Белый цвет — считается божественным цветом, чистоты и сотворением истины. По большей части ассоциируется с непорочностью и замкнутостью полноты действий. Чёрный же — символ ночи, мрака, тишины, пустоты и греха. Поскольку чёрный поглощает все другие цвета, он так же является полной противоположностью белому цвету.
***
Я вслушивался в приглушённый звук стекающей воды за стеной… Нас окружал лишь мрак и сырость этой жалкой и ненавистной камеры «Организации С3». Но ради поставленной цели, я готов на всё, вот только… всё ли будет в порядке с Реем? Он сможет вытерпеть это? Продержаться бы ещё немного… А ведь это было моей идеей, это я предложил нарочно попасться этим чёртовым псам, дабы освободить Матушку Гнев. Я не жалею о содеянном. Вот уже который раз меня целиком окутывает необузданное желание. Я не знаю, что мне с собой поделать, как быть, какое действие предпринять. В голове лишь мысли: «Если я это сделаю, что будет дальше?»Прости… меня… Рей…
***
Стиснув зубы, я поднялся с пола и посмотрел в сторону брата. Тот со скучающим выражением лица, смотрел на стальные и ледяные прутья нашей камеры. «Что у него сейчас на уме? Свобода? Поскорее бы всё это закончилось?» — Мм? Гил? — парень слегка удивлённо бросил взгляд на меня. — Ты чего? Я проигнорировал его слова, схватил за запястья и прижал их к холодной и мокрой стене, заставляя того удивиться ещё сильнее. Я почувствовал, как у него по телу скользнула лёгкая дрожь, а кожа покрылась мурашками. Что-ж, защитная реакция при неожиданности, ничего удивительного. — Б-брат… ч-что… т-ты… делаешь? — моё горячее дыхание обжигало его шею, он слегка морщился, а чтобы видеть это, я с ухмылкой скинул с его головы эту забавную заячью шляпу, вглядываясь в вишнёвые испуганные глаза. — Не волнуйся, Рей, я буду осторожен, — мои слова не вселяли в него хоть какую-то надежду, лишь наоборот, больший страх. Слова были до глубины ложью. Он пытался отпихнуть меня, но я сильнее сжимал его запястья, начав жадно покусывать его тонкую шею, оставляя дорожку маленьких укусов. Хоть его руки были проблемой, ноги были куда проблематичнее. Пришлось встать к нему вплотную. Я продолжал игнорировать его просьбы «остановиться», если я поставил себе какую-нибудь определённую цель, то я буду идти до конца. Сорвав с Рея рубашку, я повалил его на ледяной каменный пол камеры. Он успел оставить на моей щеке не глубокую царапину, но я даже этого как-то не заметил. Всё ещё придерживая его и оставляя на шее засос, я потянулся свободной рукой к молнии на его брюках. От моих дальнейших действий, он вскрикнул, но поцелуй приглушил его попытку. Чтобы дать ему понять о том, что сопротивляться бесполезно и помимо нас, здесь есть и другие преступники, я прикусил его губу до крови, ощущая металлический привкус. — Ммм… гх, — пытаясь сдержать слабый стон, он всё ещё отпихивал меня. Когда я медленно вошёл в него, его вскрик всё-таки раздался по всему помещению, что привлекло внимание остальных. Радует тот факт, что стены не прозрачные, а кирпичные. Он мне исцарапал всю шею и даже попытался ударить. Глубокие толчки, отзывающиеся саднящей болью, безудержным огнем. Красные следы от ногтей на светлой коже и прерывистое дыхание. Тяжелое, лихорадочное, как биение сердца… Всё это… то чего… я хотел…? — Не играй со мной! — мой яростный шёпот, почти рычание. Пальцы, сжимающие тонкие руки, а другой рукой обхватывающие за бедра. — ГИЛ! — вскрик на самой грани, вышибающий из головы последние крохи рассудка. Прижавшись всем телом, обняв и положив голову на грудь брата, я провёл языком по его пересохшим губам. Нас услышали, и это очень плохо. Были бы у того силы, он бы уже давно впечатал меня в стену, за мою эту выходку, но… Он ничего не предпринимает… почему? — А я всё слышал… — послышался голос подкласса Уныния, за стеной.