Маяк.

«Never considered it futile To carry the weight of your pain» Les Friction -- Torture

Стайлз каждый день стоит под душем часами, мочалкой до крови стирая кожу. После Ногицуне собственное тело кажется грязным и чужеродным. Когда он чувствует боль из-за горячей воды, хлещущей по свежим ссадинам, ему кажется, что сосущая боль внутри немного уменьшается. Однажды Стайлз оставляет на своей руке длинный порез и с отстранённым любопытством наблюдает за тем, как густыми каплями вокруг пореза набухает кровь, словно россыпь красных ягод. Тогда Дерек появляется в первый раз. Он входит в комнату Стайлза через окно, залепляет ему пощёчину, и Стилински, как подкошенный, падает на кровать, давясь сухим смехом. Новая волна боли вызывает в нём нечто вроде благодарности. Глаза Дерека полыхают в темноте, и Стайлзу почти жаль, что он не может потянуться к ним, как к маяку. Хейл опускается на колени перед кроватью, берёт Стайлза за повреждённое запястье и по его венам чёрными волнами бежит боль Стайлза. Стилински пытается выдернуть руку, чувствуя отчаянную злобу – это боль его по праву – но сил не хватает, и он безнадёжно затихает, глядя, как останавливается кровь. Когда он просыпается на следующее утро, он не уверен, было ли это сном. Запястье болезненно ноет, но кровь больше не идёт. Стайлз по привычке пересчитывает пальцы, и начинает дышать чуть спокойнее, лишь убедившись, что действительно проснулся. Он не думает о причинах, которые побудили Дерека прийти к нему. Единственное, на что ещё хватает у него сил, это натянуть как можно больше одежды на себя, чтобы скрыть нездоровую худобу, и натянуть на лицо улыбку, которая вряд ли в состоянии обмануть хотя бы кого-то. Даже отражение в зеркале смотрит недоверчиво, а потом и вовсе ухмыляется. Стайлз справляется с порывом разбить его, и просто набрасывает сверху рубашку. Он знает, что там не может быть больше никого, кроме него. Знает, но поверить в это не может. В следующий раз Дерек находит Стайлза в лесу. Стайлз не спал уже трое суток и не уверен, как именно оказался там. Хейл по-прежнему молчит, как будто боится сказать что-то не то, и просто накидывает Стилински на плечи свою старую кожанку, а потом отвозит его домой. Стайлз так и засыпает в чужой куртке, чувствуя запах прелой листвы и можжевельника. Отчаяние близких, которые боятся за него, заставляет Стайлза чувствовать себя ещё более виноватым. Количество страданий, которое он приносит тем, кто оказывается рядом с ним, становится всё более непосильной ношей. Он бы рад искупить эту вину, но не знает, является ли это возможным. Несколько новых порезов на руках помогают дышать чуть свободнее, и обессиленный организм выключается прямо сидя за столом. Однажды Дерек приходит рано утром в субботу, как всегда заходит через окно и безапелляционно заявляет Стайлзу, игнорируя его вялое недовольство, что они идут на пробежку. Начиная с быстрого шага, Стайлз постепенно переходит на бег, зацепившись, как якорем, за широкую спину Дерека перед собой. Он чувствует холодный воздух, обдувающий щёки, и неожиданно даже для себя самого понимает, что из глаз его текут слёзы. Стайлз мысленно говорит себе, что это из-за ветра, но внутри становится чуть легче, и Стилински видит, как немного расслабляются плечи Дерека, бегущего перед ним. Он начинает видеть людей вокруг себя как эмоции. Отец – застарелая и ноющая тоска, которая не становится меньше с годами. Скотт – мечущееся беспокойство, которое захлёстывает с головой и душит. Дерек – спокойствие и тишина, Стайлз так сильно нуждается в них, чтобы заглушить крики воспоминаний хотя бы немного, что не в силах оттолкнуть от себя Хейла. Как-то утром Стайлз просыпается от запаха кофе и свежей выпечки, он удивлённо приоткрывает глаза, и видит Дерека, сидящего за его столом. Он не смотрит на Стилински, но алые пятна на скулах говорят о том, что он смущён. Стайлз несколько раз пересчитывает пальцы – их всё ещё десять – и только потом встаёт с кровати и осторожно подходит к Дереку. Хейл отодвигается в сторону, давая Стайлзу больше личного пространства, и Стайлз благодарно кивает ему, усаживаясь за стол. Проходит несколько недель, прежде чем Стайлз понимает, что все порезы на его руках уже затянулись, оставив после себя лишь неровные шрамы. И, попытавшись найти внутри остатки той боли, натыкается лишь на пустоту. Он закутывается в куртку Дерека, которую он так и не забрал, и старается не думать, почему от этого ему становится спокойнее. Когда лето стоит в самом зените, Дерек берёт Стайлза в поездку. Стилински не интересуется, куда они едут, а Дерек не спешит рассказать об этом. Асфальт мягкий от жары, воздух сухой и пыльный, впереди лишь дорога, а вдоль неё поля, покрытые тяжёлыми зарослями ярко-жёлтых подсолнухов. Стайлз поворачивает голову в сторону Дерека, сидящего за рулем, и на секунду сталкивается с ним взглядом. В безвременном пространстве дороги эта секунда растягивает до бесконечности, и Стайлз чувствует, как свет в глазах Дерека заполняет тёмную пустоту у него внутри, окончательно разгоняя тени.