Июльский день

Мы встретились теплым июльским днем. Я сидел на песке, рисуя рядом с собой какие-то непонятные каракули, для меня что-то значащие, но для других — нет. Вода в этот день была на удивление холодной, а пляж казался одиноким и пустым. Ты шел, босоногий, шел прямо в воде. Я еще удивился, как так получалось, что тебе не холодно, а я колочусь как ненормальный, даже не касаясь при этом воды. Ты улыбался, смотря куда-то вдаль, за горизонт. Казалось, что ты сейчас не на этом берегу, недалеко от меня, а за тысячи километров, изучаешь какие-то сказочные дали, открываешь новых животных, бегаешь под дождем, все такой же босой, и все так же улыбаешься. Я неотрывно наблюдал за твоими губами, шевелящимися. Ты будто пел какую-то песенку, но я ничего не слышал — шум моря мешал. А потом ты увидел меня и еще теплее улыбнулся. Ты тут же оказался слева, шмыгая носом и неотрывно смотря вдаль. - Привет, - я отчетливо слышал этот голос. Он был теплым, весенним, будто вовсе не человек сказал, а какая-то экзотическая птица начала петь. - Привет. Тебе не холодно? - меня правда волновал этот вопрос в тот день. И все же, ты не замерз так, ходя без обуви в холодной воде? - Нет. Вовсе нет, - ты помотал головой, отряхивая ноги от налипшего песка, - ты живешь тут? - Да, здесь, недалеко. Ты тоже? - немного подумав я понял, что это был глупый вопрос. Но все же, а может ты не из Пусана вовсе...? Ты промычал в знак согласия. Как я и ожидал, ты оказался таким же пусанским сорванцом, как и я. На твоих коленках была куча пластырей, синяков, но ты продолжал лезть во всякие неприятности. - Как тебя зовут? - ни с того, ни с сего спросил я. Должно быть, у тебя имя засранца, который попадает в неловкие ситуации и карабкается по заборам, иногда воруя морковку из местных магазинов? - Чонгук, - произнес он, подняв на меня честные глаза. Оказалось, наоборот. Твое имя мелодичное и сладкое, как мед, хочется повторять его бесконечно, - а ты? Было стыдно. Мое имя заурядное, простое. - Чимин. Пак Чимин, - я опустил взгляд, рассматривая песок. - Ого. Красивое имя. Оно похоже на название рамена, - ты засмеялся глупым смехом, умирая от неловкости. Хотелось стукнуть тебя хорошенько, чтобы подумал перед тем, как говорить. Рамен? Хах, как скажете, мистер, - ладно, мне пора, - ты встал, отряхивая шорты от золотистых песчинок. На пару секунд ты замер, разглядывая что-то в прозрачной воде, после чего сорвался с места и побежал туда, где прежде заметил нечто. Ты знатно обрызгал меня водой, из-за чего желание стукнуть тебя лишь усилилось, но я держал кулаки при себе. Ты вернулся из воды, протягивая мне пурпурную ракушку в форме сердечка. Миленько, очень миленько. - Это в знак знакомства, - ракушка упала на мои раскрытые ладони, а твои ноги зашлепали по мокрому песку, - увидимся! И мы увиделись, как ты и сказал, через две недели. Шел дождь, теплый такой. Мне надо было спешить домой, но я просто уселся на лавке, распаковывая пачку чипсов. - Эй, - рядом со мной уселся ты, нагло выхватывая пакет с едой, - привет. - Отдай чипсы, я же есть хочу, - я вздохнул, а ведь еда была уже так близко... - Поделись, жадина, - ты сложил ноги по-турецки, увлеченно открывая упаковку с картошкой, а я отвлекся на твои ноги. Царапин и синяков только прибавилось, но ты, как ни в чем ни бывало, радостно пожирал мою еду. Тогда ты спросил меня о моем возрасте, и оказалось, что я старше тебя. - Чимин-хен-старикашка-вонючка, - ты по-детски высунул язык и вернул мне чипсы. Я в шутку замахнулся на тебя, на что ты лишь посмеялся, вытирая дождевые капли со лба. Твой зоркий взгляд поймал мою шею. - Хен, - ты улыбнулся, - ты носишь эту ракушку на шее? Это так мило. Ты что, влюбился? - ты засмеялся, дразня меня. В этот раз я всерьез отвесил тебе слабую оплеуху, на что ты надулся. Я вздохнул — вот дурак — и протянул тебе остатки моих чипсов. Ты лишь хмыкнул, забирая у меня из рук еду, и начал поглощать оставшуюся картошку. Домой в этот день я пришел ужасно голодный, мама ругалась, что я заболею, а папа тем временем достал мне новую одежду и фен. Старший брат долго слушал мои рассказы о тебе, смеясь. - Не переживай. Он может купить тебе еще пачку чипсов. Через два месяца оказалось, что ты ходишь в ту же школу, что и я. Школьная форма изменила тебя до неузнаваемости, так что я даже не понял, что это был ты. Точнее, я не понял бы, если бы ты не улыбнулся, увидев меня, и не сказал мне, что я вонючка. Кто из нас вонючка? Тогда мы стали ходить вместе, я ждал тебя перед школой, а ты часто заходил ко мне после уроков делать домашнюю работу и питаться. Твои родители были хорошими, но очень работящими, а потому занятыми людьми. Мои родители всегда радовались, когда ты появлялся у меня. Моя мама любила тебя и твою вежливость, а папа всегда рассматривал твои колени, говоря, что ты герой. Ты обожал стряпню моей матери, буквально за минуту съедал все, что я приносил тебе, говоря что было вкусно, а после мы вдвоем садились делать задания, хоть и были из разных классов, даже разных годов. Ты все так же беспрерывно улыбался, называя меня хёном-вонючкой, за что часто получал слабые толчки в бок. Так продолжалось в течение трех лет, ты обзывался, я смеялся и пинал тебя за это. Ты ел мою еду и сидел у меня дома, а я встречал тебя по утрам и ждал, если твои занятия затягивались. А потом, в один день, твоим родителям понадобилось уехать в Канаду. Оставить тебя никто не мог, а уезжать ты не хотел. Но делать нечего — родителей невозможно переспорить, так что ты просто смирился. Твои вещи довольно скоро были собраны по чемоданам, а сам ты стоял рядом со мной, наблюдая как рабочие затаскивают увесистые сумки в грузовики. Ты плакал, держа меня за руку. - Чонгук-и, перестань плакать. Просто пиши мне, - я улыбнулся так сильно, как могу, хотя изнутри меня уже давно обгладывали голодные волки. В носу неприятно кололо, но я держался. Я ведь твой хен, верно? Значит, я должен подавать тебе пример стойкости. Я усадил тебя в самолет, в последний раз обняв, ты улыбался, но так грустно и так жалостливо, что я сам начал потихоньку плакать. - Пиши мне, может даже в интернете, хоть где-нибудь, - я вытер глаза. Ты одобрительно кивнул, и скрылся за прочной стеной летающей машины. Шли дни, а ты все не писал. Твои родители только написали, что ты успешно приземлился, что вы уже обустроились, и ты нашел себе друзей. Просто, у тебя нет времени писать, верно? Ты так занят, наверняка, учишь английский, ведь с ним у тебя всегда были проблемы. Я успокаивал себя мыслями о том, что ты, возможно, просто очень устаешь каждый день, и не успеваешь мне писать. Я думал так, но сердце обливалось кровью, а из глаз катились крупные соленые слезы. Чонгук, неужели ты забыл про своего хена-вонючку? Новость о твоей свадьбе стала для меня сильным ударом, ножом в спину. Болезненно отозвалось в голове, перекатилось по всем венам, щекоча нервы, и после отдалась в руки, и я выронил телефон на пол. Твои родители сказали, что твоя невеста — славная девушка, и что ты в надежных руках. Но, почему ты сам не сказал мне об этом? Почему так больно от мысли, что ты будешь с кем-то другим. Ты окончательно забыл про меня, да, Чонгук-и? Я дождался фото со свадьбы, которые заставляли меня плакать и кричать, бить стены и полы, рушить все здания в Пусане, в Сеуле, в Тэгу и во всех остальных городах, докуда моя боль могла дойти. Я коротко ответил, пожелав вам с твоей, теперь уже, женой, удачи в жизни, и вышел из дома. Не хотелось быть там — все напоминало о тебе, делая лишь хуже. Сам того не заметив, я оказался на том пляже, где мы с тобой четыре с половиной года назад встретились. На моей шее все еще висел твой подарок — пурпурная ракушка необыкновенной формы, просто волшебная вещь, которая прежде радовала глаз, а сейчас хотелось выкинуть ее подальше в море. Я снял обувь, ступая по мокрому песку в воду, где увидел что-то, захватившее мой разум. Что это? Ракушка. На этот раз она была золотистого цвета, манила, приковывала взгляд. Я достал ее из воды, и как только она оказалась на воздухе, в моей теплой руке, я вспомнил твою улыбку. В голове отозвалось твое, такое радостное «хён!», а из моих глаз покатили слезы. Через три месяца на пороге твоего дома, где-то там, в Канаде, будет лежать коробка. Открыв ее, ты увидишь фото, на котором мы вместе гуляем по пляжу, босые и мокрые, но счастливые, и из твоих глаз польют соленые слезы. На дне коробки будут лежать две ракушки на веревочках — одна пурпурная, красивая такая, а вторая будет невероятного золотистого оттенка. Ты упадешь на колени, и заплачешь. Мы встретились теплым июльским днем, когда прохладная вода щекотала твои оголенные лодыжки. Нам было еще совсем мало лет, ты тогда вел себя очень странно. Ты влюбил меня в свое волшебное имя, а взамен я получил прекрасную кличку. Мы встретились тогда, ты бегал в воде, смотря за горизонт, а я удивлялся, почему ты не мерзнешь. Мы встретились тогда, в июле, но больше мы не встретимся...