Нет места лучше дома

Этим утром жизнь Блэра определённо радовала. Во-первых, означенное утро выдалось солнечным и теплым, а во-вторых, стопка бумажек, которую они с Джимом заполняли несколько часов по требованию начальства, наконец-то закончилась. Конечно, имелись некоторые обстоятельства, способные несколько омрачить эту радость. Например, настойчивые звонки профессора Стоддарда – Блэр должен быть сдать ему очередную главу диссертации (третьей по счёту). Естественно, работы непаханое поле, и конь там даже не валялся. А когда найти время? После Рождества преступники резко протрезвели и взялись за незаконные делишки с утроенной силой. Впрочем, проблема с профессором решалась просто – можно не брать трубку. А вот над объяснительными, занимающими львиную долю заполненных форм, пришлось попотеть. Джим потерял предписанный законом парализатор (опять), и злоумышленник огрёб по голове стулом жертвы, которую он собирался ограбить. Вор отправился в больницу с сотрясением мозга, а хозяйка несчастного стула принялась строчить в Управление ходатайства о компенсации стоимости превращённого в щепки имущества. Красная цена ему была долларов десять, но хозяйка настаивала, что стул был старинный, венский, с гнутыми ножками и позолотой. «Что же вы его не сдали в музей?», хотелось съязвить Блэру, но он перехватил бешеный взгляд Саймона Бэнкса и благоразумно промолчал. В конце концов, он тут ни при чём и не его вина, что Джим постоянно теряет оружие, и что полицейский участок рискует разориться, приобретая ему новое (стабильно раз в неделю, как правило, по пятницам, независимо от того, тринадцатое это число или нет). Тем не менее, жизнь была прекрасна. И она станет ещё прекрасней, если… - Джим, ты не забыл, что сегодня мы забираем из магазина мою новую кровать? - Зачем тебе кровать? - Диван развалился. Я бы сказал, рассыпался от старости. Ты его когда покупал, в прошлой жизни? - У тебя есть своя машина. А я устал. - Ты обещал, и, кроме того, в мою машину эта кровать не влезет. - Я боюсь спрашивать, какого она размера. А по поводу Вольво меня терзают смутные сомнения… Небось, снова в ремонте. - Я врезался в бордюр. - Только сказки не рассказывай, машина дышит на ладан. - Зато это классика! - Эта классика опасна для здоровья. Забирайся, поехали. Блэр сам не знал, почему из всего разнообразия диванов, кушеток и раскладывающихся кресел он выбрал двуспальное безобразие с латунной рамой и резной спинкой. Кровать, несомненно, была старинной и прекрасно сохранилась. - Шеф, она правда стоит сто долларов, или ты чего-то не договариваешь? - Я тоже удивился, Джим. Сто долларов, честное слово. Вечером Блэр с удовольствием вытянулся на мягком приобретении с намерением вычитать статью перед отправкой в редакцию и заснул на пятом предложении. Открыв глаза, он не сразу определил, где находится: он лежал на своей новой кровати, но это была не его комната в квартире Джима – прямоугольное помещение больше походило на склад. Очень захламленный склад, и пахло там отнюдь не розами. «Да уж, третья диссертация явно лишняя. От недосыпа у меня начались галлюцинации. Что это на мне? Носки словно месяц не стирали, а эта половая тряпка непознаваемого цвета что, моё пальто? Поздравляю, приятель, ты бомж. С шикарной кроватью, однако. И где, интересно, носит Джима?». Удивление Блэра достигло апогея, когда на месте Института по оказанию помощи в образовании и трудоустройстве для Часовых и их Проводников, где он учился и практически вырос, оказался университет антропологии и истории. Из которого, как выяснилось, он вылетел с треском. За пьянство. А запил он после того, как не сумел спасти Джима, перебегающего дорогу в неположенном месте и попавшего под грузовик. - Что-то мне здесь не нравится, - пробормотал Блэр. Мелочи, найденной в карманах неописуемого пальто, хватило на сэндвич и стакан чая. Завтрак, обед и ужин в одном флаконе. Беготня по городу в поисках ответов его утомила, и со вздохом он поплелся обратно на склад. Недаром же говорили, что утро вечера мудренее. Пресловутое утро застало его в кровати, но комната была другой, похожей на ту, в которой он жил до странной покупки, только в проеме на месте деревянной двери с окошком-витражом колыхалась занавесочка в розовый цветочек. Затрезвонил мобильный, и поцарапанный Siemens с монохромным экраном также совсем не походил на его привычный коммуникатор (спутниковый телефон, рация и компьютер в супер-тонком корпусе из титана). - Где ты пропадаешь? – рявкнул из динамика Джим. – Ты должен был быть на месте ещё двадцать минут назад! Что за безответственность! - Эээ, - проблеял Блэр («его» Джим никогда не повышал на него голос, даже когда он случайно съел пиццу с галлюциногенами и чуть не парализовал весь убойный отдел – в прямом смысле этого слова), - напомни, где это…? Он подхватил ключи от машины и понадеялся, что искомая улица находится там же, где и всегда – через два квартала, а не на другом конце Каскада. Загадки и отличия множились: в этом мире Карлос Зеллер был наемным убийцей, а не грабителем по прозвищу «Неуловимый», который менял образы как перчатки. «Я влип», подумал Блэр, когда убийца приставил пистолет к его виску. – «Крупно влип. С летальным исходом». Удивительно, но боли он не почувствовал. Тьма рассеивалась медленно и неохотно. Он лежал в знакомой кровати, свернувшись калачиком, а за дверью Джим умолял его не делать глупостей и открыть эту самую чёртову дверь, пока он её не сломал. - Господи, что не так на этот раз?! Ответ был ёмок и односложен – диссертация. Она попала в руки прессы и сделала Джима объектом для травли. И Блэру пришлось объявить труд всей своей жизни ложью (ситуации это не сильно помогло, а он лишился всего, в частности, должности преподавателя и уважения коллег). В голове Блэра этот факт укладывался с трудом, и по дому он скучал, как никогда. О том мире, что давно знал правду о Часовых, Проводниках и прилагающимся к ним мистике и эзотерике. Они работали везде – начиная от армии и заканчивая службой спасения, и никто не пытался запереть их в лаборатории, чтобы изучать и проводить «бесчеловечные эксперименты» или расчленять на органы в «научных целях». Хотя был один агент ЦРУ, мечтающий создать из Часовых армию универсальных солдат-невидимок, но свои же коллеги популярно ему объяснили, что так делать не надо и подкрепили свои аргументы пятнадцатью годами в тюрьме строгого режима на отдалённом астероиде. А ещё он не мог понять, почему здешний Блэр боялся оружия до обморока. Парализатором убить нереально, тем более что оружие Проводников включало в себя единственную опцию – оглушение. И Джим с Саймоном пошли на должностное преступление, чтобы раздобыть ему боевой парализатор, ибо, по их мнению, способности Блэра находить неприятности на свою пятую точку граничили со сверхъестественными. Блэр не протестовал, раз уж напарнику и начальству так спокойнее. И благодарил судьбу, что воспользоваться опцией номер два ему пока не довелось. «Чёрт, у них же не парализаторы, а пушки. С патронами. Эй ты, железяка с матрасом, я хочу домой! Я ясно выражаюсь?!». Но кровать продолжала над ним издеваться. В одной реальности он был курьером, а Джим – разносчиком суши, в другой – трудился в офисе в девяти до пяти, а однажды он проснулся лектором в Планетарии, хорошо, что в звездах он разбирался не хуже антропологии. На вселенной номер триста двадцать пять (или триста двадцать семь, под конец Блэр сбился со счёта), адская кровать наконец сжалилась над ним, и он проснулся в правильной комнате с правильной дверью. Тем же вечером Джим возвращался из супермаркета, предвкушая, как зажарит на гриле стейк с картофелем (и пусть Блэр только попробует его остановить). Запах паленого он почувствовал ещё на улице. И судя по всему, сей аромат исходил из открытых окон его квартиры. Определив, что эпицентром возгорания является комната Блэра, по лестнице Джим взлетел, не чуя под собой ног и бросив пакеты на тротуаре. Блэр стоял в дверном проёме, с мрачным удовлетворением созерцая то, что когда-то было его кроватью, и от чего сейчас остались лишь пепел и оплавленный каркас. - Что здесь произошло? – выдавил Джим, как только обрёл дар речи. Блэр пожал плечами. - Ничего особенного. Кажется, мне понадобится новая кушетка…