Верность.

Меня называют Призрак. Нет, я такое же существо из плоти и крови, как и все, но по роду своей деятельности я должен уметь растворяться среди людей и нелюдей, оставаясь незамеченным. Все очень просто – я один из лучших убийц в гильдии Ночных Охотников, а еще я метаморф. Могу точно изобразить почти любое живое существо, а для полной копии мне нужны три-четыре капли крови того, кого я должен повторить. Сами понимаете, при таких возможностях я стал просто неуловим. Прочие метаморфы предпочитают проявлять себя на сцене, а я вот пошел по другому пути. Родители были, конечно, недовольны, но ничего поделать не могли. Таков наш закон. Сначала мне, как новичку, давали самые простые задания. Потом, видя, что я справляюсь со всем быстро и чисто, я перешел в более высокую категорию и смог сам выбирать себе задания. Ни одна живая душа в гильдии не знала, кто я на самом деле, и я вовсю этим пользовался, уходя от облав. Мне претило убивать тех, кто провинился только тем, что не вовремя оказался на пути чьих-то амбиций, зато за убийства во имя справедливости я брался весьма охотно, тем более, если за это щедро платили. Таким было и это задание. Мне передали заказ от одного эльфа на его родного брата. В общем, обычная история. Жили-были два брата. Основали вместе одно дело и, как водится, полюбили одну девушку, вернее, эльфийку. Младший отбил невесту у старшего, а потом отобрал и общий бизнес. Старший тогда начал все заново, вот только младший брат так и не простил ему того, что жена по-прежнему по старшему сохнет. И начал младший старшего разорять раз за разом. В общем, терпел тот бедолага, терпел и решился. Наскреб последнее и принес в гильдию, чтобы восстановить справедливость. Взялся я за это дело. Выяснил, где живет младший брат, и что ему в дом требуется учитель музыки для сына, желающего научиться играть на флейте, а сам хозяин уехал на месяц по делам. Вот и пришлась мне впрок отцовская наука. Музыку я не любил, но, по настоянию отца, выучился играть на нескольких инструментах довольно сносно. Так что перекинулся в эльфа неброской внешности и пошел наниматься на работу. Меня приняла жена хозяина, та самая, из-за которой все и началось. Договорились мы быстро, и я ушел за вещами, жить мне предстояло здесь же в доме. А когда вернулся, меня встретил он – солнечный мальчик, мое голубоглазое чудо. Эльфенок, только вступивший в пору первого совершеннолетия, навсегда похитил мое сердце. Нежная кожа, золотистые волосы, вьющиеся тонкими кудряшками, голубые, словно небо, глаза и изящная фигурка. Ему как раз исполнилось двадцать лет, и отец подарил ему флейту, о которой давно мечтал Флораниель. Флоран, как называли его домашние, превосходно играл на лютне, сам писал музыку и стихи. А еще он так пел, что голос звучал, словно серебряный колокольчик, и переливался, словно солнечные лучи на воде. Теперь я взялся учить его игре на флейте. Эльфенок схватывал все на лету. И к возвращению отца мог играть довольно сложные мелодии. Каждый день, каждый урок я наслаждался, находясь рядом с ним, и готов был вырвать свое глупое сердце за это. Кроме музыки, я еще развлекал Флорана рассказами о тех местах, где я побывал, а поездил я довольно много. Я рассказывал о горных вершинах, покрытых снежными шапками, о шелесте ветра в кронах величественных дубов, о горечи полыни в степях и о шуме моря, всегда разном, живом, иногда, кажется, дышащем. Я понимал, что между нами ничего не может быть, и все, что я мог позволить себе – это пара украденных поцелуев. Лучше бы их не было. Я должен был убить отца, но мое увлечение его сыном делало только хуже. Отказаться было уже невозможно. Я был в отчаянии и боролся с собой каждую минуту. Убеждал себя, что так будет правильно и справедливо, но все же страдал. Наконец хозяин вернулся и пожелал познакомиться со мной. Идя на встречу, я захватил тонкую иглу, смазанную ядом, укол ее будет почти незаметен, а смерть легкой. Он просто заснет через несколько часов и не проснется больше. Я выполнил свою часть договора быстро. Потом отпросился у хозяина на несколько дней, якобы по семейным делам, и пошел собирать вещи. - Мирт, почему ты собираешься? – в дверях моей комнаты стоял эльфенок, глядя на меня голубыми глазами. - Прости, я уезжаю. - Но ведь ты скоро вернешься? – он приблизился ко мне вплотную. - Не знаю, – я отвернулся от него. Скоро ему станет не до меня. Впереди смерть отца и похороны, что ему какой-то там учитель, чтобы вспоминать обо мне. - Я буду ждать, – Флоран, обхватив мои плечи, развернул меня лицом к себе и поцеловал. Сам. В первый раз, сам. - Я буду тебя ждать, – повторил он и вышел, не услышав моего тихого: «Прощай». Уходя, я твердо знал, что мы больше никогда не увидимся. Я твердо решил, что уеду. Уеду из этого города на пару лет, пусть все забудется, если такое вообще можно забыть. Кто-то скажет, что я сбежал? Да, сбежал. Сбежал от него. Только вот от себя убежать невозможно. Прошло три года. Города. Я перестал любить города. Они шумные и грязные, особенно человеческие кварталы. Но если нужно получить какие-то сведения, нет ничего лучше городских кабаков. У меня было новое задание, и я шел после встречи со своим информатором, когда услышал его голос. Песня лилась из кабака, мимо которого я проходил. В первый момент я не поверил своим ушам, но остановился и прислушался. Сомнений не осталось – это пел Флоран. Я вошел внутрь и огляделся. Это было полутемное помещение, полное подвыпивших гуляк, а в дальнем углу сидел мой эльфенок и пел для них балладу о любви и верности, аккомпанируя себе на лютне. Заказав кружку пива, я сел за ближайший свободный столик и стал слушать, пытаясь понять, что здесь мог забыть этот парнишка. Когда баллада закончилась, раздались жидкие аплодисменты, и к ногам певца упала пара мелких монет. Эльфенок нагнулся, собирая их, и не увидел, как к нему, пошатываясь, подошел один из пьяных посетителей. - Эй, крошка! Хочешь провести ночь с настоящим мужиком? - Простите, но я не свободен, – эльфенок говорил, не поднимая глаз, и это разозлило выпивоху. - Ты, шваль, вообще понимаешь, с кем говоришь? - Я уже сказал, что я не свободен, с кем бы я ни говорил, – и парнишка взглянул в глаза приставшему к нему мужику. Боги, куда делись ласка и наивный восторг из этих глаз. Сейчас в них плескалось озеро льда. Такого холодного синего льда, что хмель вылетел из головы того мужика. Он что-то забормотал себе под нос и вернулся на место. - Зря ты так, – начал говорить я, и голубой лед переместился на меня. Потом вдруг в его глазах что-то дрогнуло, и они заискрились. - Мирт? - Прости, парень, но ты обознался, – я приложил все свои силы, чтобы мое лицо осталось бесстрастным. – Я не Мирт. - Простите, я ошибся. – Глаза снова потухли. – Вы чем-то похожи. Я едва не крикнул, что совсем не похожи. Этот образ не имел ничего общего с образом Мирителя, в котором он меня знал. Но вовремя сдержался. - Чем же мы похожи? - Не знаю. Просто я так чувствую. - Этот Мирт, он что, бросил тебя? - Нет. Ему просто надо было уехать. - Значит, бросил. И что ты делаешь в этом грязном кабаке? - Пою. - Я вижу, что не танцуешь. Тебе что, заняться больше нечем? Или острых ощущений захотелось? А если нужны деньги, так стоит только поманить, как на такую попку слетится куча богатеньких желающих, – я был намеренно груб с ним. - Деньги мне действительно нужны, но торговать собой я не буду. Я не свободен. - Заладил как попугай, не свободен, не свободен. Если бы ты был нужен своему Мирту, он бы тебя давно нашел. Забудь о нем, слышишь? Флоран ничего не ответил. Только внимательно посмотрел на меня и запел новую балладу о крыльях, которые принесут птицу домой, куда бы ни забросил ее бродяга-ветер. Я опять сбежал. Не сразу. Сначала тайно проводил его домой в какие-то трущобы, где он ютился вместе с матерью и сестренкой. Я и забыл, что у него была младшая сестра, ведь я ее никогда не видел. В то время, когда я у них работал, она была еще недостаточно взрослой, чтобы покидать женскую половину. Потом выяснил, что дядя выгнал их из дома, сразу после смерти своего брата, и прибрал к рукам все его деньги, которые уже практически все растратил. Заодно узнал, что вся та слезливая история, что он поведал раньше - ложь. Так что перед тем, как покинуть город, я наведался снова в тот памятный дом. Дядя умирал долго и очень болезненно. Потом пара слов нужным людям и немного денег, вернули наследникам их законное имущество. Я стоял под деревом на противоположной стороне улицы, когда семья вернулась в свой старый дом, и смотрел на их счастливые лица. Все уже зашли внутрь, когда Флоран, словно что-то почувствовав, оглянулся, но меня там уже не было. Прошло пять лет. Свадьба эльфийского князя - отличное время для моей работы. Много гостей, незнакомых друг с другом, и много неразберихи. Столица просто кишела съехавшимися отовсюду людьми и нелюдями. Заказ был простым, все было списано на несчастный случай, и я не спешил покидать столицу, будучи одним из приглашенных на свадьбу гостей. Жаль, что я не узнал невесту, когда увидел, иначе ноги моей не было бы во дворце. Я гулял по саду, когда моё внимание привлекли звуки флейты. Мелодия казалось смутно знакомой и, подойдя поближе, я узнал и музыканта, и мелодию. Играл Флоран. А музыку эту он когда-то посвятил мне, только теперь она звучала более протяжно и навевала грусть. А перед ним сидела на краю фонтана невеста князя. Только увидев их вместе, я понял, почему эльфийка показалась мне такой знакомой - это была сестра моего Флорана. - Ты все еще ждешь его? – тихий голос эльфийки был еле слышен. - Да. Я всегда буду ждать его. Я услышал достаточно. Весь день после этого я ходил, раздумывая, как поступить, и наконец, нашел правильное, как мне казалось, решение. Во время бала, накануне свадебной церемонии, я нашел эльфенка и подошел к нему сзади. - Флораниель? - Мирт! – он стремительно обернулся ко мне с улыбкой, а когда понял, что обознался, улыбка его увяла и глаза потускнели. - Простите, нет. Я его кузен, поэтому мы немного похожи. - Вы что-то можете мне про него рассказать? – радость снова вспыхнула в нем, словно озарив эльфенка изнутри. - К сожаленью, у меня плохие новости. Миритель погиб восемь лет назад. После моих слов Флоран покачнулся, и мне пришлось подхватить его, чтобы он не упал. - С Вами все в порядке? – забеспокоился я. Подобной реакции от него я никак не ожидал. - Да, спасибо. Как он погиб? – голос Флорана звучал безжизненно, и я пожалел о своих словах, но исправляться уже было поздно. - В горах. Обвал. Мне жаль, что именно я принес Вам эту весть. Флоран ничего не ответил, отвернулся и, слегка пошатываясь, ушел. Я проследил за ним до его комнаты. Убедился, что эльфенок вошел внутрь, и со спокойной совестью удалился. Решив, что мертвого он ждать не станет, найдет себе кого-нибудь и будет счастлив. Но душа моя не желала успокаиваться. Она болела и страдала, рвалась к нему и не желала понимать доводов рассудка. Ночью я долго не мог уснуть, стоял и смотрел на звезды, вспоминая, как мне было хорошо с ним. Один месяц счастья выпал нам, и я готов был отдать все на свете, чтобы того, что разлучило нас, никогда не было. Но я сам, своими руками разрушил свое счастье, и теперь поздно об этом плакать. Протяжная музыка лилась где-то в вышине, словно сопереживая моему горю. Флейта плакала и страдала вместе со мной. Флейта? Флоран! Я бросился на звуки музыки, приведшие меня на крышу. Там, в небольшой смотровой башне стоял Флоран и играл, закрыв глаза. Когда мелодия закончилась, он опустил руки, а потом резко ударил флейтой о поднятое колено, сломав ее. Обломки упали, жалобно зазвенев. - Зачем?! – невольно вырвалось у меня. - Мне больше не для кого играть, - ответил он и ушел. На следующий день Флоран стоял в храме, рядом с матерью и улыбался новобрачным. А я, убедившись, что с ним все в порядке, опять сбежал. Прошло десять лет. Я больше двадцати лет не был в этой рыбацкой деревушке. Когда-то меня случайно застал здесь восход, и я был покорен красотой моря и поднимающегося между двух скал-клыков солнца. Позже я рассказывал об этом Флорану, как и о многом другом, но эти воспоминания были самыми яркими. Может быть поэтому, волею случая оказавшись снова здесь, я решил пожить пару дней в местном трактире, чтобы снова встретить солнечный восход, стоя на скале над морем. Снять комнату в трактире удалось без труда. А когда я спустился в общий зал, чтобы отобедать, то увидел, как трактирщик собирает еду в довольно большую корзину. Любопытство пересилило благоразумие, и я спросил: - Любезный, а для кого вы корзину собираете? - Да эльф тут один на скале поселился. Сумасшедший, наверно, но платит исправно, чтобы мы ему раз в день еду таскали. Вот я дочь и посылаю. Она молодая, туда и обратно мигом добежит. - На скале? – сердце тревожно забилось. - Ну да. Домишку там выстроили ему. Предлагали внизу, но он уперся, только там, чтобы видеть, как солнце между скал-клыков всходит. Заплатил он за свою прихоть изрядно. Никого не обидел, вот и живет там теперь один. Бабы сказывают, любовь, мол, он свою в море отправил, да потерял, и теперь ждет он ее возвращения. Одно слово бабы – дуры. У нас же корабли не причаливают из-за скал морских, только рыбацкие лодочки. Так чего ждать? К концу повествования появилась дочь трактирщика, девушка лет пятнадцати, подхватила корзинку и выскочила в дверь. Я, не дослушав рассказ трактирщика, поспешил за ней. - Постой, красавица! - Что? - Давай я корзину отнесу, а ты пока с подружками погуляешь, все больше радости, чем вверх-вниз бегать. Девица, ее, кстати, звали Ровена, с радостью согласилась. Отдала мне корзину и убежала, только босые пятки засверкали. А я направился по знакомой тропе вверх. Перед самым подъемом принял облик Ровены и спокойно поднялся на горку. Флоран сидел на скамейке, стоящей под стеной дома, и смотрел на море. Когда я его увидел, сердце мое защемило. Эльф был бледным, несмотря на жаркое солнце, и заметно похудевшим. Под глазами залегли тени, а сами глаза стали будто еще больше и выразительнее. Но отражалась в них теперь только тоска. Когда я появился из-за скалы, Флоран вдруг встрепенулся и, повернув лицо в мою сторону, произнес: - Мирт? - Не, это я Ровена. Поесть вот принесла, – и я поставил перед ним корзину. – А кого Вы все время здесь ждете? - Того, кого люблю, - его глаза снова устремились в морскую даль. - А он знает, что вы его здесь ждете? - Нет. - А откуда вы знаете, что он придет сюда? - Я не знаю, просто он так много рассказывал об этом месте, что непременно должен сюда вернуться. - А вдруг его нет в живых? - Есть. Я бы обязательно почувствовал, если бы он погиб. Обязательно, – от его убежденности меня дрожь пробрала, но я решил все же продолжить. - А может, он разлюбил Вас, или никогда не любил? Эльфы ведь очень долго живут. А может, он женился. Сколько Вы будете его ждать? - Всегда. – Эти слова подхватил ветер и закружил между скал, рождая эхо. А я снова бежал прочь. Прошло десять лет. Я снова пришел в маленькую рыбацкую деревушку, возле которой оставил свою любовь. Двадцать восемь лет назад мы встретились, чтобы расстаться навсегда. Я твердил себе на протяжении последних десяти лет, что он меня уже не ждет, что давно уехал, что он достоин лучшего, чем партнер - наемный убийца, к тому же убивший его отца. Но мое глупое сердце надеялось и сжималось от боли, когда я пытался убедить сам себя, что меня давно никто не ждет. Я просто трусил подняться сразу на гору, поэтому сначала пошел в знакомый трактир. Хозяин здесь был все тот же. Только теперь он был седым, и вместо дочери он нянчил на руках свою внучку. Не решаясь сразу спросить об эльфе, я заказал себе пива и, отпивая понемногу, завел разговор. - Скажите, любезный, у вас тут, говорят, эльф раньше жил. - Почему жил, он и теперь живет, – трактирщик нахмурился и глянул на меня исподлобья. – А тебе до него какое дело? - Никакого, просто интересно, – расплатившись, я вышел. От мысли, что он меня все еще ждет, я готов был, чуть ли не взлететь. Значит, любит. До сих пор любит. Ждет. Но тут же появились сомнения. А если узнает правду про смерть отца и возненавидит? Возненавидит и меня, и себя, за то, что полюбил убийцу. Эти мысли чуть не заставили меня повернуть обратно, но я все же решил сходить посмотреть на Флорана. Поднявшись наверх и увидев того, кто сидел на скамейке, я чуть не закричал. Солнечного мальчика больше не было. Было несчастное исхудавшее существо, с кожей сухой и пожелтевшей, словно старая бумага. Некогда вьющиеся золотистые волосы стали блеклыми и распрямились, а небесно голубые, теперь незрячие глаза, безучастно смотрели в морскую даль. Я застонал от мысли, что это все с ним сделал я. - Мирт? Ты пришел? – лицо чуть повернулось в мою сторону. Я не ответил. Молча подошел к нему и, упав на колени, уткнулся лицом ему в ноги. Флоран пробежал пальцами по моим волосам, потом обхватил лицо, заставив приподнять его. Легко провел пальцами, стирая дорожки слез. - Почему ты плачешь? - Прости, – это все, что я мог тогда сказать. Как можно вымолить прощение, когда ты так виноват перед любимым? - Глупый. Ты ведь пришел. Теперь все будет хорошо. Я вдруг почувствовал, как Флоран начал заваливаться вперед. Вскочил, подхватив его на руки, и замер, не зная, куда бежать. - Ты не бойся, - сказал он тихим голосом, уткнувшись носом мне в шею, - я просто устал. Я посплю немного, и все будет хорошо. Ладно? - Спи, – я поцеловал по очереди его незрячие глаза. - Я никуда больше не уйду, даже если ты очень захочешь. Даже если станешь прогонять, все равно я останусь с тобой. Эльфенок мне не ответил. Он уже спал, тихо посапывая мне в шею. Я сел на его место, поудобнее пристроив Флорана на коленях, и приготовился ждать его пробуждения столько, сколько потребуется. Солнце медленно опустилось за горизонт, и вокруг потемнело. С моря подул холодный ветер, и я крепче прижал Флорана к себе, пытаясь защитить его от ночной сырости. Так мы и просидели всю ночь. А когда на востоке начала появляться бледная полоса, эльфенок завозился у меня на руках, просыпаясь. - Уже рассвет? - Да. Мне так много надо тебе рассказать, – начал я. - Не надо. Все что было, не важно. Все осталось в прошлом - и хорошее, и плохое. Давай начнем все с начала. - Но ведь ты обо мне ничего не знаешь. - А ты расскажешь, и я узнаю. Только позже, ладно? Главное, не уходи. - Но ты можешь сам захотеть, чтоб я ушел. - Ты обещал, что не уйдешь, даже если я начну прогонять. Солгал? - Нет. - Тогда давай помолчим, и вместе встретим рассвет нашего первого дня. Солнце встает. - Ты видишь? - Пока не ясно. Просто свет и тьму вокруг него. Но теперь все будет хорошо. – Восходящее солнце окрасило волосы моего голубоглазого мальчика в золотистый цвет. - Да, будет. Я сделаю все, чтобы было. Конец.