На своих местах

Кричит Давина истошно, громко, пронзительно. Давину выворачивает наизнанку кровью — ей кажется, будто она сейчас выплюнет все органы разом и напоследок подавится собственным сердцем, но остановиться, значит оставить его там, в проклятой богом преисподней. Никогда! Хрупкая Ди читает заклинание, кричит и снова спешно произносит слова на латыни. Кровь повсюду: на руках, на одежде, в серости асфальта. Плевать! Он вернётся. Других вариантов у Клэр нет. Кол должен вернуться, а последствия она оставит на «потом». Наивность исчезает полностью, будто дамбу смывает ударной волной, когда ветер затихает и в полутьме, навстречу ей, полулежащей и полумертвой, идет он. — Кол? — с кровью выплёвывает Давина и смотрит на парня, опустившегося перед ней на колени. Соль слез она глотает вместе с привкусом металла. Эти глаза её видят впервые. — Нет, Давина, больше не Кол, — голос у него прежний, но уже не тёплый, не искрящийся, а сухой, будто её имя лишило его жизни. — Калеб, — на выдохе говорит она и падает на землю от бессилия. Явь ли, сон ли, Давина уже не понимает, потому что становится плевать. Она сдается в родные, но уже чужие руки, позволяя унести себя с кладбища. Калеб дышит полной грудью и, прижимая к себе чужую девчонку, думает, что пошлет к чертям весь Новый Орлеан с его ковенами, вампирами и оборотнями, как только Давина придет в себя. А пока стоит отдать ей должное — он вернулся к живым, и хотя бы за это она заслуживает сна в постели, а не обморока на холодной земле. * Он ухаживает за ней трое суток, почти не отвлекаясь на сон и на мысли о том, что он, Калеб, черт побери, восстал из мертвых. В преисподней он узнал достаточно, чтобы успеть возненавидеть и Кола, и Давину, и всех Майклсонов вместе взятых, но сейчас эта ненависть утихает, ведь ненавидеть умирающую девочку, мечущуюся по его постели в бреду нельзя априори. Калеб не умеет мстить, и его злость остывает так же быстро, как и чай, заваренный двадцать минут назад. И он улыбается вполне искренне, когда она распахивает свои глаза и постепенно приходит в себя, с осторожностью осматриваясь по сторонам. — Не рада меня видеть — понимаю, — Калеб начинает разговор первым, пытаясь заполнить угнетающее их обоих молчание хоть чем-то. — Нет, Ко… Калеб. Это не так, — Давина сжимается в комок и пытается не показывать эмоции, которые давят ей в область груди сотней лезвий. – Просто… — Просто ты ждала Кола. Я всё знаю, — не обращая внимания на её сопротивление, Калеб привычным жестом сует ей подмышку градусник, налепляя на лицо подобие улыбки. — Прости, что испортил ваши планы на счастливую жизнь. — Я не знаю, почему так случилось, — у Клэр раскалывается голова, и она морщится от боли в височной области, стараясь не ловить каждый жест Калеба, от которого замирает сердце. Давина боится признаться себе в том, что скучала по нему — по этому телу. Калеб старается оставить её мысли незамеченными. — Я вызывала Кола. — Если бы ты была внимательнее, то услышала бы, что сказали ведьмы Стрикс, — он кашляет, изменяя тон на зловеще-серьезный. — «Давина, сосредоточься на том, кого хочешь видеть. Это очень важно». И ты сосредоточилась. — На тебе. Рыдает Давина взахлеб, горько и громко. Калеб встает, делает два круга по комнате и, чертыхнувшись сквозь зубы, идет обратно к кровати. Прижимать чужую девчонку к груди и стирать её слезы паршиво, особенно, когда плачут о том, что ты — ошибка, и жить должен был другой, тот, кто посмел завладеть телом и разумом, но есть в этом и что-то верное — то, что возвращает Калеба к жизни окончательно. Сладко-горькая месть тому, кто отнёсся к нему как к груде мяса, а не человеку. Смотри, Кол, кажется ты всё еще мертвый. Поделом. * Давина возвращает Кола к жизни спустя год. Обнимает, что есть силы, говорит, что выполнила обещанное, долго смотрит в глаза как раньше, но уходит с тем, кто дожидается её на другой стороне кладбища. — И что дальше, Ди? — Калеб усмехается иначе: мягче, теплее, и Давина ладошкой стирает эмоции, кладя голову ему на плечо. — Будем жить. Калеб оборачивается лишь один раз. Взгляд Кола прожигает в нём дыру, но Калеб пожимает плечами, надеясь на то, что Кол усвоил урок. Не нужно присваивать чужое, приятель — вернётся бумерангом. И Колу возвращается.