Часть 1
25 марта 2017 г. в 19:39
Ответ шел долгие световые годы.
Лранма Амирмез с трудом дождалась, пока по сенсорному полю терминала морским приливом прокатилось пепельное свечение сигнала. Тогда она вывела ответ с Алиофа на отливавший лазурью голографический лист.
– Сбор офицеров завершен, – Тх413с, представительница расы собирателей и наместница в отсчетной системе, была, как обычно, лаконична.
Она могла находиться на Алиофе вместо Тх413с. Лранма подумала об этом машинально и без тени зависти. Подобно своим рациональным собратьям, Тх413с не нуждалась в бессмысленных комплиментах, но целесообразности ради было необходимым и достаточным сказать, что собирательница зарекомендовала себя прекрасным союзником и эффективным управленцем. Софоны не доверили бы отсчетную систему другому.
– Начинай, – скомандовала Лранма. Её голос не дрогнул, и это можно было зачесть за достижение.
Такое – не её призвание.
Лранма родилась исследователем. Её, как и многих сородичей, никогда не привлекала необходимость следить за оборотом праха, разработкой ресурсов и ходом сотни раз отлаженного процесса террареформирования в колониях. Бесспорно, рутина была жизненно необходима. Но, по удачному стечению обстоятельств, ресурсов и неизведанного, галактика была велика и многообразна, и повседневные вещи было возможно делегировать тем, кто подходил для них больше.
Ведь целесообразное распределение задач – это образ действия любого разумного существа.
Любовь к науке, казалось, текла в темно-зеленой крови софонов. Они изучали всё, что попадало в поле их зрения.
Традиции других рас не стали исключением – софоны пополнили свои библиотеки записями о своих соседях, как только представилась такая возможность. Как непохожи они были между собой! Протоплазматические Амёбы славились своими дипломатами. Бойцов Шеридан и пернатых Хишшо вел путь войны, и именно их офицеры за подобающую плату охраняли границы Империи Софонов. Безжалостные и не знающие компромиссов Пожиратели были заперты в другом рукаве Галактики и уничтожены за пятьдесят лет до интеграции софонов в межгалактическое сообщество. И к лучшему: изучать Пожирателей, говоря об этих кровожадных существах в прошедшем времени, было куда спокойнее.
Ученый должен быть любопытен, а не безумен.
Некоторые традиции соседей стоили того, чтобы к ним присмотреться, другие – только помешали бы. Лранма могла сразу же назвать одну тупиковую идею: подавляющее большинство рас "прикрепляло" своего лидера к отсчетной системе. "Родной планете", говорили они, но с точки зрения науки это было в корне неверно: никто не мог знать, где находится изначальная колыбель всех рас.
Если бы у Лранмы были какие-то сомнения в решении соотечественников, она бы порадовалась, что софоны отнеслись к этой вредной традиции лишь с любопытством, но не более. Она уже тогда продвигалась к посту Главной Исследовательницы, а перманентное пребывание на Алиофе связало бы её по рукам и ногам.
Лранма покинула отсчетную систему много лет назад, справедливо решив, что намного быстрее принесет своей расе прогресс, работая в системе Бетель. Если отсчетную систему Алиоф можно было назвать сердцем, засушливые Паран и Вегу – мускулами огромного экзоскелета, то именно покрытая океанами Бетель являлась мозгом, где, подобно звездной плазме, кипела вся научная деятельность. Империя Софонов привычно отправляла туда самые смелые идеи и получала обратно воплощенными в жизнь. Уже позже цепь научно-исследовательских систем вытянулась, вобрав в себя новые звенья: Электру, Процион, Укдах...
Стоило этим названиям зазвучать в памяти, бледная кожа главной исследовательницы пошла черно-зелеными гневными пятнами. Воспоминания были слишком хороши.
Теперь их цели угрожали.
Над голографическими порталами, переливаясь, как капли редкой и драгоценной праховоды, выросли силуэты других офицеров.
– Внемлите, братья, сестры и друзья. Наша Последняя Технология украдена, а лаборатория повреждена диверсией, – без многословных предисловий объявила Лранма. Через световые годы к ней донесся тяжелый вздох, слившийся из голосов тех из них, кто являлся органиком.
– Кем? – деловитый, безэмоциональный голос принадлежал ещё одной представительнице расы сеятелей, Н03-ийр3.
– Теми, кто назвал себя Пылевой Империей Софонов.
Лранме показалось, что она расслышала чей-то возглас. Реакция была больше, чем понятна.
Со времен первого контакта миновало сто сорок три стандартных года. Как ни пересчитывай, выходило, что они знали уже-бывших-союзников почти половину жизни среднестатистического софона. Ещё совсем немного, и стороны могли бы организовать грандиозные конференции по случаю юбилея.
Раса софонов гордилась своей превосходной памятью, но сейчас помнить события тех лет было до странного мучительно.
Первый контакт. Охваченное любопытством общество. Протесты сторонников изоляции и выступления обеспокоенных возможностью конфликта. Бурные дискуссии о будущем среди исследователей всех возможных направлений. И в центре – перегруженные от удивительных новостей терминалы, которые рассказывали всем: лабиринт червоточин вывел разведывательный флот к кораблям с удивительно похожими очертаниями корпусов.
Как выяснилось позднее, давно потерянные родичи нарекли себя Пылевой Империей в честь засушливых планет своей отсчетной системы. Связь между двумя обществами была утеряна так давно, что даже архивы софонов, гигантские черно-синие города из подобных небоскребам колонн данных, не могли объяснить, кто из них был преемником изначальной цивилизации, а кто – потомками исследовательской миссии.
Бывшие родичи сохранили интерес к науке и, к всеобщей радости, сами предложили союз.
– Это ваши собратья по расе, – отвлек от воспоминаний безэмоциональный вопрос от Н03-ийр3.
– Мы так полагали, – с горечью передала через вокабулятор Лранма. – Считали, что мы – товарищи по общему делу. Союзники до момента, когда звезды переродятся в черные дыры.
Даже передовая техника софонов не могла передать эмоции, но Лранме казалось, что она ощущает гудящий гнев остальных. Последняя Технология должна была стать их самым совершенным творением, связующим звеном между расами; должна была дать каждой расе то, чего ей не хватало; наконец соединить их узами прочного мира.
– Они изменились, – подхватил её мысль другой ученый из расы софонов, чьё голографическое изображение придвинулось вперед так сильно, что рисковало сойти с ярко-синего кольца портала и пропасть из зоны связи. – Они – уже не мы.
– Да, – неохотно признала Лранма. – Быть может, причина в том, что наши системы были изолированы друг от друга веками, наши умы развивались раздельно. Состав нашей крови даже сейчас может совпадать на девяносто девять процентов. И в то же время наши мысли, наше мировоззрение совпадают всего на один процент.
Первичный шок начал спадать, и голограммы пришли в движение. Лранма в первую очередь наблюдала за собратьями. Ей было не до чувств союзников: всё, что от них требовалось – лояльность и консультация. Некоторые фигуры – в большинстве своем софоны – согласно закивали в ответ на последнюю реплику. Кто-то оглядывался на остальных, кто-то поднял обтянутую светлой материей скафандра руку, как будто находился на конференции и просил слова.
Лранма почувствовала отчаяние. Они – прежде всего ученые, не экономисты, не шпионы, не завоеватели! Софоны всегда классифицировали агрессию как вещь, которая иногда необходима, но в большинстве случаев лишь отвлекает от культивирования знаний.
– Позволю себе добавить ещё одну вещь, – резко, словно одергивая, подталкивая к более активной, к более продуктивной реакции, сказала Лранма. – Галактика выиграет вне зависимости от того, кто принесет ей эту технологию, мы или предатели, – резкая характеристика вновь вызвала волну движения. – Галактике всё равно, ровно так же, как историческим хроникам. Это мы – те единственные, кому это небезразлично. Каждый из вас не жалел сил, чтобы создать цикл, в которой будет возможен эффективный труд. Но открытие можно сделать лишь однажды. Предатели сыграли грязно, и они нас обошли. Тому, кто придет вторым, не найдется места в завтрашнем дне.
– Это недопустимо! – тонко и смешно вскрикнул Кавринд-с-Проциона, один из самых невозмутимых софонов, виденных Лранмой за её жизнь. – Непозволительно! Почему ещё ничего не предпринято?! У нас есть перехватчики, у нас есть своя сеть!
– Предпринято, – сухо и веско возразила Тх413с, перекрывая возгласы остальных. Лранме пришло в голову, что в этот момент их эмоции кажутся собирательнице особенно бессмысленными. – Выскажись, Тефис.
Изображение Тефис из расы Шеридан было единственным, что двоилось и подергивалось – под кожу бывшей главы разведки Шеридан было вживлено слишком много имплантантов. Это мешало понять, на кого она смотрит, смотрит ли вообще, сжимает ли кулаки.
– Мы выслали корабли перехвата, как только узнали. Но не достали их, – бросила Тефис с открытой злостью. – У меня ещё нет доказательств, но эти проклятые космические черви...
Лранма с силой прижала руки к панели, не давая им дрожать на виду у других. Эта часть нервировала её не меньше. Разрушив исследовательский комплекс, предатели отбросили их исследования на несколько лет назад и погубили немало блестящих умов. Обитель науки превратилась в могилу и скопище обломков, тонущих в вырвавшемся на свободу болоте…
Отвратительный, ужасный поступок, недостойный ученого, со несвойственной ей злостью подумала Лранма. Факты говорили о том, что предатели воспользовались технологией Прыгунов. Как они заполучили её, как убедили самоуверенную и наглую молодую расу? Вероятно, так же, как то угрозами, то посулами пытались выманить у них самих драгоценный квадриникс.
– ...они готовили всё не один год, – тем временем договорила Тефис. Ей следовало верить: Тефис давно доказала свою лояльность, предотвратив космическую блокаду одного из секторов. Она была той, кто во времена конфликта с Прыгунами предотвратил космическую блокаду Игрек-сектора.
– Мы ведь ещё можем выкрасть нашу разработку обратно? – не уступал кто-то из софонов. – Это нельзя так оставить!
– Только если они расскажут, на какую планету отвезли её. У ваших бывших родственников слишком много лабораторий, как и у вас. Хотите, чтобы я подорвала их все по очереди? – полуразмытая голова Тефис шевельнулась – она обвела всех взглядом. – Это называется другим словом. Война.
Тройное сердце Лранмы пропустило удар. Она боялась этого слова. Но ещё до начала переговоров знала: это слово появится.
Это слово может оказаться решением.
Лранма хотела боевых действий не сильнее, чем её вновь замолчавшие сородичи. Их техника была хороша; их боевые отряды были закалены вылазками на неосвоенные планеты, чей климат и фауна могли оказаться суровым испытанием; их союзники были компетентны. Софоны могли позволить себе такой вариант, но разве только в этом было дело! Война на корню губила прогресс, и больше всех от неё страдали не прирожденные воины, а те наивные, кто оказался втянут в неё помимо воли.
Именно так пришла в упадок Конфедерация Амеб. Её жители были слишком связаны дипломатическими традициями, чтобы разорвать соглашение с зарвавшимися союзниками-Прыгунами. Наглая, наглая, наглая раса. "Союзники" настроили против себя половину галактики своими выходками, спровоцировали военный конфликт и втянули в него Амеб. Они сами отделались малой кровью и успели отступить, благодаря своим технологиям. Амебам повезло меньше.
В новом уравнении уже есть Прыгуны – так стоит ли рисковать?
Лранма колебалась: одна её часть так отчаянно протестовала, что она не могла взять слово. Неблагоприятная, скверная ситуация. Если они не предпримут решительных действий, для них-ученых не будет будущего.
– Но ученые не поступают так, как поступили они!
– Что вы хотите этим сказать, исследовательница? – невозмутимо поинтересовалась Тх413с, и Лранма поняла, что самообладание её всё-таки подвело: она в самом деле произнесла это.
– Я... Прошу прощения, собирательница. Я лишь хотела подчеркнуть, что строить прогнозы того, как поведут наши бывшие сородичи дальше, бесполезно. Они вышли за рамки своей модели поведения.
– Ваша первая мысль была более интересна, Лранма-с-Бетель, – подал голос новый участник. Лранме не было нужды смотреть на голограммы, чтобы определить, кто говорит. Тихий, состоявший из череды птичьих перещелкиваний, но тем не менее очень разборчивый голос принадлежал Урате, офицеру пернатой расы Хишшо. – У них нет чести, с этим я не спорю. Но всё-таки это они – настоящие ученые. Готовы на всё ради знаний.
– Не оскорбляй наше призвание, – потребовал тут же один из софонов. – Это мы – настоящие ученые. Это мы отдали проекту половину своих жизней, обшарили галактику вдоль и поперек...
"Это мы шли к этому десятки лет, – договорила боль внутри Лранмы, – это мы преобразовали десятки планет, мы раз за разом отражали посягательства Прыгунов, мы отдавали знания, чтобы добыть ресурсы у самых несговорчивых рас, это мы..."
– Это мы не смеем сделать последний шаг, – сказала она, и голоса спорщиков замолкли. Эмоции ушли тоже, и Лранма выпрямилась.
– Братья, сестры, союзники. Наша Последняя Технология украдена, наши лаборатории повреждены. Мы всё ещё можем восстановить наши лаборатории и, изолировавшись, работать не покладая рук в надежде скомпенсировать украденное. В надежде выиграть гонку своим упорным трудом. Но, представляя этот процесс, я не вижу его успешного завершения. Реакция уже запущена. Мы можем вернуться назад и начать последний шаг заново, но возврата к прежнему положению дел уже не будет. Условия вокруг нас уже изменились. Нам остается собрать своё мужество и продолжить эксперимент с тем, что мы получили на руки. Этот путь опасен, но более близок к реальности. Я – Лранма Амирмез из системы Бетель, Первая Исследовательница Империи Софонов, и я выношу это предложение на голосование.
***
Ученый, который не владеет собой – не ученый.
Катализатор сделал свое дело. Они взяли себя в руки даже быстрее, чем ожидала Лранма – чем это удалось ей самой. Реакция прошла пик кипения и стабилизировалась.
Софоны вскорости взвесили все "за" и "против", голосованием приняли новую политику, стали выдвигать предложения. Теперь, когда эмоциональный аспект ситуации был вынесен за скобки, проблема стала задачей, а это было привычным положением дел.
Прибавить к инициативам опыт военных офицеров – и из идей могла выйти жизнеспособная и эффективная модель действий.
Однако было и то, что беспокоило Лранму.
– Мой брат работал в этих лабораториях, и мне не дает покоя мысль, что его жизнь была отнята безнаказанно, – с яростью говорил один из софонов, и Лранма могла разобрать несколько поддерживавших его голосов.
– Будет справедливо, если вы смоете оскорбление кровью, – стрекотал в ответ Урата-из-Хишшо.
– Выбейте из них то, что они забрали, – не отставала Тефис-из-Шеридан.
Софоны – ученые, напомнила себе Лранма. Они все вернутся на стезю науки, как только с возвращением плодов своих усилий будет покончено. К привычному делу, которым они занимались столетиями.
Только не изменятся ли они так же, как...
Лранма не успела додумать мысль.
– Текущих темпов производства на Алиофе достаточно для того, чтобы переоборудовать заводы в указанные сроки, – как всегда, без эмоций, деловито сообщила собирательница Тх413с. Лранма опомнилась: это был ответ на её запрос. Её молчание задерживало решение задачи.
Необходимость – превыше всего.
– Паран, Вега – согласно новому курсу, вы переключите верфи на производство снабжения для боевых кораблей. Модель Р-23-7, – Лранма сама удивилась тому, как легко оказалось вспомнить и произнести эту последовательность, означавшую модель действий на случай блокады одного из секторов. – Имя ответственного будет отправлено отдельной передачей. Представителям Проциона: вы сконцентрируетесь на разработке новой модели межзвездных двигателей…
Буря улеглась, азарт работы притуплял боль и переживания. Офицеры кивали, вносили пометки в свои записи, время от времени поднимали руки, чтобы взять слово.
– Следующий сеанс связи состоится через пятьдесят два стандартных часа. Наша следующая задача – согласовать точку стягивания военных сил. Прошу приложить все усилия, чтобы произвести необходимые изыскания в срок. Мы получим обратно то, что заслужили, братья, сестры и союзники. Сделаем для этого всё необходимое. Ведь это мы – настоящие ученые.