной вязки, его мятные волосы растрепаны, а кожа кажется еще более бледной. Голые ноги хена заставляют Чимина гулко сглотнуть и на ватных ногах зайти в кухню. — Я думал, я один. — хрипит Мин, раздраженно щурясь. Их взгляды встречаются и у рыжего просто нет слов, чтобы ответить. Он невольно засматривается, пытаясь запомнить каждую мелочь. — Если не прекратишь пялиться, я чем-нибудь переебу тебе, мелкий. Чимин заливается смехом, а Юнги фыркает, ретируясь из кухни с миской хлопьев и коробкой молока. Рыжий не упускает возможности еще раз посмотреть на худые бледные ноги его хена и вздыхает, возвращаясь к вопросу о завтраке.— ❃ —
— Ты забрал молоко, хен. — заявляет Пак, приземляясь рядом с полусонным Мином, который удобно уселся на диване. Он, не отрывая мутного взгляда от телевизора, тянет руку к молоку, обнажая белое плечо. Чимин облизывает губы и не знает, куда себя деть. Шуга тычет ему в лицо коробкой и мычит что-то нечленораздельное, пока рыжий не забирает ее. — Подай плед, мелочь. Пак отрывается от поедания хлопьев и шоу, чтобы укрыть их обоих мягким пледом и понаблюдать, как Мин сворачивается калачиком, забирая большую половину пледа себе, наплевав на донсена. Рыжий щурится, ставит тарелку с завтраком на столик и ложится рядом с хеном, кутаясь в плед. — Что ты делаешь? — ворчит Юнги и смотрит на него через оголенное плечо. — Я, вообще-то, тоже замерз, а ты весь плед забрал себе. — Чимин обиженно дует губы и обнимает его одной рукой, прижимая к себе, а на другую кладет голову. Пак понятия не имеет, сколько они так пролежали, но все его внимание привлекали оголенные части тела хена. Не выдержав, он прижался губами к плечу, чуть мазнув. Мин не спал, но никак не отреагировал. — Молоко еще есть? Дотянувшись до коробки, Чимин трясет ее, заверяя Юнги, что там всего на глоток, и только рыжий собирается отдать ее хену, как в голову приходит безумная идея. Он «выпивает» все содержимое, наблюдая за эмоциями на лице мятного, затем хватает его за подбородок и целует. Юнги опешив, приоткрывает рот, чем пользуется Чимин, аккуратно передавая ему молоко, которое все равно стекает с уголков губ, несмотря на возмущенное мычание мятного. Когда Мин выпивает все, Пак проводит по молочным губам языком, проникая внутрь. Они целуются медленно и чувственно. Чимин то и дело покусывает нижнюю губу старшего, перебирая пальцами мятные пряди. Голова кружится от соприкосновений языков. Поцелуй разрывается со звуком и оставляет влажные губы. — Что..что это только что было, Чимин? Волосы старшего еще больше растрепаны, щеки немного порозовели, взгляд затуманен, а этот огромный свитер делает его еще меньше и милее. От такого Юнги в штанах у рыжего становится тесно. — Понятия не имею, о чем ты говоришь. Он наклоняется, слизывая молочную дорожку с шеи, и ведет вниз. Когда Пак прикусывает нежную кожу, Шуга шумно выдыхает и закрывает глаза, хмурясь. Он все еще в замешательстве от происходящего, но мысленно старается послать здравый смысл подальше на хуй. Чимин нависает сверху, подминая под себя Юнги, который бубнит что-то о мести и убийстве, но быстро затыкается, когда язык рыжего проходит по кадыку и ключицам. Руки младшего поглаживают бедра и забираются под свитер, останавливаясь на талии. — Что мы творим, Чимин-а? — шепчет Мин, цепляясь за шею донсена и притягивая его ближе для поцелуя. Влажные причмокивания и их шумное дыхание заполняют комнату. — Я просто хотел поесть свои ебаные хлопья и посмотреть телевизор, знаешь? — цедит он сквозь поцелуй. — Просто помолчи, хен. — Пак прикусывает его губу и оттягивает, вызвав тихий стон старшего, от которого окончательно сносит крышу. Мятный закидывает на него ноги, прижимая к себе максимально близко, а Чимин почти рычит, вылизывая и покусывая шею хена. Его руки блуждают под голубым свитером, вызывая толпы мурашек на бледной коже. Из прихожей доносится шум и смех Хосока с Тэхеном — оба парня замирают на несколько секунд, а затем отпрыгивают от друг друга, как ошпаренные. Юнги нервно заворачивается в кокон из пледа, стараясь скрыть пунцовые щеки, а Чимин ретируется на кухню с недоеденным завтраком. — Вы проспали все самое интересное, — Чонгук с разбегу прыгает на диван, заставив Шугу поджать ноги еще больше. — Но мы все равно купили все необходимое и без вас. — Умеешь ты приободрить, Гукки. — Чимин смеется, а затем садится на корточки прямо возле мятного, чтобы поднять пустую коробку из-под молока. Он одними губами шепчет Юнги то, от чего тот вмиг приходит в бешенство, швыряя тапок в убегающего Чимина: «Хен, не смущайся ты так, на следующих выходных продолжим». Чимин надеется, что теперь каждое утро субботы будет именно таким.