Танцуй!

Вступление перешло в заводной проигрыш и… он опять это делал! Самойлов крутился вокруг своей оси, мотая в такт головой и только чудом еще не упал, споткнувшись об змеящиеся по полу провода. Эдмунд перестал играть и рявкнул: - Вадик! Остальные музыканты, глядя на своего лидера, тоже остановились. Все, кроме новоявленного танцора. - Вадим, да перестань же! – воскликнул Шклярский со страданием в голосе. Самойлов, наконец, услышал, поднял голову и виновато улыбнулся. Эдмунд не дал себя обмануть - весь вид Вадима излучал удовольствие от импровизированного танца. - Сколько можно повторять? Концерт уже сегодня, а ты все никак не запомнишь! - Извини, забылся, - примиряюще ответил тот. – Давай попробуем еще раз. Снова заиграло вступление, сменившееся быстрым танцевальным ритмом. Эдмунд запел: - Видно дьявол тебя… забери, Вадик! Все, сил больше не было, и Маэстро обреченно уронил руки. На сей раз Вадим крутил бедрами. - И что, по-твоему, ты делаешь? – елейно спросил Эдмунд. - Играю, - не моргнув глазом ответил Самойлов. - Ты вертишь бедрами! - Ни в коем случае, - запротестовал тот. – Да разве бы я посмел после твоего предупреждения! Стало совершенно ясно, что он издевается. Шклярский не выдержал, быстрым шагом подошел к Вадиму и ткнул ему в грудь пальцем: - Я технарь, и уж наверно определю, когда возратно-поступательные движения переходят во вращательные! Сзади фыркнул Стас, а смешливый Марат загоготал, ничуть не стесняясь. Взбешенный Эдмунд повернулся к своим музыкантам: - А вы идите на перекур! Продолжим через десять минут. Никто и не думал спорить, лишь Корчемный в дверях улыбнулся Вадиму и ободряюще вскинул кулак, выражая поддержку. Двое оставшихся мужчин отложили гитары и присели на край сцены. - Эх, я бы тоже покурил, - мечтательно сказал Вадим, обводя взглядом пустой зал. - Послушай, - начал Эдмунд, немного успокоившись. - Мы обсуждали концепцию выступления, и ты со всем согласился. Не перебивай! Так вот, мы, музыканты, не должны скакать козлами или, не знаю, делать шпагат. Понимаешь, во время выступления сменяются образы: шагает гигант на ходулях, колдует шаман, выходит девушка-виолончель… - Да, девушка интересная, - все-таки перебил его Самойлов. – Давай в этот раз я буду на ней играть? - Вадик! – Эдмунд схватил Вадима за запястье. По своей инициативе он редко шел на контакт первым, но за этим человеком было просто не угнаться, проще было зафиксировать. - На сцене и так много всего происходит, а мы – наблюдатели, свидетели, тени – просто стоим и играем! Как фон. Неужели, это так трудно? - Очень трудно, - серьезно ответил Вадим. – В Агате я стоял на месте только, когда пел. Человек выражает себя разными способами, в том числе и через танец. Концепция – это еще не все. Ну-ка! Он аккуратно высвободил ладонь из пальцев Эдмунда, встал и протянул ему руку. - Маэстро, я приглашаю вас на танец! - Это даже оскорбительно! – возмутился Шклярский. – Ты сомневаешься, что я умею танцевать? - А когда ты последний раз это делал? – вопросом на вопрос ответил Вадим. - На своей свадьбе? – он ухмыльнулся раздосадованному лицу друга. - Нет? Значит, на свадьбе сына, - удовлетворенно заключил он. Сложно было спорить с тем, что являлось правдой, и Шклярского изнутри защекотали пузырьки предвкушения. Это было ребячество, это была глупость, словом, то, чего он не делал уже очень долгое время. Поэтому, не раздумывая больше, Эдмунд принял любезно предложенную руку и поднялся. Пляшут искры около рта, почему бы не сплясать и ему? - Хорошо, но поведу я. - Еще чего, это я тебя пригласил, - возразил Вадим и крепко ухватил партнера за пояс. Судя по всему, вопросы личного пространства волновали его в гораздо меньшей степени, чем лидера Пикника. - Пожалуй, начнем с вальса. Помнишь ритм? Раз-два-три… Мужчины закружились по сцене, считая шаги, и остановились только после нескольких кругов, немного запыхавшиеся и смущенные. По крайней мере, Эдмунд. Вадима, как подозревал Шклярский, смутить было непросто. - Замечательно, ты даже не отдавил мне ноги! – весело сказал Самойлов. - Что дальше? Лихо спляшем буги-вуги? Он сделал на пробу несколько движений, взмахивая руками, отросшая косичка запрыгала по спине. Сложно было не расхохотаться, глядя на него, но Маэстро сдержался, выдав себя лишь тонкой улыбкой. Этот человек будил забытые чувства родом из детства, когда все было весело и разрешено, а мир разбегался от ног маленького Эдика бесчисленными неизведанными тропами. - Уф, это вам не лезгинка, а твист! – заключил танцор, отдышавшись. – Теперь ты. Шклярский не заставил себя долго упрашивать. Стоило отметить, что получилось у него, может, и не так технично, но довольно изящно. Вадим присвистнул и зааплодировал, пока Эдмунд переводил дыхание. - Знаешь, Вадик, порой мне кажется, тебе не сорок восемь, а восемнадцать. И то с натяжкой, - скривился он, держась за ноющий бок. - Тебе столько лет, на сколько себя чувствуешь! - А вот это клише прискорбно, дорогой мой, и выдает твой возраст, - уколол его Эдмунд. - Не прискорбнее, чем родиться сразу шестидесятилетним, – парировал тот, и Шклярский готов был поклясться, что Вадим вот-вот скорчит гримасу и высунет язык! - Теперь, мой друг, когда ты познал радость движения, - неугомонный Самойлов схватил его за плечо, принуждая разогнуться. – Мы перейдем к творчеству Агаты Кристи! Жгучий канкан! Неизвестно, чем бы закончилась эта вакханалия, но в зал вернулись отдохнувшие музыканты. Стас ошарашенно воззрился на раскрасневшегося и взъерошенного отца, а Марат с подозрением покосился на руку Вадима, находившуюся в неположенном месте. Леонид же, пробурчав что-то явно нелицеприятное, сел за барабаны и недовольным голосом спросил: - Мы собираемся продолжать? И они вернулись к репетиции. Лидер Пикника периодически посматривал на Самойлова, но тот, судя по всему выдохся, потому играл совершенно спокойно и не посягал на новые танцевальные высоты. Как бы то ни было, но дерзкий танцор добился своего - Шклярский дал ему свободу творчества на предстоящем концерте. Во время выступления он постоянно дергался, поглядывая в сторону нового гитариста и ожидая, когда же начнется шоу, но ничего криминального не произошло. Вадим не скакал козлом, не вертел бедрами и не делал шпагата, так что даже несколько разочаровал Маэстро. А последующий юбилейный тур прошел настолько спокойно, что Эдмунд и вовсе позабыл про танцевальные экзерсисы Самойлова. Вспомнил об этом он лишь через несколько лет, когда, посмотрев сольное выступление друга и его новой группы, только облегченно вздохнул, радуясь, что мироздание в свое время помогло ему уйти невредимым от этого урагана по имени Вадим.