Поиграем в монополию?

Арсений с невозмутимым видом откинулся обратно на кресло. Внутри него уже разворачивалась буря эмоций, такой себе шторм в 9 баллов, но внешне он оставался совершенно спокойным. Скрывая ликование, Попов поправил желтую, словно солнышко /конечно же не такое прекрасное, как Шастун/, фишку на игровом поле и передал кубики Сереже. Парень совсем не хотел встречаться с зелеными глазами ушастого, поэтому теперь с интересом наблюдал за Ирой. Та, похоже, не понимала, как реагировать на то, что сотворил бесстрашный влюбленный Попов. Арсений только что поцеловал не ее, безумно привлекательную и милую девушку, а ее соседа! Шастуна! Парня! Она, растерянно хлопая глазками, с большим трудом натянула на лицо улыбку, мол, да, давайте просто переведем все это в шутку. Остальные игроки тоже оставались в непонятках: посмеивались, или просто делали вид, что ничего не произошло. Ну поцеловал и поцеловал. В щечку ведь! После того, как кубики, что кинул Сережа, покатились по разноцветному полю, все заметно расслабились. Арсения это искренне забавляло — он чувствовал себя королем данной ситуации. Так легко смутил семерых! Да это ведь новый рекорд. Хотя… Он мельком бросил взгляд на Антона: как мило покраснели кончики его ушей. Попов не смог не умилиться. И лучше смущенный Шастун, чем теряющий сознание от стресса… Шастун же прикладывал максимум усилий, стараясь успокоить свое сердцебиение и убрать эту раздражающую дрожь в руках. Правда попытки оставались лишь попытками. Что это было? Что это, блять, значит?! Слишком много вопросов и ни одного ответа. Может быть это то, о чем с ним хотел поговорить Арс…? Его поцелуй… это вообще поцелуй?..имеет какое-то значение? Никто из присутствующих и не подозревал, что прямо сейчас, в эту самую минуту, Великого Монополиста кусали своими маленькими острыми, словно иголочки, зубенками серые бабочки, которые уже как неделю поселились у него в животе. Это так странно... люди, которые заставляют нас чувствовать себя счастливыми, причиняют нам больше всего боли. Даже, если делают это не нарочно, вовсе не подозревая об этом. Глупый мир — глупые люди. Антон совершенно, нет, правда, совсем, не понимал, что теперь будет. Попов полностью игнорировал как его взгляды, так и фразы, посвященные ему. Шастун нервно заламывал пальцы, постоянно поглядывая на часы. Да когда мы уже доиграем?! Но всем, кажется, было более, чем интересно. Девушки громко смеялись с любой, даже самой плоской и банальной шутки, а парни просто отдыхали душой. И если бы не выходка Арсения, Антон бы занимался тем же самым. — А давайте поиграем не на этот мусор, — Ира взяла в руки ненастоящие купюры, сделав из них веер, — а на желания. — В каком смысле? — блондинка рядом с Димой недоуменно уставилась на подругу. Матвиенко, кстати говоря, тоже не совсем понимал, о чем идет речь. — Нуу, не тупите! У каждой команды есть определенное количество стран. Если, к примеру, кто-то попадет на нашу, — Арсений зло поджал губы. Не вашу блять, а твою! И вообще его! Шастуна! Это все моего… моего Шастунишки.  — страну, мы придумаем ему задание. Можно устроить что-то вроде «Правда или Действие». Что скажете? — Но это монополия! Это не карты какие-нибудь! Сколько можно повторять? — Антон уже не пытался скрыть раздражения. Что за тупицы? Монополист недовольно надул губы, всем своим видом показывая, что он против. — Тош, — тонкие пальчики Иры потрепали ушастого парнишу за небритую щеку. Догадки девушки подтвердились: она сразу же взглянула на Попова, который моментально переменился в лице. Ревнует же, не скрывая. И что между этими двумя? Сейчас узнаем… — Нам уже не десять. Мы просто повеселимся. Что было делать? Пришлось согласиться. Все выбирали желания: несколько бутылок пива сыграли свою роль. Дима успел стать на кривой мостик, Сережа танцевал танго, /вернее, пародию на танго, пусть и получилось довольно страстно/с Лизой, хотя Антон не был уверен, что звали ее именно так. Одна из подруг Иры попыталась спеть, отчего все открыто ржали до слез, но та, кажется, не обиделась. Да какое Шастуну было вообще до них дело?! Наконец, желтая фишка попала на. правильно, страну, что принадлежала Монополисту и какой-то левой бабе /так назвал их тандем Арс/. — Хмм, ну вот вы и попались. Правда или Действие? — сложив пальцы в замок, Ира довольно улыбнулась. Девушка взяла руку Антона в свою, увлеченно наблюдая за реакцией Попова. — Правда… — Арс устало скривил губы и взглянул на своего Антона. Именно своего! И плевать, если даже сам Шаст об этом не знает. Тот, похоже, тоже хотел скорее закончить игру. — Ну, Тош, задавай своему другу вопрос, на который хочешь услышать правдивый ответ. А я спрошу у Сони. Последние пятнадцать минут Антону что-то было нехорошо. В комнате становилось душно, а все эти крики, громкий смех, какие-то танцы, да еще и кусающиеся бабочки внутри вызывали головокружение. А всему виной губы, чертовы губы, Арсения! Такие мягкие, почти родные… Антону бы хотелось, чтобы они стали такими. Хотелось бы чувствовать их вкус каждый день. Антону вообще много чего хотелось бы… но кто его спрашивает? И вот сейчас, когда все его друзья-коллеги-игроки с интересом ловили взглядом каждое его движение, перед глазами Шастуна все поплыло: и цветные обои, и новенькая люстра, и широкая плазма, и глубокие, словно океан, идеальный океан, глаза Арсения. Крылья бабочек окрасились в синие и серые полоски… стало лучше. Попов растерянно обвел взглядом остальных собравшихся и убедился в том, что кроме него никто не замечает дерьмовое состояние Антона. Это, наверное, потому что он его любит хорошо знает. Арс встал и, взяв младшего под локоть, потащил за собой на кухню. Ему было глубоко плевать, кто там и что подумает. Сейчас главное его маленький Шастунишка. Закрыв за собой дверь, Попов усадил тощее тело друга на табурет и набрал в стакан холодной воды. Ладно, что скрывать? Он переживал. Подвинув к себе еще один стул, парень сел совсем близко к Антону. — Эй, ты как? — голос выдал Арса Шастуну. Тот понял — за него волнуются. Бабочки приятно защекотали его своими длинными изящными усиками. Антон сделал несколько глотков и потер переносицу, стараясь успокоиться. Он поднял голову, смущенно сжимая губы, а затем пролепетал что-то вроде «голова закружилась». — Почему ты не сказал? Мы бы открыли окно. И вообще, все могли бы разойтись по домам. Поздно уже, а тебе еще было плохо и… — Арс встал и, не в силах сдерживать себя, от распирающих его чувств и волнения принялся шагать вдоль по узкой кухне. На самом деле его порадовал тот факт, что Антон не сопротивлялся ни одному его действию. Конечно же это что-то значит! Попов бормотал, пока его не прервал тихий вопрос зеленоглазого. — Как ты… как ты понял? — взгляд Антона боязливо спрятался где-то на полу, у ног Арсения. Те же черно-серые хлопковые носки… — Там ведь еще шестеро… Попов удивленно улыбнулся и снова сел к парню. Его лицо побледнело настолько, что казалось, будто перед ним сидит живая мумия, у которой, к тому же, вместо глаз безумной красоты изумруды. Изумруды, от которых невозможно оторвать взгляд… — Я просто понял, что тебе нехорошо. Это… нельзя объяснить. Разве плохо? — Н-нет… — Шаст устало зевнул и, сложив руки на столе, положил на них голову. Арс тяжело вздохнул и подошел к двери. Антону было заметно плохо… Попов боялся, что виной тому послужил он сам. — Спасибо, — звучало довольно неловко, и Арсений искренне улыбнулся парню, пусть тот и спрятал от него свою мордашку. — Будь здесь. Я попрошу всех уйти, — голос парня, обладающего уникальными полосатыми носками, звучал очень серьезно. Как будто он был Верховным судьей, который выносил приговор головорезу… — Зачем? Арс, не… — приступ тошноты заставил Шастуна заткнуться и передумать. — Хорошо. Буду здесь. «Послушный мальчик» мысленно улыбнулся Попов и, прикрыв за собой дверь, вернулся в комнату. Все мгновенно повернули свои головы к парню: какого черта только что произошло? Он ни с того ни с сего подорвался с места и утащил Шастуна на кухню. Вот как это объяснить? — Не смотрите вы так! — Арса уже раздражали все эти недоуменные лица. Ему просто хотелось поубивать всех заорать что-то вроде «оставьте моего Шастунишку и дайте нам наконец поговорить!». — Антону плохо. — Плохо? Что случилось? Давайте позвоним врачу! — в мгновение ока все барышни взволновано защебетали и подскочили со своих мест. Дима с Сережей заметно напряглись. — Ничего не нужно. Езжайте все домой, — взгляд Попова был готов испепелить каждого, кто бы его ослушался. Все, кроме Иры, послушно стали собирать свои вещи. — А чего это ты командуешь? Кто ты Антону? Никто, — девушка зло зашипела и подошла в плотную к Попову. «Змея, блять» — чуть не сорвалось с губ влюбленного Арса, но он сдержался. Ради Антона. — Ты что, собрался моего Тошеньку в голубого превратить?! Так вот знай, я тебе не позволю! Он нормальный. А ты больной извращенец. Не лезь к нему. Эти слова заставили Попова в который раз усомниться в том, что он делает. А если она… права? — Блять, Ир, уйди. Дай нам поговорить, — в комнате появилась ходячая-мумия-Шастунишка. Он стоял, оперевшись об дверной косяк, и недовольно смотрел на гостей. — Иначе я блевану прямо на твою новую сумку. Меньше чем за 7 минут и 28 секунд, Арс отсчитывал каждое мгновение, квартира опустела. Побежденный слабостью, Шастун сел на диван, постепенно сползая к подушке, которую принес ему просто друг. — Антон… — Попов сел на кресле напротив и устало потер переносицу. Он всегда делал так, когда хотел собраться с мыслями. — Хотя знаешь, тебе нужно поспать. Бледный, как мел. — Это все бабочки… — прошептал Шаст, сворачиваясь калачиком на цветном диване. Арс покачал головой, ох Шастун Шастун, и набросил на тощее тело плед. — Еще раз благодарю. Попова слегка успокоила мягкая улыбка ушастого, но волноваться за парня он не перестал. — Останься… мы не доиграли. Нужно доиграть, — зевая, добавил Антон. Ему стало так хорошо от мысли, что Арсений Попов перестал его избегать. Словно камень с души упал. Да что там камень? Каменюка! Так Арсений и сделал. Шастунишка совсем скоро уснул, спрятав свой носик где-то там в пледе, а вот предмет его воздыхания навел везде порядок и заварил им обоим по чашке крепкого черного чая с сахаром. На улице, кажется, снова собиралась гроза. Как Арс любил такую погоду… -Ты правда здесь? — сонно протерев глазенки, спросил Антон. Все вокруг немного кружилось, он проспал не больше двух часов, но парень сразу же сел и окинул взглядом комнату: порядок — присутствует; Арсений — присутствует; Ира и ее подруги — отсутствуют. Идеально. — А ты не рад? — добродушная улыбка Арсения снова заставила Шастуна покраснеть. В ответ он пробубонил что-то вроде «ну, гм, рад…», а затем ему протянули чашку чая. Антон был, откровенно говоря, поражен. Такая забота. Капли холодного дождя забарабанили по стеклу, а двое парней, влюбленных друг в друга до беспамятства, молча пили горячий чай. Они заново разложили Монополию, неторопливо, как в первый раз. Тонкие пальцы Антона больше не украшали кольца, отчего Арс почувствовал себя особенным: все это было как-то по-домашнему. Руки Шастуна слегка дрожали, но он все равно с особым трепетом относился к каждой карточке. Попов пересел на диван, неловко улыбаясь. Антон оказался не против. — Ты хотел поговорить? Или я ошибаюсь? — изумрудики изучали каждую клеточку на лице Арсения. — Давай играть… — На правду. Это пугало их двоих. Но они понимали: или сейчас, или никогда. Круг, второй, третий… страна, страна, страна. Токио уже у Шастуна, но Арс, с довольным видом, забирает Москву. Синяя фишка Попова первая попадает на «вражескую территорию». — Хм… — игра придала Антону немного уверенности в себе и азарта. Чертики так и заиграли в его глазах. — Почему ты купил игру, Арс? — Я… — только правда, Арс, только правда. — Я хотел порадовать тебя. Эти слова эхом отозвались в сознании уже-почти-не-мумии. Парни боятся задавать серьезные вопросы, поэтому занимаются глупостями. Они спрашивают даже то, на что уже знают ответ. Влюбленные придурки… Так проходит почти час. Доходит даже до того, что в комнате звучит вопрос «как дела?». Арс, не скрывая улыбки, поворачивается к Шастуну и заставляет их взгляды встретиться. Вот она, эта особая связь… то, что называют родственнымм душами. По телу пробегают мурашки, приятная такая стайка, что разжигает какой-то огонь внутри. По городу проносится раскат грома, и Антон, не раздумывая, прижимается к теплой груди Арсения. Как он и хотел. — Арс? Я боюсь… — тихо-тихо шепчет парень. Попов мягко улыбается, обнимая своего перепуганного Шастунишку. — Чего? Грозы? — он нежно касается губами светлой макушки, отчего уши-предатели Шастуна наливаются краской. Такая милая у него особенность. — Ее тоже. Знаешь…я боюсь того, что чувствую к тебе нас. — А я люблю тебя, Антон. — Хочу быть твоим… — еле слышно шепчет Шаст в ответ, утыкаясь носом в шею Арсения. Ему нужно запомнить его запах. — Ты уже мой. От этих слов обоих захлестывают эмоции. Неужели это правда? Щепотка смелости — и мечты становятся сладкой реальностью. — И что… что будем делать теперь? — А вот пусть решит игра, — Арс взял Шастунишку за руку, и они вместе кинули кубики.