Мы называли дни недели
Любимых женщин именами.
И связывали нас не деньги,
Хотя на деньги нас меняли.
Меня, тебя… но то, что между,
Что так высокопарно прочим,
Цеплялось даже за одежду,
Бесперебойно кровоточа.
Мы жили порознь и вскоре
На пальцах отмечали встречи,
И что-то нежно-воровское
Прослеживалось в каждой. Резче
Был дым для глаз, и сок для тела
Был все тягучей, ядовитей.
Я снова в Прагу улетела,
Когда ты уезжала в Питер.
И только дворикам московским,
Нас не предавшим ни на йоту,
Казалось: в небе слишком скользко
И слишком тесно самолету.
Внезапность сумрачных посланий
Сменялась выдохами трудно.
Мы двигались, пожалуй, к славе
И снова встретились друг с другом.
И жизнь, смешно, как алкоголик,
Стараясь избежать агоний,
Качнулась влево. Бродский вздрогнул
И передвинул стрелки строго
Яшка Казанова
Вновь их разделяли ненавистные километры. И лишь короткие разговоры могли принести минутное счастье. — Я так сегодня устала… — вздох срывается с губ и летит сквозь километры в Москву. — Прошу тебя, поспи хотя бы пару часов. — Ах, если бы… — Мы были рядом. Минутная пауза, тишина, лишь дыхание. — Я больше так не могу. Завтра буду у тебя. — Земфира положила трубку. Заказала билет, собрала чемодан.***
Смотрела в окно. А там лишь пустота и ничего больше. Пустота комнаты, пустота в душе, без неё всё было пустым и несовершенным. Ночь как всегда вдохновляла и в тетради появлялись всё новые строчки. На столе стоял уже давно остывший кофе, а Рената не замечая ничего вокруг выводила всё новые буквы. Рассвет был уже совсем близко к Парижу и всё ближе была Она.***
Аэропорт, паспортный контроль и наконец самолёт. Он набирает высоту, так близко к облакам. Закрыла глаза, погрузилась в сон. Внезапное пробуждение от того, что кто-то трясёт за плечо. Это оказывается стюардесса, самолёт приземлился. Она уже совсем близко, ещё буквально пол часа и они вновь будут рядом, пол часа которые кажутся вечностью. Они тянутся невыносимо долго. От чего-то волнуясь открыла дверь своим ключом, замок щёлкает. В доме абсолютная тишина, никто не выходит встречать. Неужели подумала, что пошутила? Прошла в комнату, потом в другую. Пусто. Открыла дверь кабинета. За столом, на котором в полном беспорядке лежат горы бумаг и тетрадей спит Рената. Невероятно родная и нежная, как всегда прекрасная. стараясь не разбудить, Земфира подошла ближе и опустилась на колени рядом с Богиней. Невесомо поцеловала в волосы, стала прислушиваться к ровному дыханию, ещё один поцелуй, Литвинова подняла голову. — Здравствуй, режиссёр моей жизни. — тихо, почти шёпотом. — Зе, ты приехала, ты приехала, ты… — повторяет как во сне, ещё не до конца веря, что всё это не сновидение. Прижала к себе, так сильно, что боялась сломает рёбра. — Это ты, это ты… — шептала, стараясь не выдать слёз. Вдыхала родной запах ещё сильнее прижимая к себе. — Это я… — Земфира чуть отстранилась и накрыла губы без привычной красной помады своими. Долгий и желанный поцелуй. — Я думала, что ты уехала, решила, что мои слова были шуткой. — сжала руку любимой женщины. — Я знала, что ты приедешь. — не отводила взгляда от изумрудных глаз, затаила дыхание, боялась спугнуть эту минуту единства, счастья, любви.***
Весна радовала своим теплом. Они гуляли по улицам Парижа, Рената, что-то рассказывала, а тёмная-тёплая шла рядом и слушала, наслаждаясь любимым голосом. — Ты меня слушаешь? — сделав недовольное лицо спросила Литвинова. — Конечно слушаю. — улыбнулась. — Ну-ну, так на чём я остановилась? — хитрый взгляд — Я не помню. Обе женщины рассмеялись. — О чём ты думаешь? — смотря куда-то вдаль спросила Рената. — О том, что больше не отпущу тебя одну. — взяла за руки заставляя остановиться. — Ну, что ты, Зе, на нас же люди смотрят… — оглядывается по сторонам. — Не придумывай, Литвинова. Поцелуй…***
Прекрасный вечер, вино, ужин приготовленный Земфирой. — Это божественно. — произносит Литвинова. — Ты вообще ничего не ела всё это время? — улыбается наблюдая за Богиней. — Ну, как… — Всё с Вами ясно, Рената Муратовна. — усмехнулась. — Ну, Зе. — закатила глаза. — Теперь точно тебя одну никуда не отпущу. — села ближе. — Без меня не спишь, не ешь. — положила голову на плечо. — А с тобой я как будто сплю. — фирменный прищур. — Литвинова, блин. — рассмеялась. — Хочешь сказать я не права? — прижала указательный палец к губам и посмотрела в глаза. — Ты всегда права. — шепчет на ухо. Слишком близко. — Зе… Не даёт ничего сказать. Настойчивый поцелуй…***
Прохладный ночной воздух, одна сигарета на двоих. — Зе, я скучала. — выдыхает слова вместе с дымом. — Но теперь я рядом. — сквозь темноту удаётся разглядеть небесные глаза. — Останься в Париже, пожалуйста. — мольба во взгляде, нежелание расставаться. — Разве я смогу от тебя уехать? Конечно же я останусь, конечно же я останусь… Ночь, ветер, две женские фигуры и жизнь — одна на двоих.