Assassin's Creed: Preference

Альтаир ибн Ла-Ахад:       Побывав в каждом закоулке Масиафа, уложив на лопатки пару братьев на тренировочной площадке и заточив все до единого метательного ножа, он вернулся домой после ссоры, чувствуя опустошение внутри. Ты была права, и отрицать это – выставлять себя полным глупцом.       Медленно пробираясь по дому, Альтаир нашёл тебя там, где и ожидал: склонившуюся над светом свечей с иголкой в руках, зашивающую все тряпки в доме, которые только можно было зашить. Ты всегда занимала руки делом, чтобы занять голову от ненужных мыслей. Альтаир не скрывал своего присутствия, даже наоборот, специально выдал его, но ты не оторвалась от своего занятия, решая просто молчать. Слов у тебя всё равно не осталось, высказала все до единого, так что тоже ощущала внутри пустоту.       Ты только краем уха слышала, как Альтаир проходит в комнату, снимает с себя оружие, сменяет белую робу на обычную одежду и останавливается где-то у тебя за спиной. Ты так же молчала, когда почувствовала, что ассасин опустился позади тебя. Ни сказала ни слова, даже когда его руки обвились вокруг тебя, смыкаясь крепким кольцом. Но не смогла остаться безучастной, когда в затылок ударило горячее дыхание, а чужой шепот донёс до твоих ушей искренние извинения. Эцио Аудиторе да Фиренце:       Леонардо всегда мог выпасть из реальности, когда увлекался новой идеей, рисованием или просто чем-то, что захватывало его с головой, но заставить себя не обращать внимание на повисшее в воздухе напряжение он никак не мог. Ты разбирала бумаги Лео, потому что это была твоя работа, а Эцио пришёл мириться с тобой после ссоры, но предпочёл сделать вид, что компания друга это единственное, что его волнует. Ассасин как навязчивая идея сидел позади Леонардо, пока тот пытался изобразить что-нибудь на чистом холсте и чувствовал его пристальный взгляд затылком в те моменты, когда Эцио не наблюдал за тобой. Каким бы пацифистом гений не был, его терпение подходило к концу.       Раньше, чем Лео успел впервые повысить на Эцио голос, они услышали грохот из соседней комнаты. Эцио подскочил со стула так стремительно, что тот опрокинулся, и помчался к тебе, чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке. Ты складывала старые чертежи на верхнюю полку шкафа и случайно опрокинула стопки бумаг, которые там уже лежали, так что те повалились лавиной тебе на голову.       - [Т/И], Dio mio, ты в порядке? Прости меня за ту глупую ссору, мне не стоило кричать! Сильно ушиблась? Извини меня за всё, что наговорил! Крови нигде нет? Найти доктора? – Он сидел на полу возле тебя, крепко обнимая за плечи, а ты всё никак не могла ухватить нить разговора. От удара по голове перед глазами бегали чёрные мошки, а в ушах звенел голос Эцио.       - О, Боже, замолчи! Я уже не злюсь, только перестань жужжать, мне совсем не больно!       - Слава Богу! – Он прижал твою голову к своей груди, и ты решила не сопротивляться, а просто расслабилась и позволила себе насладится этими объятиями. Коннор Кенуэй/Радунхагейду:       Когда дело не касается Тамплиеров и всего того, что угрожает Коннору и его близким, он является жёстким пацифистом. Так было всегда. Камень преткновения нашёлся, когда он собирался отправляться на очередную смертельно-опасную миссию, а ты, как всегда, не хотела его отпускать, боясь за его жизнь. Ссора была похожа на яркую вспышку и закончилась почти сразу же, когда Коннор захлопнул за своей спиной дверь твоего дома.       Снова у твоей двери он оказался только через полтора месяца, с ноющей болью в груди от сломанного ребра и чувством тревоги за то, что ты не пустишь его на порог. Он постучал в твою дверь с уверенностью, что ты не откроешь, узнав кто пришёл, и смотрел в твои глаза со страхом, что больше никогда их не увидит. Как оказалось несколькими мгновениями позже, он зря волновался за всё то, что уже успел себе напридумывать, потому что ты сама бросилась в его объятия, повиснув у него на шее. И, хоть из-за этого сломанное ребро и отозвалось ещё большей болью, от которой стало трудно дышать, ассасин обхватил тебя руками в ответных объятиях.       Коннор говорил что-то о том, что ему жаль за ваш последний разговор, за то, что он ушёл, не попрощавшись и оставив тебя одну так надолго, но ты не слушала, мотая головой и снова и снова повторяя, что всё в порядке. В один момент вы опустились на пол прямо в дверном проёме, так и не разомкнув объятий, потому что не хотели отпускать друг друга. Эдвард Кенуэй:       Сложно быть в ссоре, когда пространство вокруг ограничено кораблём и сотней километров вокруг водой с акулами. Твоё нахождение на Галке было вынужденным, и тебе не хотелось, чтобы это кого-нибудь слишком ограничивало, но так уж получилось, что вся команда почувствовала напряжение, висящее в воздухе между вами с Эдвардом. И ребята смогли вытерпеть это только две недели.       Одним вечером ты вылезла из выделенной для тебя капитанской каюты прямо под капитанским мостиком и попала, казалось бы, не на борт пиратского корабля, а в совершенно другую страну. Повсюду стояли фонари с трепыхающимся внутри огонёчком, паруса аккуратно подобраны и никого, кроме Эдварда без кителя и оружия, в распахнутой до самого живота рубашке. Он сидел под мачтой, в окружении нескольких фонарей, рядом стоял небольшой бочонок и две кружки, которые обычно не пользовались популярностью у пиратов.       - Составишь мне компанию? – спросил Эдвард, протягивая тебе руку, чтобы ты присела рядом. И ты не пожалела, что приняла это приглашение. В бочонке оказалось сдобное вино, которое припрятал для себя кто-то из матросов, и от которого у тебя немного закружилась голова, когда под тихие песни команды Эдвард поднял тебя танцевать. Ты узнала несколько новых созвездий, когда Эдвард показал их тебе, и улыбалась громким овациям, целуя капитана Галки в качестве принятия извинений. Арно Виктор Дориан:       Вы были словно подтверждением избитой фразы «противоположности притягиваются» и однажды поссорились даже из-за этого, но всё ещё были вместе. И вот вы перегнули палку. Оба. И теперь ты собираешь вещи, намереваясь уехать из вашего дома и вернуться обратно к родителям.       Арно наблюдал за тобой из дверного проёма, облокотившись на косяк плечом. Ты методично складывала вещи, последовательно собирая их из одной части комнаты и постепенно двигаясь в другую. И от вида опустевшей полки, письменного стола и прикроватной тумбочки, у Арно в груди неприятно шевелилось чувство опустошённости. Он представлял, как быстро выветрится запах твоих духов из перины кровати, как кухонная мебель покроется пылью за ненадобностью, и как Арно будет возвращается не в твои объятия, а в пустой дом.       Раньше, чем ассасин успел осознать, что творит, он уже крепко держал твои руки в своих, удерживая на месте и не давая совершать, возможно, самую главную ошибку в ваших жизнях.       - Мы ссорились тысячи раз до этого, но всё равно были рядом, вопреки всему и всем. Неужели в этот раз мы позволим каким-то словам сломать то, что мы строили своими собственными руками? Извини меня за то, что дал этой глупой ссоре зайти так далеко. Останься со мной и дай мне ещё один, самый последний, шанс.       И глядя в глубокие карие глаза, полные раскаяния, ты не смогла сказать «нет». И не пожалела о своём решении. Джейкоб Фрай:       Для него просто признать, что он был не прав – уже огромное достижение, но ты не думала, что этого достаточно, учитывая, как много он наговорил тебе в пылу ссоры. Ты, конечно, тоже в долгу не осталась, но говорила только правду, которую до этого предпочитала просто не выносить на первый план. Поэтому, вот уже две недели ты просто игнорировала Джейкоба, не пускала его к себе домой и избегала любых встреч даже с Грачами, чтобы те, если что, не донесли своему боссу где ты. Джейкоб уже был готов рвать на себе волосы, потому что, даже если он набрался сил и мужества (от пинка Иви) извиниться за всё, что наговорил, он просто не мог найти возможности сделать это. Именно отчаявшись, Джейкоб и устроил за тобой слежку.       Ты уже выходила от тётушки, когда прямо на пороге её дома, открыв дверь, увидела Джейкоба. Раньше, чем он успел что-либо сказать, ты захлопнула дверь.       - (Т/И), нам нужно поговорить! – кричал ассасин из-за двери, не обращая внимание на оборачивающихся к нему прохожих. – Я хочу извиниться перед тобой! Я совершенный идиот, и мне невероятно повезло, что ты так долго терпела меня. – Ты не могла видеть, но Джейкоб точно так же, как и ты, прижался к двери с обратной стороны. Если бы не преграда между вами, ты бы упёрлась лбом в его колючий от щетины подбородок. – Я сказал очень много неприятных вещей, которые совершенно не имеют значения, потому что… что бы это ни было, я люблю всё, что связано с тобой.       Под тёплой улыбкой тётушки, которая стала случайным слушателем, ты решила всё же открыть дверь и дать Джейкобу шанс извиниться перед тобой лицом к лицу.