My beloved babybone

К рождению младшего брата Папайрус отнесся так же, как обычно относятся все дети: он был заинтересован, при этом горд положением старшего в семье и, конечно же, по-детски ревновал новорожденного брата к родителям. Со временем ревность быстро улетучилась, и появилось желание заботиться, желание помогать родителям и сделать жизнь братишки интересней, дать ему то, чего у Папайруса не было – самого лучшего старшего брата. Папайрус часто наблюдал, как мама возится с Сансом, как пеленает, укачивает и кормит. Он всегда ходил хвостом и был настоящей липучкой, от него невозможно было оторваться. Сансу нравилось это присутствие, он тут же веселел при виде старшего брата и становился послушным. Он часто отвлекался на Папайруса, когда его кормили невкусной полезной едой или купали против воли. Санс с радостью играл с братом, когда просто ползал по полу в ногах у родителей. Он всегда тянулся к Папайрусу, всегда хотел быть ближе к нему. Братья становились неразлучными день ото дня, семья скелетов только крепла. Однако, жизнь дробит всё и вся по ведомым только ей причинам. Родители погибли. Просто отправились за продуктами в Ватерфолл и не вернулись. Только Королевская Стража оповестила Папайруса, что родители вместе с еще парой монстров попали под внезапный обвал. Никого не удалось довезти до больницы, все мгновенно умерли под камнями. Папайрус проводил стражника за дверь, а потом рухнул на пол и громко заревел. Он не мог поверить, что в одночасье лишился семьи, лишился смысла жизни. Теперь он предоставлен самому себе и больше не будет окружен заботой, лаской и теплом. Он остался наедине с холодным, суровым миром взрослой жизни. Папайрус пробыл в трансе пару дней, игнорируя плачи и крики обеспокоенного Санса, который лежал в кроватке на втором этаже и не понимал, почему он уже так долго один, почему все вокруг пропали. Санс плакал навзрыд каждый раз, но через какое-то время затихал, молясь и прося, чтобы в комнату хоть кто-то зашел и разбил гнетущее и жуткое одиночество, которое почти смертельно для маленького ребенка. На третий день Папайрус опомнился, его таки выбило из застывшего в крови траура. Он сорвался на второй этаж, распахнул дверь и схватил Санса на руки, плача и прося о прощении. Санс, на удивление, быстро притих и вцепился маленькими ручками в растянутую толстовку, боясь отпускать брата от себя. Папайрусу пришлось быстро учиться многим вещам, ведь теперь он должен не только взвалить заботу о себе и маленьком брате, а еще добывать деньги и вести хозяйство. Проще говоря, он должен был повзрослеть в кратчайшие сроки. Это было нелегко, практически невыполнимо, учитывая ленивую натуру Папайруса, но он был готов стараться и выкладывать всего себя ради единственного лучика, что еще светил в его темной жизни. Ради своего братишки Санса - скелетика с небесно-голубыми и широко распахнутыми глазами, которые, казалось, отражали всю возможную красоту мира, почти сам рай. Санс был для Папайруса всем. Папайрусу приходилось часто отсутствовать дома: он искал подработку, хоть какой-нибудь способ наскрести монет на еду и одежду, и когда нашел разнорабочую должность у Маффет, то стал появляться в доме еще реже. Санс все это время плакал, ведь он не мог находиться один, это сводило его с ума. Он не мог сидеть на месте и стал пробовать выбираться из кроватки, он шатал и толкал ее, и однажды у него получилось выбраться, и он встретил Папайруса на пороге дома, сидя, как щеночек, под дверью, а когда увидел брата, тут же протянул к нему ручки. Папайрус, конечно же, был рад видеть брата, но после отругал его, запрещая покидать кроватку, пока его нет дома. Санс в ответ на это обижено надулся, но покорно кивнул, когда Папайрус попросил так больше не делать. Теперь, из-за этого обещания, Сансу приходилось оставаться в кроватке наедине со своим страхом одиночества, который грузным темным полотном накрывал его и терзал до самого вечера, пока дверь внизу не начинала скрипеть, оповещая дом, что Папайрус вернулся. Так и проходили тяжелые будни братьев, которые лишились родительской заботы и остались наедине с судьбой. Папайрус заканчивал кормить брата перед тем, как убежать на работу. Он поместил последнюю ложечку пюре в маленький ротик, похвалил Санса за хороший аппетит, а потом взял на руки и понес на второй этаж. Оказавшись на руках, Санс вцепился в одежду брата со всей силы и прижался. Он понимал, что сейчас его вновь оставят одного, но он так не хотел этого, ему становилось плохо от одной только мысли. Он зажмурился и вжался сильнее в скелет брата, не желая покидать объятий. Папайрус, пытаясь уложить брата, почувствовал, что тот его не отпускает. - Хэй, малыш, отпусти. Ты ведь знаешь, что мне нужно идти, - Папайрус отнял голову Санса от себя и взглянул в залитые подступающими слезами проницательные глаза. – Пожалуйста, бро, не делай мне больно таким взглядом. Санс всхлипнул, понимая, что расставание не минуемо. Он послушно разжал кулачки и позволил себя опустить в кроватку. - Я постараюсь вернуться как можно быстрее, - Папайрус всегда говорил эту ложь, и Санс всегда доверчиво в нее верил. – За старшего остается мистер Кролик, - Папайрус взял игрушку из угла кроватки, всунул ее Сансу в руки, а потом стал накрывать брата одеялком. – Надеюсь, он расскажет мне только хорошее о твоем поведении, когда я вернусь. Папайрус быстро чмокнул любимого брата в макушку и побежал прочь из комнаты, пока его душа окончательно не сжалась от осознания той боли, что он причиняет. Санс смотрел вслед убегающему Папайрусу, сжимал кролика в руках и отсчитывал каждую секунду расставания, уже отчаянно желая скорой встречи. Папайрус проклинал фортуну, удачу и теорию хаоса за то, что они удерживали его у Маффет все дольше и дольше, не позволяя вернуться домой. Сегодня, как назло, монстров было невообразимо много, что даже Маффет с шестью руками не успевала выполнять заказы, что уж говорить о Папайрусе, который забегался до такой степени, что у него отваливались ноги, а перед глазами плясали белые звездочки. И даже когда Папайрус наконец-таки закончил свои положенные рабочие часы, Маффет слезно просила его остаться, говоря, что она без него не справится, и что она заплатит за каждую сверхурочную минуту. Папайрус колебался, ведь его дома ждет братишка, который страдает каждую секунду без него, но с другой стороны Папайрусу отчаянно нужны любые деньги, ведь Санс растет и крепнет, а в доме и Сноудине становится холоднее. Папайрус тяжело выдохнул, взял свое уставшее тело в руки и все-таки согласился, из-за чего он провел в заведении еще три с половиной часа. Папайрус бежал домой сломя голову, а сумка тяжело хлопала по бедру, ведь она была набита едой и полученными деньгами. Папайрус был рад конечному улову, но его душа была не на месте, ведь он заставил Санса так долго ждать. Ночь уже опустилась на Сноудин, в дома забегали последние монстры, в окнах медленно гасили свет. Сноудин засыпа́л. Папайрус тихо открыл входную дверь, думая, что Санс уже уснул, так и не дождавшись брата, а потом поднялся в комнату. Как только он просунул голову в дверной проем, то сразу же увидел, как Санс отчаянно тянет к нему ручки, а из глаз текут крупные чистые слезы. Папайрус тут же подбежал к брату и взял его на руки, а потом прижал к груди и стал шептать: - Прости меня, бро, пожалуйста, прости. Я заставил тебя ждать, я так сожалею. Санс плакал от горя и радости одновременно, его трясло от слез, но он был так счастлив, что брат наконец-то пришел. - Пи… - пролепетал Санс, и Папайрус посмотрел на братика, который силился что-то сказать. – Пи-и, - повторил Санс, а потом набрал побольше воздуха и выдал. – Па… пи… Он прижался к брату вновь, не желая отпускать его больше никогда. Папайрус чуть не расплакался, и чтобы не было слышно, как он сожалеет, он с улыбкой пытался говорить. - В-вау, молодец, бро, - однако чувства просачивались через голос, и поэтому Папайрус поспешил продолжить. – Я тут… я тут принес много вкусной еды, и денег смог заработать. Давай я быстро приготовлю поесть, ты наверное чертовски голодный. Папайрус хотел отпустить Санса всего на пару минут, только снять куртку и разогреть еду, но Санс его не пустил. Папайрус не стал возражать, прекрасно понимая желание Санса, поэтому он, изворачиваясь, аккуратно стянул куртку, а потом прошел с братом на кухню и приготовил себе бутерброды с маслом и колбасой, а Сансу подготовил пюре из фруктов, которыми щедро поделилась Маффет. С тарелкой, полной еды своей и брата, Папайрус сел на диван, усадил Санса на колени и начал кормить, а Санс пытался схватить руками большой бутерброд и накормить Папайруса, но в итоге только перепачкался в масле. Папайрус поблагодарил Санса за попытку, вытер ручки, а потом закончил кормить и включил телевизор, и пока Санс смотрел в экран, спокойно ел сам. Время было позднее, но Папайрус так хотел побыть с братом, что уткнулся в телевизор на целый час. Санс же смотрел заворожено и иногда дергал Папайруса за рукав, жестом говоря «смотри, смотри». Папайрус в ответ улыбался и кивал, однако усталость с каждой минутой наваливалась на него, придавливала тяжелой массивной плитой, отчего усталые глаза слипались в бессилии. - Пора спать, бро, - протяжно зевая, произнес Папайрус. Он выключил телевизор, пересадил Санса на диван и отнес посуду на кухню, а когда вернулся, то увидел, что глаза брата вновь на мокром месте. Папайрусу каждый раз было больно на это смотреть, но он не мог поступить иначе. Он должен выспаться перед новым тяжелым днем, он не может взять Санса с собой в кровать. Санс смотрел на уставшего брата, уже понимая маленьким детским умом, что братик старается изо всех сил и очень сильно устает, ведь родителей больше нет рядом. Однако Санс все равно каждый раз скулил и плакал, желая провести с братом еще несколько минут. Он готов делать что угодно, даже отправиться туда, куда уходит Папайрус, лишь бы быть рядом, лишь бы снова не оставаться наедине с одиночеством. - Пожалуйста, бро, не надо плакать, - просил Папайрус, присаживаясь перед братом и утирая слезки пальцем. – Нам нужен сон и силы, чтобы жить дальше. - Па-пи, - всхлипывал Санс, - Па-а-пи-и… Санс приложил ручки к глазам, слезы лились рекой. Так было каждый день: это борьба обстоятельств с личными страхами, это борьба собственных желаний с обязывающей действительностью. Тяжелая борьба, которую в равной степени вели подрастающий Папайрус и совсем маленький Санс. Папайрус тяжело выдохнул и взял брата на руки, чтобы отнести в комнату. Санс, как всегда, вцепился мертвой хваткой, но когда Папайрус подошел к кроватке, то послушно разомкнул пальчики и позволил себя уложить. Папайрус хотел хотя бы почитать сказку, но был очень и очень уставшим. Он уходил, включив ночник в комнате, и даже сквозь сумрак видел влажные распахнутые глазки, которые до последнего просили остаться. Однако дверь закрылась, и Санс вновь остался один. Он потянулся к своему любимому кролику и обнял его, а потом тихо заплакал, но не ревел, чтобы не расстраивать Папайруса еще сильнее. Он просто закутался в одеялко и сжался в комочек, тьма одиночества начала коварно сгущаться над ним. Папайрус спал убийственным сном, но даже сквозь него пробрался детский плач, отчаянный и пронзительный. Папайрус вскочил с кровати посреди ночи, отчетливо слыша слезы Санса. Он в панике побежал к комнате, озадаченный и напуганный, ведь Санс не плакал по ночам, да еще так громко. Видимо, случилось что-то совсем страшное, и Папайрус весь похолодел, начиная представлять всякие ужасы. Он налетел в темноте на все, что только можно, но все равно быстро вбежал в комнату брата и приблизился к кроватке. Стало ясно, что Санс плачет во сне. Папайрус, не медля, взял брата на руки и стал успокаивающе качать и гладить по спине. Санс вскоре проснулся и вцепился в пижаму брата, ощутимо стискивая ручками кости на плечах. - Тише, малыш, тише. Я рядом, я с тобой, я тут. Все хорошо. Санс плакал и икал, ему было так плохо, он отчаянно нуждался в брате, как ни в чем другом в этой жизни. Папайрус ходил по комнате и успокаивал Санса. Он размышлял о том, чтобы все-таки взять его к себе в кровать. Это жутко страшно, что Санс все время плачет, Папайрус больше не мог это выносить. К черту собственный сон, к черту его самого. Он ведь живет и существует ради своего братика, как он может заставлять его так много плакать. Папайрус вернулся в свою комнату, которая была намного темнее, чем комната Санса с ночником, но Санса это не смутило. Он боялся отнюдь не темноты. Папайрус сел на кровать, опустил Санса на подушки рядом с собой, а потом лег, накрывая обоих одеялом. Санс тут же подполз к Папайрусу вплотную и вжался в ребра. Слезы все еще сверкали в уголках глаз, а из груди вырывались короткие всхлипы. Папайрус повернулся на бок, приобнял Санса и устроился поудобнее. Ему было страшно засыпать рядом с малышом, он боялся толкнуть его или задавить, но все страхи быстро вымыло усталостью. Папайрус понаблюдал пару минут, как Санс жмется к нему, словно замерзший котенок, а потом отключился, не в силах больше бороться с сонливостью. Санс наконец-то заснул спокойно и счастливо, его не тревожили ужасные тени одиночества и плохие сновидения, ведь он был с Папи – его старшим братом, который был самой большой и грозной защитой во Вселенной. С таким братом рядом бояться было нечего.