Оппозиционер

А это Челябинск. Суровый город. Челябинские мужики настолько суровы, что моются жидким азотом, а мочатся серной кислотой. Челябинские бабы настолько суровы, что способны остановить на ходу горящую избу, чтобы загнать туда пьяного мужа с любовницей. Челябинские геи настолько суровы, что в связи со столетием Октябрьской революции, решили устроить собственную Голубую Революцию. Именно здесь живет и работает Иван Дулин, первый в мире фрезеровщик с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Гомосексуализм — светлая дорога к будущему. Гомосексуалисты всех стран, объединяйтесь. Михалыч брезгливо сплюнул, прогоняя чувство смутной тревоги. Когда он видел такие плакаты, с озорно подмигивающим Борей Моисеевым, ему становилось не по себе. Потели ладони, дрожали пальцы, а анальный сфинктер непроизвольно сжимался, будто бы желая предотвратить непроизвольное вторжение со стороны всех желающих. — Тьфу ты, гомосятина мерзкая, — поморщился начальник цеха, глядя на новый символ эпохи — толстый мраморный фаллос. Голубая революция не стояла на месте. Все больше становилось нетрадиционных парадов. Молодые парни меняли пол, превращаясь в молодых плоскогрудых девушек. А сотрудники, работники, студенты и прочие лица мужского пола часто слышали вечером в подворотнях нежное «Ах, соблазнил, противный» перед навязчивым проникновением в бедное не предназначенное для таких экзотических целей седалище. За новым достоянием республики — жопой натурала — не охотился только ленивый. — Дождались, наконец, Михалыч. В кабинет без стука ворвался Дулин. Начальник цеха нервно сглотнул, на подчиненного, который еще зачем-то притащил с собой на работу кружевное свадебное платье с обширным вырезом на заднице. — Мой ты теперь, Михалыч, мой, — ликовал нетрадиционноориентированный Иван. — Надевай, сейчас в ЗАГС пойдем. — Это что еще такое? Михалыч отшатнулся, глядя в сторону чересчур пикантного платья, как обрызганный святой водой черт на кадило в руках не терпящего компромиссов священнослужителя. — Я такую срамоту не надену. У меня вообще жена есть. Гомосек ты сраный. — Наденешь, Михалыч, наденешь, — Дулин торжествующе улыбнулся, придвигаясь к любовному объекту. — Замуж тебе надо, вот и капризничаешь. Ничего, — он погладил наглой рукой задницу жертвы. — Щас все будет. Прямо здесь на столе во имя святых идеалов Революции. — Ваня, не дури, — жалобно попросил бедный начальник цеха. Но решительно настроенный фрезеровщик, не слушая каких-либо возражений, тем временем уже деловито расстегивал пряжку ремня, одновременно наваливаясь всем телом на объект страстной любви. Святая Революция не знала компромиссов. — Не хочу, не дамся, — заорал во весь голос несчастный сторонник оппозиции. — Михалыч, что с тобой, Михалыч. Может тебе водички принести? — А… чего? — начальник цеха помотал головой, посмотрел по сторонам, с радостью осознавая, что все происходящее раньше оказалось на самом деле банальным сном. Рядом как всегда вертелся Иван.  — Иди работай, Дулин, работай, — с облегчением проговорил стопроцентно традиционный оппозиционер.