Санаторно-курортный роман

После нескольких часов на огороде с мамой и отцом Николай перекусил окрошкой и отправился к соседу Михаилу выпить пивка. Трехлитровая банка пива должна была послужить небольшой платой за помощь в очень щекотливом вопросе, и Николай, захватив её и пакетик с воблой, отправился в путь. Мишаня был из «этих», слухи ходили давно, но никто в деревне напрямую его не спрашивал и не задирал, потому жил он спокойно, да и любили парня все. Осиротел Мишаня рано и остался с нелюбимой теткой. Парень рос озорной, связался с нехорошей компанией, так и загремел по малолетке за хулиганку. В свои 17 Мишаня выглядел как настоящий ангел, голубые глаза и почти белые вьющиеся волосы до плеч - за то и получил погоняло «Херувим». Но и променяв кудри на бритый затылок он не стал менее привлекательным. О том, как это чудо стало «Падшим Ангелом», история умалчивает, только через пару месяцев появился у него покровитель из охранников, и жить стало чуть легче. Тетка его удачно вышла замуж в соседний город и вернулся Мишаня в опустевший родительский дом. Парень он был хозяйственный - руки росли откуда надо. И уже вскорости Мишаня обзавелся и скотинкой, и плодородным огородом. Даже на местном рыночке возле станции знали «Мишанины» овощи-фрукты и молочко. А зимой парень продавал варенья да соленья своего приготовления. И чуть позже доходы возросли за счёт «Мишаниной» наливочки и беленькой «От Мишани». Парень был работящий и добрый без меры, всем помогал и никому не отказывал. Бабульки его только «ангелом» и величали. Все девки на выданье мечтали о таком суженом: молодой, стройный, красавец-блондин, да вот только Мишаня оставался всем лучшим другом, но никак не женихом. Его сердце долго оставалось свободно. А когда от одиночества становилось невмоготу, то звонил Мишаня в город своему корешу, и тот организовывал парню встречи в гостинице. Условие было одно: мужчины должны были быть приезжими. Да и в городе его знали только как Херувима, Мишаня очень хранил свою приватность. Так прошло пару лет. Жизнь у парня наладилась и текла своим чередом, пока не постучался к нему однажды председатель. — Мишаня, дорогой! Выручай! Строители едут новый коровник строить, да ещё и новый комбайнер завтра прибывает. Летом на комбайне, а зимой в машинном цехе будет. Ну некуда мне его селить, хоть убей! А у тебя дом большой и спальня вторая есть, по дружбе прошу - приюти человека! Не за бесплатно прошу, колхоз официально оплатит! — вещал тучный председатель, балансируя на кухонной табуретке. — Конечно, Семён Семёныч! Чем смогу - помогу, присылайте своего работника, — улыбнулся Мишаня, — Вдвоём всё веселее будет. На следующий день Мишаня вышел на шум около дома, и пропал. У крыльца весело матюкалось что-то огромное и медно-рыжее. Парень был чуть старше Мишани, но почти на голову выше и намного шире в плечах. А волосы на этом богатыре при свете солнца казались красными, как язычки пламени. Из немного расстегнутой рубашки выбивалась такая-же медная растительность, что заставило Мишаню задуматься о других местах, где произрастает такая красота, и немного покраснеть. — Ну, здравствуй, что-ли, хозяин! Принимай постояльца! — синие глаза разглядывали его с интересом, — Меня Борисом зовут, давай что-ль пять, ангел мой, чего стоишь, как вкопанный? — Мишаня я, то есть Михаил! — выпалил парень и вытянул вперёд руку. — Мишаня, значит! Я здесь первый день, а про тебя уж наслышан! Не нахвалятся на тебя соседи, — Борис крепко пожал протянутую руку, — надеюсь, что приживемся, обижать не буду - я добрый, хоть и выгляжу грозно. — Я тоже надеюсь, — почти прошептал Мишаня в ответ, и повел постояльца осматривать дом. Так и зажили два парня в одном доме. Мишаня обрел неразделенную любовь и все муки душевные, что к ней прилагались. Борис работал много и на совесть, уходил рано, приходил поздно, а Мишане было за счастье кормить постояльца завтраком и ужином, стирать его вещи и прибирать его комнату. Самый ужас наступал для Мишани по выходным, когда к Борису приходили девушки. Правда больше месяца никто не задерживался, но это было слабое утешение. «Красный богатырь», как за глаза прозвал его Мишаня, был неслабого десятка, и подруги часто уходили в синяках от неуемной ласки оного. Вечерами и ночами Мишане приходилось слушать девичьи стоны, а утром кормить любовников завтраком. Некоторые девушки приходили раза три-четыре, как понял Мишаня, как раз в это время Борис начинал просить или в открытую домогаться любви «не в ту дверь». Судя по частоте сменяющихся подруг, на такие уступки мало кто соглашался. После нескольких месяцев слёз в подушку и спермы в кулак, Херувим всё таки поехал в город на свидание. Всё прошло как обычно, вот только не мог горе-воздыхатель думать ни о ком, кроме Бори, хотел он этого богатыря так, что крышу сносило. Эта поездка только помогла Мишане увериться, что не отпустит его эта любовь, и что никого ему больше не надо - только Бориса. Прошло ещё пару месяцев и все шло своим чередом до одного пятничного вечера. Мишаня даже «До свидания» сказать не успел, как очередная девушка вылетела из дома, хлопнув дверью. За ней из спальни вышел расстроенный Борис, потирая покрасневшую щеку. — Может покушать хочешь, Боря? Или чайку? — Мишаня нежно погладил друга по предплечью. — Мишаня, ангел мой, дай лучше чего покрепче! — Конечно, Боренька! Пойдем, я тебе наливочки налью, — ты не расстраивайся, посиди сегодня со мной, — Мишаня осторожно подтолкнул друга к двери на кухню. К наливочке был и шикарный плов, и свежие овощи. Борис плотно поужинал и прилично выпил, парню явно полегчало. Хозяин же, быстро поев, уже суетился с посудой. — Какая ж ты у меня отличная хозяюшка, ангел мой, — Борис сильно дернул Мишаню за руку, да так, что парень в секунду оказался на коленях у «Красного богатыря». Борис заключил стройное тело в крепкие объятия, практически прижав Мишаню к широкой груди и не давая пошевелиться. — Боря, дурной, отпусти сейчас же! У меня вода бежит, — негромко потребовал Мишаня, вдыхая запах кожи, пота и своей фирменной наливки. — А вот и не отпущу! — прорычал Борис зарываясь носом в светлые кудри. Его руки разомкнулись, но лишь для того, чтобы начать в наглую лапать обалдевшего блондина. — Борис, не надо, ты нетрезв, — Мишаня пробовал отпираться, но рыжий был явно сильнее, да и грубые объятия были как раз тем, чего ему так не хватало, — ты сам не понимаешь, что творишь. — Почему это не понимаю? Ты думаешь, я слепой? Думаешь, я не вижу как ты на меня смотришь? Как в бане на меня пялишься, когда думаешь что я не вижу, — пьяно продышал Борис на ухо парню. Мишаню, как куклу, развернули спиной и одна ладонь быстро накрыла его вставший член, — ты ж только этого и ждёшь, того и глядишь, в штаны спустишь. Мишаня лишь тихо застонал в ответ и тут же почувствовал чужую эрекцию своим задом. — Борис, отпусти меня немедленно! — уже громко и приказным тоном сказал Мишаня. Великан нехотя убрал руки и разрешил парню встать. Мишаня быстро подошёл к раковине, выключил воду, и уже через минуту оседлал ошалевшего Бориса, — Вот теперь я вижу, что ты не слепой и не бесчувственный, тебе же тоже нравится? — хрипло прошептал Мишаня парню и мокро лизнул его в ухо, при этом грубо надрачивая через штаны чужой член. Борис больно прихватил блондина за волосы, на секунду заглядывая в голубые, затуманенные похотью глаза, и тут же накрыл губы оного своими. Поцелуй вышел грубым и болезненным, но ни один из мужчин не хотел его прерывать. Мишаня с неприкрытым удовольствием терся пахом о пах. Наконец, больно прикусив губу Бориса, блондин заставил его отстраниться. — Знаю я чего ты хочешь, и я позволю тебе всё, — Мишаня в одну секунду стянул футболку с Бориса и пройдясь по медной груди, больно прихватил соски. — Ладно, ангел мой, покажи свои умения! Уж больно аппетитный ты весь, чтобы мне отказаться от такого предложения,— рыкнул в ответ Борис сжимая желанную задницу. Мишаня встал с чужих колен и рывком заставил парня подняться и привалиться к стене. Ещё один грубый и страстный поцелуй в губы и Мишаня стал медленно спускаться с поцелуями на шею, грудь, живот и ниже. Когда парень дернул штаны с бельём вниз и тут же зарылся носом в медную копну на лобке, Борис застонал в голос. Мишаню ничуть не смутил немалый размер чужого достоинства, и он, пройдясь языком по всему стволу до головки, одним движением заглотил член полностью, затем медленно выпустил его изо рта. Борису было хорошо, даже слишком хорошо, и если бы Мишаня не пережимал член у основания, то он уже давно бы забрызгал милую мордашку. Девушки обычно пугались его габаритов и те, что соглашались на отсос, ни разу не дарили парню такие яркие ощущения, до звёзд в глазах. Легкий укол ревности не заставил себя ждать — «Сколько мужиков прошло через этот милый ротик, жопа-то, небось, тоже всякого в себя принимала» — Борис вдруг отпихнул Мишаню от себя, да так, что тот упал. Блондин грустно улыбнулся, поднялся, и пошёл в спальню не оборачиваясь. Борис, вдруг, увидел себя со стороны: рыжая глыба со стояком, с портками на щиколотках и в непонятной ярости - картина маслом, так сказать! «Ведешь себя, как жлоб! Мальчик тебе, козлу, себя отдаёт, а ты морду воротишь! С каких пор тебя девственность заволновала?! Не ссы, уже сейчас понятно, что тебе понравится.» — увещевал себя Борис. Мишаня появился в дверях совершенно обнаженный, — Хочу тебя на своей кровати. У тебя пять минут разоблачиться и ждать меня голым, я в ванну, быстро, — промурчал он и прошествовал мимо. В эту ночь сбылись все самые сокровенные Борины мечты, даже те, о которых он сам не подозревал. Мишаня выложился по полной. Вот только утром Борис усиленно держал дистанцию, не давая Мишане даже прикоснуться к себе, не то, что поцеловать. Мишаня загрустил, но отступил. В среду Борис пришёл с работы уже под хорошим градусом, и прямо с порога начал зажимать Мишаню в прихожей, а потом и на кухне. Ночь прошла не хуже первой, но и на утро всё повторилось. Наливка на выходные сделала из Бориса заботливого любовника и Мишаня был рад недолгому счастью. И как-то, само собой, это стало нормой - алкоголь, бурные ночи и полное отчуждение на утро. Пару месяцев спустя Мишаня, как обычно, вечером суетился на кухне и горько улыбался себе под нос — «Пятница, сегодня наверняка мне перепадет. До чего скатился, ложусь под того, кто даже в глаза мне после посмотреть не может. Ну, значит, судьба моя такая. Значит, лучшего не заслужил». Ужин уже дымился на столе и Мишаня вышел за наливкой, каково же было его удивление, когда, войдя в кухню, он обнаружил там Бориса, беседующего с милой блондинкой. Девушка встала чтобы поздороваться, — Добрый вечер, я Маша. Надеюсь, что не помешаю. Я обычно не прихожу в гости незванно, но Борис настоял. Голубоглазая девушка была с Мишаню ростом, так же стройна и широкоплеча, практически не имела груди, и у Мишани сложилось впечатление, что он смотрит в разнополое зеркало, — Михаил, очень приятно. Нет, вы ничуть не помешали. Ужинайте и развлекайтесь, не буду вам мешать, — парень криво улыбнулся и вылетел из кухни. За эту ночь Мишаня почти умер, у него не было сил слышать то, что происходило в соседний спальне, и он отправился плакать и жалеть себя на сеновал. Уже там Мишаня забылся тяжелым сном под утро, сжимая грубую веревку в одной руке и мыло в другой. Но проснулся он всё равно раньше любовников, вернулся в дом, помылся и приготовил завтрак. Молодая парочка выползла на приятные запахи. И, пока на кухне раздавался звонкий смех и низкие смешки, Мишаня, давясь слезами, собирал Борины вещи в его большой рюкзак и свою новую сумку «Адидас». «Пусть забирает, будет ему от меня прощальный подарок» — роняя очередную слезу думал Мишаня, аккуратно складывая футболки и штаны. Девушка поцеловала Бориса на прощание и крикнув хозяину «До свидания!» унеслась восвояси. Борис, улыбаясь себе под нос, спокойно дожевывал бутерброд с колбасой, когда к его ногам упали набитые сумки. Он непонимающе уставился на Мишаню. — Если ты думаешь, что нашел бесплатное очко, которое можно по пьяни трахать, то ты глубоко ошибаешься! Пизды тебе не хватает?! Так у меня не вырастет, уж извини! Через десять минут председатель пришлет за тобой машину, и пошёл вон из моего дома и моей жизни! — Фу, Михаил! Как грубо и не красиво! — пробурчал Борис. — Красоты и доброты тебе захотелось?! Всё, кончилась халява! Всю душу ты из меня вынул, кобель проклятый! — выкрикнул Мишаня, но тут же из его глаз опять покатились предательские слёзы, — Не могу больше! Уходи ты, не мучай меня, прошу! — Так, отставить истерику! — Борис резко встал и быстро притянув рыдающего блондина к себе, заключил в крепкие объятия, — машину я отправлю и вещи сам разберу. Рыжий поднял заплаканное лицо любовника и с нежностью посмотрел в голубые глаза, — Никуда я не поеду. Я теперь от тебя вообще никуда не денусь. Борис начал сцеловывать соленые Мишанины слёзы и тихо приговаривать, — Прости ты меня, скотину безмозглую. Тяжело мне было себе признаться что всем бабам мира я предпочитаю тебя, чудо моё, моего ангелочка. Я - сволочь! Обидел такого хорошего человечка, — и рыжий припал губами к губам любовника. Мишаня сначала даже укусил изменщика, и пытался вырваться, но потом сдался и начал отвечать на поцелуи. Пару минут примиряющих объятий, и Борис с легкостью подхватив своего любимого понес его в спальню, — Мишаня, ты же знаешь, что от твоего минета я каждый раз умираю и возношусь на небо. А твой зад - мои персональные врата рая. — Дурной ты мужик, Борька! — хихикал зареванный Мишаня на руках любовника, — но это первый и последний раз, больше я тебя не прощу. — А я больше и не буду, — на полном серьезе ответил Борис. Слово своё Борис держал крепко, вот уж два года, как в деревне было два ангела. Теперь, если Мишаня не мог справиться сам, он тащил за собой Бориса. Его любимым занятием было смотреть, как краснеет его медный богатырь от похвал деревенских старушек. Сегодня Мишаня хозяйничал дома, пока Борис колол дрова на соседней улице. Николая парни не видели уже месяца четыре, и по приходу друга Мишаня быстро накрыл на стол, сел и приготовился слушать, что же такое привело соседа в их счастливый дом.