Обыкновенный день

Глазами Куроко: Сегодня я намеревался дочитать очередную главу этой небольшой книги моего любимого автора, которую я взял вчера в библиотеке, используя свободное время, ведь нам посчастливилось, что выпал урок английского языка, и было сорок пять минут свободного времени. Книжку будет неправильно слишком долго держать при себе, ведь не я один хочу узнать, что старался рассказать автор в своём произведении, а ещё … я даже не состою в литературном кружке, чтобы пользоваться такими привилегиями, так что нужно постараться прочитать быстрее. Читать я решил в библиотеке, там есть одно очень хорошее место возле окна. Уютное такое, я всегда вспоминал о доме, когда сидел там, а ещё мне нравилось смотреть в приоткрытое окно, вдыхая мягкий воздух сирени. Волшебно это как-то, да, я верил в волшебство, пусть это и совсем странно звучит, а ещё я верил в то, что птицы улыбались нам, когда мы улыбались им. Я быстро зарегистрировался, отдав свою карточку читателя женщине в очках, которая сидела за компьютером и вводила данные о посетителях. Она провела магнитной частью карточки по прибору, который выдал все мои данные, а затем вернула её мне, и я направился к тому самому столику возле окна. Подойдя ближе, я вдруг замер, осознав, что за столиком буду сидеть совсем не один. Напротив устроился капитан нашей сборной, Акаши Сейджуро. Он даже не поднял голову, когда я отодвинул стул. — Приятно знать, что Куроко составляет мне компанию, — улыбнулся Сейджуро, всё так же смотря на небольшую доску с фигурками перед собой. — Здравствуй, Акаши-кун, — как-то совсем тихо ответил я. — Я знаю, что ты меня раньше никогда здесь не видел, — улыбнулся красноволосый парень, передвигая очередную фигурку по доске. — Был ли ты удивлён? Возможно. Но я здесь не для того, чтобы это обсуждать. — Что-то произошло с кем-то из ребят? — решил поинтересоваться я и сразу же перевёл взгляд на его руку, когда он провёл ею по своим волосам, убирая чёлку чуть в сторону. Мне всегда он казался странным, но наблюдать за ним было интересно. Я вообще любил наблюдать за людьми: после долгих наблюдений я начинаю их лучше понимать. — Какой бы фигурой ты пошёл? — неожиданно спросил он, разворачивая доску ко мне и поднимая на меня свои красные глаза. — Акаши-кун, — я окончательно смутился, — я не знаю, как играть. — В сёги? — переспросил он, а когда я кивнул головой в подтверждение его слов, он снова развернул доску к себе. — Зато вчера на тренировке ты спорил с Мурасакибарой насчёт баскетбола. — Акаши-кун, я … это не одно и то же. В баскетболе я тоже разбираюсь! — заявил я. Не знаю почему, но меня немного задели его слова. Почему-то показалось, что он относится к игрокам так же, как и Атсуши. — Я и не имел в виду, что ты не разбираешься в баскетболе, а вот в людях ты не разбираешься, Куроко. Внутренне я выдохнул. Теперь я точно ничего не успею прочитать, а ещё и этот диалог, который явно перерастал во что-то очень неприятное. Что говорить я не знал, так что просто продолжил смотреть на него своим взглядом. — Это не вежливо так вот смотреть на людей, Куроко. А насчёт непонимания людей … я скажу другими словами, — ответил Сейджуро, отрываясь от игры. После этого мне показалось, что во мне что-то перевернулось, и мне захотелось его дослушать, хоть и не сразу. — Я не стану говорить правильно ты поступил или нет, но не всем людям нужно всегда говорить то, что думаешь. Когда твоё сердце слишком горячее, то ты закрыт для других эмоций и можешь не заметить что-то очень важное, упустить то, что обязательно заметил, не будь ты так возбуждён. Куроко, ты не сможешь изменить мир, бунтуя против него. Мир меняет не бунт. — Но ведь он был неправ? — я не знаю, почему я это спросил, но я не мог не спросить. — Мир многогранен, — ответил Сейджуро. — Вы вместе правы. Мурасакибара прав насчёт того, что слабым игрокам не светит ничего в баскетболе. Ничего не случается только от того, что мы хотим, чтобы это произошло. Ты же прав насчёт того, что желание играть перевешивает простой талант к игре, правда, учитывая то, что талант присущ обоим игрокам. — Акаши-кун, ты тоже считаешь, что люди, не обладающие талантом к игре, могут просто идти домой? Что им незачем заниматься баскетболом? — я начинал сердиться на Акаши, хотя он совершенно ничего мне не сделал. — Нет, не считаю, — ответил он, и я внутренне обрадовался. — Они тоже вносят свой вклад. Они, конечно, не могут ни на что рассчитывать, но зато могут поделиться с другими тем, что имеют. Передать им эстафетную палочку, чтобы те смогли нести её дальше. Какое-то время я стоял растерянный. Я не знал, что говорить, не знал, что чувствовать, ведь его правда была слишком тяжёлой, слишком жестокой, но я почему-то был согласен с ним. Глазами Акаши: Я смотрел в его голубые глаза, которые сейчас выражали неуверенность. Я слишком много ему сказал. Снова, а это очень непредусмотрительно с моей стороны: у каждого из нас должна формироваться собственная точка зрения, собственное мнение. Может, сегодня я и подкинул тебе материал для размышления, и даже, если ты пока что будешь согласен со мной, я обязательно буду ждать твой собственный ответ на этот вопрос, Куроко. Как ни странно, но мне хотелось провести с тобой немного больше времени, но я начинал слишком сильно влиять на тебя, а мне этого не хотелось. Куроко, ты думаешь совсем не так, как это делаю я, а от этого ты мне и нравишься, ведь было бы скучно видеть своё собственное отражение в тебе. Я не любил разжёвывать всё для других, мне было интересно узнать другие решения, придуманные другими людьми, те, к которым люди приходят сами. А подтолкнуть к действию или к мысли — это у меня получалось хорошо. Интересно, какой дашь ответ ты, Куроко?