Прутья долга

      — Он был груб с тобой? — это была первая фраза Маркуса, когда он увидел дочь. Темно-карие глаза смотрели внимательно, словно искали на ней подтверждение слов их обладателя.       Эвелин взглянула во встревоженное лицо отца и покачала головой. Наутро после брачной ночи ей хотелось поговорить, но сейчас все внутри нее словно умерло. Слов не осталось. Лишь пустота. Девушка молча приблизилась к отцу и обняла его. Хорошо, что они были одни. Хорошо, что еще никто другой ее не видел. Но и канцлеру Кейну она сможет показать далеко не все свои чувства. Эвелин сдержала слезы. Одна жизнь не значит ничего, когда речь идет о целом народе. Поэтому отец и продал ее, спасая Скайкру. А будет ли кто-то спасать Кейн-младшую, не имеет значения. Никогда не имело. Между двумя когда-то близкими людьми словно выросла стена, и девушка не знала, можно ли сквозь нее пробиться, а главное, хочет ли она этого.       — Прости, что втянул тебя в это, — вдруг сказал Маркус.       Он быстро поцеловал дочь в щеку и крепче прижал к себе, словно только сейчас осознав происходящее. Хорошо уже то, что удалось избежать войны, но друзьями Скайкру и Асгеда никогда не станут, а значит, может пройти немало времени, прежде чем канцлер Небесных людей снова сможет обнять дочь. Как никогда прежде он ненавидел себя. Сейчас даже сильнее, чем когда погибла жена. Он и тогда бессилен был что-либо изменить. Он сперва вошел в Совет, а после стал канцлером, чтобы спасти единственное, что осталось от его жены, их ребенка, но в конечном итоге только погубил все. Если бы знать загодя, Маркус Кейн никогда бы не стал добиваться власти.       — Моя бедная девочка, ты не заслужила такого…       Очень многие получают то, чего не заслуживают. Очень многие не получают вообще ничего. А в их жизни было слишком мало хорошего, чтобы сейчас жалеть о цене мира.       — Я не виню тебя, отец, — Эвелин старалась, чтобы голос не звучал фальшиво, старалась убедить себя, что это был и ее выбор.       Девушка могла отказаться, поддавшись эгоизму и бросив свой народ на долгую кровопролитную войну с землянами, после которой вся земля на много миль вокруг была бы усеяна трупами. Могла, но не стала. Это был и ее выбор. Она выбрала жизнь, и теперь главное не пожалеть о своем решении.       — Я… — она отстранилась и обреченно вздохнула. — Я постараюсь привыкнуть.       Они посмотрели друг другу в глаза, и между ними, как это бывает у людей, хорошо знающих друг друга, установилось молчаливое понимание.       — Постарайся выжить, — просто посоветовал Маркус.       Выжить… Вот главная цель. Последние несколько поколений они тем и занимались, что пытались выжить. Сейчас просто изменились условия, но конечная цель — выживание — сохранилась. Эвелин вспомнила, как хотела оборвать свою жизнь, чтобы не стать женой незнакомого человека. Имеет ли она право так распорядиться своей жизнью? Нет. Но сейчас девушка отнеслась к этому с безразличием, ведь ничего не изменилось для ее народа. Для выживания все еще нужна жертва.       — Я справлюсь, — она не знала, так ли это, но понимала, что в этом состоит ее долг.       Отец попытался улыбнуться, глядя на ее плотно сомкнутые губы и вскинутую кверху голову. Вот эта девушка больше походила на его дочь, чем та, что лила слезы отчаяния и билась в истерике в утро перед свадьбой. Но было в ней и что-то совершенно новое, чего прежде Маркус не замечал. Что-то холодное, совершенно чужое.       — Эвелин… — канцлер вглядывался в ее лицо, пытаясь понять произошедшую с ней перемену. — Что происходило с тобой эти тринадцать дней? Что…       Девушка прикрыла глаза и набрала в грудь побольше воздуха.       — Я в порядке, отец, — Эвелин видела, что он ей не верит. — Правда. Мой… мой муж был ко мне очень добр.       По лицу Кейна прошла тень недоверия. Похоже, понятия «доброта» и «Асгеда» были для лидера Скайкру взаимоисключающими. Маркус скептически приподнял брови.       — Ты можешь рассказать мне, — сказал он мягко, желая приободрить дочь.       — Я говорю серьезно, — ответила девушка. — Когда свадьба закончилась, он… у меня началась истерика, и он не стал, — Эвелин вздохнула и замолчала. Меньше всего ей хотелось вспоминать весь пережитый тогда кошмар.       — Что ж, — с сомнением проговорил Маркус. — Очень благородно с его стороны.       Возможно, он добавил бы что-то еще, но тут глаза мужчины скользнули куда-то ей за спину, и, обернувшись, девушка увидела вошедшего в комнату землянина. Пришло время проститься с прошлой жизнью навсегда. Подавляя ужас, Эвелин постаралась встретить свою участь с честью. Но лишь она сама знала, чего это стоило замученному сердцу.       — Не провожай, — с болью попросила Эвелин: — Я этого не выдержу.       Она хотела добавить, что может снова расплакаться, захотеть вернуть все назад, но боялась, что голос подведет ее. Маркус хотел что-то сказать, но девушка покачала головой, призывая его к молчанию. Поздно. Уже ничего не исправить.

***

      — Не волнуйся, Роан, этот фарс со свадьбой ничего для нас не меняет, — королева Ниа была раздражена, но не сильнее чем обычно. — При первой же возможности я избавлюсь от девчонки, а потом…       Прищурившись, Роан наблюдал за оживленным рынком Полиса, упершись руками в перила балкона покоев, отведенных лидеру Ледяного клана.       — Нет, — его уверенный с хрипотцой голос грубо прервал разглагольствования матери.       — Что?! — королева не привыкла, чтобы ей перечили.       Конечно, у них с сыном случались разногласия из-за капризов наследного принца и попыток Нии сделать из него достойного короля Асгеды, половину которых Роан игнорировал из чистого ребяческого желания насолить матери. Так, во всяком случае, это виделось королеве. Спросить, что об этом думал сам принц, просто не приходило ей в голову.       Мужчина повернулся лицом к своей королеве и прямо взглянул в такие же, как у него самого, холодные голубые глаза.       — Ты ничего ей не сделаешь, мама, — хриплый голос походил на рычание. — Она моя жена с согласия или без.       Ниа смотрела на него со злостью.       — Она не станет хорошей женой для короля! — Роан с удовлетворением отметил, что ему удалось шокировать мать. — В ней нет ничего от воинов: ни храбрости, ни сильного натренированного тела! — королева возвысила голос: — А потому, как ты смеешь мне перечить?!       Принц Асгеды не дрогнул от ее крика, не отпрянул от ее полного ярости взгляда. Он привык. Его так воспитали. Свирепость и стойкость он перенял с молоком матери, как и все Ледяные люди. Роан и сам не понимал, что двигало им в тот момент: желание вывести из себя Ее Величество или что-то другое. Разум твердил ему, что мать права, но желание сделать наперекор так часто брало над ним вверх, что ничего другого он не хотел, или думал, что не хотел.       Вспомнить хоть Онтари. Его интрижка, которая очень тревожила королеву. Онтари была найтблидой, а значит, ее готовили как орудие, чтобы управлять всеми двенадцатью кланами. Возможность того, что Онтари, став Хедой, могла взбунтоваться против своих хозяев и стать настоящей Командующей, Ниа полностью исключала. Онтари была верна нуждам Ледяной нации… Что не мешало ей развлекаться с наследным принцем. Матери бы признать, что немного непокорности нужно каждому – в этом вся человеческая жизнь.       И вот рядом с Роаном новая женщина. Его жена родом из Скайкру, а значит, заведомо обречена на смерть. Но лично ей принц смерти не желал, хотя с удовольствием бы перерезал несколько Небесных глоток просто из чистого желания удобрить землю чьей-то кровью.       — Смею, потому что она моя, — вскинув голову и прищурив глаза, проговорил Роан.       — Хорошо, — сквозь зубы процедила королева. — Оставь себе свою новую игрушку. Я ее не трону.       — И никого к ней не пошлешь, — добавил Роан с угрозой.       Ниа усмехнулась.       — Она так дорога тебе? — пожилая женщина пристально вгляделась в его лицо. — Или все это из пустого желания позлить меня?       Роан не ответил. Его мать надеялась, что знает ответ, но слова Эко тревожили ее. Эта девчонка по-своему миловидна. Что, если сын всерьез увлечется ею? Как тогда быть? Ведь она сможет крутить им, как ей вздумается, а их народ жаждет войны. Война — неотъемлемая часть жизни Асгеды. И сама Ниа не потерпит на своем троне представителя самого слабого клана, клана, который она отказывалась признавать. Но сейчас ей придется уступить. Они с Роаном и без этой Небесной девушки слишком часто ссорятся. Если они хотят править всем, то сын должен быть на ее стороне. Она подождет. Она подождет, пока сын остынет к навязанной им жене или к своему собственному упрямству. Она подождет, а после избавится от Скайкру в землях Асгеды.

***

      Эвелин с трудом переставляла ноги, все еще приноравливаясь к новой одежде. Походной наряд ее нового народа был по-своему удобен, но слишком непривычен. Кроме того, она не спешила снова встретиться с новым мужем, и еще меньше ей хотелось оказаться в непосредственной близости от изуродованных шрамами суровых воинов. Они пугали ее. Хотя, конечно, Ледяные люди не казались сами себе уродливыми, но только не для Эвелин. Ее трясло от одного воспоминания о том, что она увидела утром, и от мысли, что ничего другого она больше и не увидит. А что хуже всего, рано или поздно, ей придется принять это в себе, их мировоззрения и вкусы. Никогда! Никогда она этого не сможет.       Кто-то заступил ей дорогу и, сфокусировав взгляд, девушка столкнулась с Беллами. О, если бы все сложилось иначе!       Чуть пошатнувшись и опустив глаза, Эвелин попыталась проскользнуть мимо него, но Беллами удержал ее за локоть.       — Подожди, — попросил парень.       Землянин из охраны Полиса остановился и посмотрел на них. Время словно замерло.       Девушка заставила себя посмотреть ему в глаза, затем повернулась к землянину и сказала:       — Идите вперед, я догоню, — она не была уверенна, может ли отдавать здесь приказы, но, по счастью, землянин только внимательно на них посмотрел и тактично отошел, остановившись в другом конце коридора. Хорошо, что он был с самого Полиса, а значит, служил лично Хеде, и на его лице Эвелин не заметила шрамов.       Девушка снова посмотрела на Беллами.       — У меня мало времени, — она говорила скороговоркой. — Что тебе нужно?       — Еще не поздно передумать, — он смотрел на нее с надеждой и какой-то странной настойчивостью. — Прошу тебя, не губи свою жизнь рядом с этим дикарем!       «Поздно… — с покорностью судьбе подумала девушка. — Слишком поздно. Прости, но свой выбор я уже сделала».       — Хватит, Беллами, — как можно резче проговорила Эвелин. — Забудь меня! Найди себе кого-нибудь и будь счастлив!       С этими словами она вырвалась и бросилась прочь. Последние слова дались ей особенно тяжело, поэтому девушка их выкрикнула, но она знала, что так будет правильнее. Эвелин вспомнила угрозу мужа содрать кожу с Блейка, если тот прикоснется к ней, и это укрепило ее решимость. Ее жертва не должна быть напрасной, а для этого нужно пройти выбранный путь до конца.       Девушка остановилась возле землянина и, приподняв голову, сказала:       — Я готова.       Она скрылась из виду, ни разу не оглянувшись, хотя всем сердцем желала броситься обратно в объятия любимого человека. Но те, в ком течет кровь лидера, не имеют право на слабости и желания простых людей, они ответственны за свой народ.       Беллами Блейк смотрел на дверь, за которой Эвелин навсегда исчезла из его жизни, предпочтя ему землянина. Он не знал, что за только что произошедшей сценой наблюдал низкорослый коренастый человек, чьи черные глаза на смуглом лице недобро сверкнули. Сделав глубокий вдох, как поступают люди, готовясь к чему-то важному, он подошел к Беллами и по-дружески положил тому руку на плечо.       — Я думаю, тебе надо выпить, парень, — в глубоком звучном голосе слышалось сочувствие.       На лице Блейка появилась горькая усмешка, и парень недоверчиво покачал головой.       — Выпивка не поможет, Пайк, — проговорил он обреченно, — мне ничего не поможет.       Но какая-то магнетическая сила была в стоящем рядом с ним человеке, заставившая Беллами позволить увести себя прочь.       Чарльз Пайк прежде возглавлял Продовольственную станцию, находившуюся в землях Асгеды. Кто как не он знает о Ледяных людях все, кто как не он знает, на что способны земляне? Кто как не он сможет понять и утешить несчастного отвергнутого ради человека Асгеды влюбленного?