(зомбиапокалипсис + гамма-излучение) * Альтрон ^ Локи
Но постоянные подработки без грамотно составленного контракта, страховки и гарантий вполне часто приводят к подобным последствиям. Стоило задуматься о поиске адвоката до Берлинского аэропорта, а не после. И ведь накоплений, разбросанных по банкам всего мира, вполне хватило бы до конца дней. Но нет! Наташа решила взять небольшое и не слишком пыльное дельце в Болгарии, хотя что-то ей в нём не понравилось с самого начала. Оставалось надеяться, что в следующем месте, куда её перевезут, окажется что-то, что поможет освободить руки. Этого будет достаточно. С наручниками было бы проще. Самым плохим в работе на себя Наташа могла отметить отсутствие прикрытия. Любого. Вряд ли Старк, Т'Чалла и правительство настолько хотят видеть её в соседней камере с командой Кэпа, чтобы искать в такой глуши. Кто мог её хватиться? В данной ситуации — абсолютно никто. Бартон сам торчит за решёткой, а весь остальной мир считает, что она в бегах. Дела не то чтобы плохи. Они просто ужасны.Где-то умоляет вас один, Где-то дожидается другой. Всё, что вы мне сможете дарить — Непокой, непокой.
Она уже проваливалась в сон, когда услышала непонятный шум из-за двери. Вернее шум-то был более чем понятный: глухие удары, звуки ломающихся костей, хрипы, стоны и топот по деревянному полу. И крики. На румынском. Наташа села повыше и вскинула голову: большего сделать не получалось. Уверенные и довольно лёгкие шаги слышались всё ближе, тогда как другие звуки медленно сходили на нет. На мгновение шаги затихли. Прежде чем с треском отворилась дверь. — Как?.. — Наташа не знала, какой вопрос задать первым: как он её нашёл или как сам оказался на свободе. Бартон выглядел иначе. Словно черты его лица заострились, а взгляд был ещё решительнее, чем обычно. — Потом поболтаем, — резко бросил он и, вытерев окровавленный охотничий нож о рукав футболки, разрезал верёвки, — за мной может быть хвост. Идти сможешь? Опёршись на подставленное предплечье, Наташа поднялась на ноги. Затекли. Но идти можно. Клинт шёл первым, быстро оглядываясь по сторонам и ловко переступая мёртвые тела на полу. Восемь? Нет, всё-таки семь. Та голова не так уж и далеко откатилась. Интересно, чем это её Клинт так неровно отделил? Наташа подняла пистолет. Тому парню он точно уже не понадобится. На пустыре около барака их ждал видавший и лучшие дни внедорожник с румынскими номерами и работающим двигателем. Клинт занял место за рулём, тут же машинально пристегнувшись. Сцепление, газ, первая передача. Почти сразу вторая. С усилием. Клинт еле заметно поморщился. Ранен? Наташа посмотрела на его руки. По три пальца заклеены грязными пластырями с подтёками в районе ногтей. Он как-то странно усмехнулся и прибавил ещё газа. Пейзаж и состояние дороги напоминали что-то постсоветское. Наташа включила радио. На монохромном дисплее высветились время и дата. Она проторчала в плену пять дней, если техника не ошибалась. Не похоже, чтобы их преследовали. Первая станция вещала на румынском. Шипение. Аккорды знакомой песни, и она сделала тише, так что чуть мяукающий голос еле различался. По набору радиостанций они, похоже, были в Молдавии.Где такой сон, что дольше ночи длится? Нежная сказка, ну прямо удавиться. Где такой сон — не перестать удивляться, За это, наверно, не стыдно стреляться. И где такой день, куда не лень возвратиться, Чтобы выпить его до конца и свалиться? И где такой я? Где такой я?
— Клинт? — Перейдём границу ночью, — он рывком переключился на третью передачу и полез во внутренний карман безрукавки. Два потрёпанных паспорта ЮАР. Наташа пролистнула «свой». Бартон, не поворачивая головы, пожал плечами: — У меня было слишком мало времени, чтобы выискивать другие. Какие смог вытащить у зазевавшихся туристов на Таймс-сквер, с такими и работал. Ещё японцы были, но это слишком подозрительно. — Как ты меня нашёл? — она продолжала листать оба паспорта. Велика вероятность, что в крупном аэропорту заметят подделку. По земле у них было больше шансов. Он сильнее сжал руль. Чуть заметно дёрнулись губы. Клинт напрягся, продолжая смотреть на дорогу. — Тебя искали, — отрезал он. Слишком холодно и резко. — Кто? — Наташа внимательно следила за лицом, телом Клинта. Что-то было не так. — И… как ты освободился? — Кэп пришёл за нами. Он же не бросает своих солдат, — с нескрываемой насмешкой в голосе ответил Клинт. — Хоть давно уже пора привыкнуть, что иногда ими приходится жертвовать. Т’Чалла тоже на его стороне. Многое поменялось. — Вас амнистировали? — Нет. Мы все в бегах. — А Лора? Дети? От неё не ускользнуло, что Клинт сжал зубы. У него напряглись шея и спина. Он нахмурился, продолжая смотреть вперёд, и громко втянул носом воздух. Наташа уже знала, что он скажет. — Как? — Искали тебя идиоты. Четыре выстрела, и все точно в головы, — он говорил пугающе спокойным голосом. — Лора слишком долго собирала вещи. Я сказал бросить всё. Но я и бежал от правительства, а не твоих приятелей-плохишей. Она попросила покормить мелкого, пока со старшими таскала ненужные тряпки в машину. Их убили. Конечно, было глупо пытаться схватить меня на кухне — это было идиотизмом, самоубийством. Но их оказалось слишком, слишком много. Им была нужна ты. Наташа потянулась к пистолету. Если он приехал за её головой… Но Клинт как-то криво усмехнулся: — Я не какой-то Бобба Фетт. Зачем мне тебя им сдавать, если эти клоуны даже не смогли использовать аж четыре рычага давления? Они правда думали, что, размазав мозги сына по кухонному полу, уговорят тебя сдать? Он рассмеялся. И от этого смеха Наташу передёрнуло. Клинт резко замолчал и перешёл на вторую передачу: дорога впереди казалась совсем раздолбанной, да и двигатель под капотом стал звучать ровнее. Наверное, надо было что-то сказать, но все слова, приходившие в голову, казались слишком пустыми.Сюрпризов не будет, капризов стол — Сначала стулья, остальное потом. Сначала любовь, — и вроде схема ясна. С начала начать бы, с чистого листа. С чистого листа… С чистого листа… Ты слышал про клетку. Хочешь увидеть простор. Подбросишь монетку, оставишь свой дом. Что будет — не видно, но видно не зря. Главное: не обидно, — сам у руля!
— Сам виноват, — продолжил Клинт совсем тихо. — Они все были обречены с самого начала. Я не знаю, откуда достали мой адрес: суперсекретные данные Фьюри всплыли на Викиликс, Старк психанул, Беннер совсем с катушек слетел… Виноват я и только я. Больше никто. О чём я думал? — Ты был счастлив… — Какой ценой? — хмыкнул Клинт. — Эгоистично, безалаберно, просто тупо. Горячий ужин и просмотр семейных фильмов не стоят четырёх жизней. — Ты говоришь, что искали меня, — начала было Наташа. — Да, только Лору угораздило связаться со мной. Не сейчас, так потом. Он замолчал. Радио перестало ловить, и Наташа его выключила. Они ехали уже несколько часов. Последний из которых — в тишине. За окном всё казалось каким-то серым: низкие облака, и листья на деревьях ещё не появились. — Что с твоими руками? — Решили, что, запертый в бетонной коробке голым, я не смогу их перебить, — Клинт мрачно улыбнулся. — Я даже думал, что можно и наложить на себя руки, да вот слишком зол был. Хотелось для начала отомстить. — А ногти? — она закрыла окно. Вечерело, и воздух, влажный и холодный, заставлял застегнуть кофту под самый подбородок. Ещё хотелось принять душ и поесть. — Проще вырываются, чем зубы, — он, наконец-то, повернулся к Наташе и широко улыбнулся. Она еле удержалась, чтобы не вздрогнуть. Нет, глаза у него не были безумными. Но она слишком давно не видела его таким. Решительным, бескомпромиссным и абсолютно безжалостным. — Я же могу убить чем угодно, если это можно бросить. Наташа подтянула колени к груди и обхватила их руками. Она много и часто произносила слова поддержки и скорби. Фальшивые и ничего не значащие. Впервые ей хотелось сказать что-то настоящее. Но не знала, что.Мы так друг другу и не скажем, Нет нам и не нужно. Мы — все пути в начале, Такое, если есть.
— Как ты меня нашёл? — она облизнула сухие губы. Клинт молча открыл бардачок и достал бутылку воды. — Пораскинул мозгами, а дальше — дело техники и немного везения, — пожал он плечами, сворачивая к двухэтажному зданию. — Я б кровь смыл, да и переодеться не повредит. Минут через тридцать они снова ехали по не слишком ровной дороге. Клинт успел сменить номера машины. Наташа жевала холодную куриную ножку, запивая её чаем из термоса. — Какой план? Темнело. Встречные автомобили попадались редко, как и постройки вдоль дороги. Клинт небрежно придерживал руль одной рукой, другую положив на бедро. — Переберёмся в Румынию, там заночуем. Хочу к завтрашнему вечеру добраться до Будапешта. — Будапешт? — машинально переспросила Наташа. — Да, — бросил Клинт, врубая фары дальнего света. — Попробуем найти того парня, который нам в прошлый раз делал документы. — Прошло десять лет… — Есть другие предложения? — он повернулся к ней, вопросительно подняв брови. Предложений не было. Она убрала куриные кости в пакет и бросила его на заднее сиденье. Клинт ловко одной рукой открыл банку энергетика и сделал большой глоток. Выглядел Бартон, конечно, так себе. — А дальше что? Куда ты пойдёшь? — Не знаю, — Клинт приоткрыл окно, пуская в салон прохладный, почти ночной воздух. — Думал — на Ближний Восток. — У тебя навязчивая идея, — фыркнула Наташа, плотнее кутаясь в свитер Клинта, оказавшийся слишком уж большим для неё. Она и забыла, каково — надевать его вещи. — Может, поработаем вместе, как раньше? Он как-то тепло улыбнулся, всё ещё смотря на дорогу, но отрицательно покачал головой: — Из меня херовый наёмник. Может, ты со мной? — Воевать за НАТО против талибов? — Наташа рассмеялась. — А почему нет? — Клинт снова говорил спокойно, как всегда, как обычно. Словно ничего и не случилось. — Ты же знаешь: я люблю… проектную работу, — а правда, чем она будет заниматься? Где брать задания? Кому верить? У границы Клинт достал из кармана открытую пачку сигарет и закурил. Наташа нахмурилась. Он затянулся, смотря в сторону шлагбаума: — Я пытаюсь хоть как-то походить на обычного южноафриканского туриста в Молдавии, — усмехнулся Клинт. — Курю дешёвые сигареты, везу пару бутылок местного вина… Наташа вытащила его пачку, и, достав сигарету, прикурила от его. Горячий дым медленно попал в лёгкие. Клинт прав: сигареты были дешёвые, и на вкус — просто отвратительные. — Тебя не смущает, что у нас в салоне не пахнет куревом? — она затянулась и стряхнула пепел в окно. — Если они что-то спросят, отвечу на африкаанс: вряд ли тут кто хоть на английском говорит, — подмигнул Клинт. Докурив, он натянул перчатки. Отсутствие ногтей могло вызвать вопросы. Границу они пересекли на удивление быстро. Наташе это казалось подозрительным. Хотя, ей всё и всегда казалось подозрительным. Клинт приканчивал уже третий энергетик. — Может, заночуем? — Я хочу уехать как можно дальше. Если в сон клонить не будет, то будем ехать до Венгрии. Мне тоже не понравилось, что мы так легко пересекли границу. — Но ты сказал… — Хочешь — поспи, — сухо отозвался Клинт, бросая пустую банку через плечо назад. — Будешь себя хорошо вести — дам порулить потом. Клинт всегда был слишком упёртым, так что и в более спокойное время спорить с ним было бесполезно. Наташа скрестила руки на груди и закрыла глаза. Ей давно хотелось спать. Когда она проснулась, солнце поднялось довольно высоко над горизонтом. Часов девять утра. Они ехали всю ночь. Машина стояла на обочине, и Клинт чистил зубы, в левой руке держа бутылку воды. Наташа отстегнула ремень и выбралась наружу. Свежо, но теплее, чем вечером. — У тебя нет ещё одной зубной щётки? — Наташа тёрла глаза. У неё болела голова. Когда они останавливались переодеться, она просто выдавила пасту, забытую кем-то в душе для дальнобойщиков, на палец. — Не-а, — Клинт прополоскал рот и протянул свою щётку. — Больше ничем помочь не могу. Удивительно, как Бартон так мягко вёл эту развалюху, потому что у Наташи переключение передач проходило весьма ощутимо. Двигатель начинал шалить на третьей, о четвёртой не стоило и мечтать. — Эй, — недовольно бухтел Клинт на пассажирском сидении, — я снова поведу! — Ты уже выпил. Глупо попасться на нескольких промилле, убегая от преследования, — улыбнулась Наташа. Ей хотелось, чтобы он хоть немного поспал, но вместо этого Клинт открыл бутылку вина. Он сказал, что плохо спится, что приходится или выпить, или принять что-то седативное. Но за эту неделю ему ни разу не приснилось ничего хорошего. И он просыпался ещё более разбитым. Расстояния в Европе казались смешными. Может, Клинт был и прав: лучше поспать в горизонтальном положении. Уже начав работать над поддельными документами. — А куда остальные делись? — Довоенный антиквариат в количестве двух штук отправился в Ваканду, — он сделал несколько больших глотков розового вина, — тот, что патлатый, решил принять привычное для себя отмороженно-замороженное состояние. Сэм вроде как тоже к армейским отправился. «Да, сэр, есть, сэр!» Я бы с ума сошёл, если бы с ним пришлось служить вместе. Такая скука. Скотти — тот, что то мелкий, то огромный — сказал, что поищет золото нацистов в Латинской Америке. А к Ванде дела были у Доктора Стрэнджа. Того парня вся эта… мирская суета меньше всего волнует. Думаю, она не пропадёт. Роуди сильно досталось, но этот боец так просто не капитулирует. Старк у себя в башне продолжает быть мистером-крутым. Членистоногий школьник, наверное, в школе. А чем занимаются андроиды на досуге — я не знаю. — Ну, а ты? Куда хотел бежать? — В Канаду. Там всё было готово. Да и с документами порядок. — Кто-то помогал? — Да, давно ещё. И точно не разболтал, — Клинт свёл брови на переносице и посмотрел на бутылку в своей руке, — потому что уже давно его нет с нами. Скорее всего Фил, — пронеслась в голове Наташи догадка. Бартон до сих пор переживал. Винил себя за его смерть. И за смерти всех остальных. Клинт тогда слишком близко принимал всё к сердцу. А Колсон для него значил много. Да и для Наташи. Но она не привязывалась к людям. По крайней мере убеждала себя в этом. — Зато теперь у меня куча бабла, которое я откладывал на обучение детей, — улыбнулся Клинт. Мрачно, но улыбнулся. Наташа на несколько секунд отвернулась от дороги. — Как?.. Ты можешь шутить?.. — Таш, а если быть слишком серьёзным, — Клинт допил вино и достал из дверцы второе, предварительно похлопав себя по карманам в поисках штопора, — то можно сойти с ума. Мне же теперь вообще нечего терять, — он вытащил пробку с характерным звуком. Голос Бартона был ровным, словно он объяснял, почему не стоит хранить лук с натянутой тетивой. — Семья мертва. Работы нет, ещё и преступник. Опять. Не привыкать, но я староват для этого дерьма. Так что и остаётся… искать хоть какие-то… плюсы. Она помнила его тогда, в больничном блоке, разбитого и занимающегося самобичеванием. Сколько они проговорили? И сколько промолчали, потому что слова были не нужны? Наташа повторяла, словно мантру, что это не вина Клинта. Да и читаури сами бы не улетели. У них двоих были дела. Спасать мир. Бартон это любит и умеет. А сейчас? Пять дней? Неделя? Сколько он оставался наедине со своими мыслями? Клинт мог и дальше отшучиваться, но Наташа знала, что он обычно за этим прячет. Это выжигает изнутри, не пробиваясь наружу. Делает ещё… суше, черствее. И куда более подходящим для такой работы. Наташа слышала, что те, кто многое пережил, были восприимчивы к чужому горю. Враньё! Она видела в глазах Бартона, что теперь у него не осталось ни одного якоря, хоть как-то удерживающего от необдуманных, безумных поступков. — Знаешь, чего не хватает русским? — иногда улыбался он, закинув ноги на стол в переговорной Щ.И.Т.а. — Самоиронии. У вас же пиздец, как и у всех. Только вы грустные книжки пишете, где все страдают, вместо того, чтобы от души посмеяться и найти что-то положительное. — У нас слишком холодно для смеха, — обычно отвечала Наташа. — Ой да ладно! — отмахивался Клинт. — У нас на Аляске так стрёмно, что вы нам её даже продали. И ничего! Клинт бывал разбитым и потерянным. Пару, может тройку раз. И только тогда, когда никто, кроме неё, его не видел. Неунывающий Бартон, который мог всех достать своим нытьём на рабочей частоте, но ровно до тех пор, пока не пришло время действовать. Вечно всё обращающий в шутку. О себе, о врагах, о коллегах. Когда он замолкал, все понимали, что всё плохо. Оптимизма парня с луком хватало на всех. Даже Фил изредка чуть заметно улыбался тогда, когда ничего у нормальных людей не должно вызывать улыбки. Да, наверное, если бы Клинт не попытался иронизировать, Наташе стоило бить тревогу. Они сняли квартиру на окраине Будапешта. Не самая чистая, но за наличные, и без лишних вопросов. Клинт моментально вырубился, буквально упав на диван. Наташа стащила с него ботинки и ремень. По её подсчётам он не спал больше суток. Она проверила его карманы и машину. Ни телефонов, никаких документов, кроме того паспорта и фотографий для нового. Много наличных и карточка на одно из подставных имён, которое она не слышала около десяти лет. Но ей Клинт воспользуется в самом крайнем случае. Бывший агент Бартон предпочитал наличные. И каналы связи, по которым его сложно отследить. Когда Наташа вернулась, он всё ещё спал. На животе, подмяв подушку без наволочки под себя. Она бросила на кухонное окно два ирландских паспорта. Удивительно, но тот грязный цыган всё ещё был жив. И всё ещё быстро и качественно выполнял работу, не задавая ни одного вопроса. Мясо, овощи, яйца, молоко. Раньше Клинт пил много молока, прямо из бутылки. Наташа высыпала на небольшой кухонный стол и покупки из аптеки. Всё-таки возможность легально доставать в Восточной Европе антибиотики и кучу всего остального без рецепта её радовала. С другой стороны — было бы желание, и так раздобыть можно всё. Судя по шуму, Клинт проснулся, достал что-то из рюкзака и заперся в ванной. Наташа жарила мясо с овощами. Есть не то чтобы сильно хотелось, но было нужно. Скоро снова в путь. Гонконг, Гватемала, может быть Египет. Она ещё не решила, где начнёт всё с самого начала. Старыми связями пользоваться слишком опасно. Клинт, шлёпая босыми ногами по кафелю, появился на кухне в одном полотенце, придерживая его рукой. Он похудел. В районе рёбер желтели следы, наверное, от ботинок. Где-то у печени наливалась лиловым свежая гематома. — Вкусно пахнет, — он бесцеремонно заглянул в сковородку и двумя пальцами подцепил кусочек мяса. Наташа помнила: на одном из них что-то с нервными окончаниями. Вытерев ладонь о полотенце, Клинт взял паспорт и усмехнулся: — Шустро! — Мне кажется, или у нас не так много времени? — Наташа помешивала мясо. Ещё минуту под крышкой — и можно подавать. — Я купила кое-чего в аптеке. Тебе помочь? — Не-а, — бросил он, начав обрабатывать пальцы. — Сам как-нибудь. — Ты точно не хочешь со мной? Всё равно будешь тем же наёмником, но просто… просто официально? — она нашла только одну тарелку, так что поставила её Клинту. Он, заклеив пальцы, поменял её местами со сковородкой, ехидно улыбнувшись. — Нат, тут больше мяса. Сама свои овощи жуй. — То есть ты больше не хочешь наложить на себя руки? — не слишком ли прямолинейно? Но иногда с Бартоном иначе и не получалось. — Это ничего не решит, — пожал плечами Клинт, обильно соля мясо. — Да и могу ещё сгодиться на что. Тебя вот в Молдавии найти, плохишей поубивать. Ну и если очередной искусственный интеллект или инопланетно-потусторонняя херь захочет захватить мир, то без меня никак. И я неплох в вербовке. Может и под амнистию попаду, когда опять всё будет слишком плохо. — Ты сейчас уезжаешь? — мясо и правда было пресноватым. Хотя явно лучше той холодной куриной ножки, которую Бартон раздобыл неизвестно где, и хлеба. Чёрствого и раз в день, пока её перевозили из одного барака в другой. Клинт поднял глаза от еды и отложил вилку, серьёзно посмотрев на Наташу: — Я бы хотел остаться до утра. С тобой. Она нервно улыбнулась. Хотелось уставиться в тарелку. Но это ребячество. Они давно из этого выросли. — Ну знаешь, билеты там купить, — не скрывая насмешливого тона, заговорил Клинт, насаживая мясо на алюминиевую кривую вилку, вновь очутившуюся в его пальцах. — Я с этими вашими интернетами совершенно не в ладах: когда учился в школе, ещё перфокартами все пользовались! Я ж в жизни не найду, где забронировать билет так, чтобы за наличные выкупить в кассе. Или турбюро. Где там молодёжь нынче дорожные чеки покупает? — Конечно, — улыбнулась Наташа, отпивая молока из стакана. — Конечно, оставайся. Потому, что они могут больше никогда и не увидеться. Совсем никогда. И в этот раз ощущение было куда острее, чем обычно. Потому что у них есть прошлое, и как бы они ни хотели — ничего не получится начать с чистого листа. Возможно, Клинт прав: амнистия и всё такое. Но до этого ещё нужно как-то дожить, что первоклассному убийце и шпионке сделать не так уж и просто. Слишком многим они перешли дорогу.Последний наш рассвет. Заказанный билет, Почти. Мне завтра улетать, Ну, а тебе послезавтра В рейс. Все будет, как всегда, Только без нас, Но здесь. Все будет, как всегда, Только без нас, Здесь.