На счет "три"

      — Готова?        Барри смотрит на нее напряженно, буквально искрясь от энергии, бурлящей в его крови. Он нервничает, и это только усиливает ту его часть, что постоянно заряжается от спидфорса. Иногда он напоминает Кейтлин человекоподобного кролика из рекламы батареек.        — Ты знаешь, что нет.        И она правда не готова. Она никогда не бывает готова к тому, что должно сейчас случиться. Каждый раз эта не утихающая дрожь внутри, будто вместо вен по ее телу протянуты струны.        Барри вздыхает. Ему хорошо удается скрывать собственное волнение, хотя Кейтлин все равно видит его. Но ценит его усилия.        — А ты знаешь, что если ты не будешь практиковаться, то...        — Она возьмет верх, да, — обрывает его Кейтлин.        Она все отлично понимает, поэтому и боится. Киллер Фрост натворила немало дел, и Кейтлин не хочет повторения того, что было, когда она вырвалась в прошлый раз. Но Барри прав: однажды ее силы могут ей понадобиться, возможно, даже для спасения его жизни. И что тогда? Она останется сидеть в С.Т.А.Р. Лабс, кусая губы перед монитором компьютера?       — На счет «три», — произносит Барри, кладя ладони на ее запястья.       По телу Кейтлин проносится волна наэлектролизованного тепла, которое не имеет ничего общего с ее силами или способностями Барри. Только с его руками. Но       Кейтлин не поддается порыву, ведь на самом деле он не держит ее за запястья, он держит браслеты, которые надеты на них. Браслеты, которые на самом деле — красиво названные наручники, запирающие Киллер Фрост там, откуда ей не выбраться просто так.       — Раз...       Кейтлин судорожно вдыхает холодный вечерний, почти ночной воздух, чувствуя, как пальцы Барри проникают между жестким пластиком браслетов и ее кожей. Интересно, какова она на ощупь? Кейтлин пытается отвлечься, размышляя, что чувствует Барри. Горит ли она огнем, как ей кажется, или — как обычно — холоднее льда?       — Два...       Она чувствует, как Барри нажимает на зажимы внутри пластика, которые специально сделаны так, чтобы она сама могла до них дотянуться, только если сломает пальцы. Ей, к сожалению, ускоренной регенерации не досталось, так что даже Киллер Фрост не станет причинять себе лишнюю боль, которой можно избежать. Шатко, но это дарит ей хотя бы каплю уверенности.       — Три...       Кейтлин машинально зажмуривается, когда слышит — даже чувствует — щелчок, с которым раскрываются ее браслеты. Барри убирает руки, и вместе с ними с запястий исчезают браслеты.       Кейтлин замирает, не раскрывая глаз. Внутри нее что-то щелкает, меняется. Что-то, чему она не может дать словесного определения. Ее мозг ученого активно протестует, лихорадочно шаря по закоулкам знаний, но его попытки тщетны. Тому, что происходит — возможно, всего ли в ее голове, — нет адекватного названия. Не станет же она говорить, что ее вторая личность, которая пытается — так же активно, как и ее мозг, — захватить управление над ее, их, телами?       Раньше Киллер Фрост являлась быстрее, чем Кейтлин успевала испугаться. Стоило браслетам исчезнуть, как являлась она: сначала сладким обещанием силы, а потом приливной волной холода и ненависти.       Теперь же ей требуется время. Тренировки с Барри помогают Кейтлин, она учится управлять монстром внутри себя. И если что-то не так, Барри всегда успевает надеть на нее браслеты быстрее, чем она успевает кому-нибудь навредить. Вот только... Еженощные тренировки приносят не только хорошие плоды. Ее волосы почти целиком побелели. Остались лишь несколько прядей где-то в гуще волос, которые сохранили свой первоначальный цвет. Кожа становится бледнее с каждым днем, а глаза... Кейтлин пока не уверена, но ей кажется, что на внешнем ободке радужки наметился этот невыносимо бело-голубой цвет, какого не бывает в природе.       — Кейт. Посмотри на меня, — произносит Барри.        В его голосе звучит волнение, смешанное с усталостью. Они уже это проходили, и даже не один раз. Каждый раз, снимая с себя браслеты, Кейтлин боится, что появится Киллер Фрост. Каждый раз она зажмуривается и верит — как малое дитя, ей-богу, — что если она оставит глаза закрытыми, если она не откроет их, то ничего не изменится, все будет как прежде. Она будет как прежде, собой.        Это нелогично, но Кейтлин ничего не может поделать с собой.        Рациональная часть ее сознания задается вопросом, может ли этот отказ открывать глаза действительно повлиять как-то на происходящее. Нерациональная часть пытается найти ответ, и терпит поражение. Кейтлин медленно выдыхает, пытаясь успокоить ускорившийся пульс.        — Кейт, пожалуйста.        Кейтлин чувствует тепло от его тела, такого живого и полного энергией. С тех пор, как в ней пробудилась Киллер Фрост, она становится все более восприимчивой к чужому теплу, будто своего ей постоянно недостает. А когда она снимает браслеты — и подавно.        Кейтлин снова вздыхает, медленно, считая до десяти, и открывает глаза.  Сначала робко приподнимая ресницы, а потом рывком, как скрывают пластырь. Мир вокруг такой же, какой был несколько минут назад.  Но ведь она и не узнает, что он изменился. Это она меняется.        Закусывая нижнюю губу, она смотрит на Барри. Тот вглядывается в нее невыносимо длинные мгновения, потом улыбается. Немного слишком облегченно для человека, который, по его словам, был уверен, что все будет хорошо. Кейтлин выдыхает, чувствуя, как ее отпускает напряжение. Отпускает, правда, не до конца.        — Все в порядке? — спрашивает Кейтлин, просто на всякий случай.  Барри кивает, на его лице появляется беспечная улыбка, и Кейтлин практически уверена, что сейчас последует одна из его неловких, рожденных волнением шуток. Она оказывается права, как обычно. И это, как обычно, угнетает.        — Если, конечно, ты не чувствуешь желания пойти и устроить кому-нибудь экстренную заморозку, — говорит он, дергая уголком рта.        — Не смешно, Барри.        Кейтлин закатывает глаза, а Барри морщит нос.        — Все-таки слегка смешно, согласись.        Кейтлин только качает головой и отворачивается, чтобы скрыть улыбку.        — Почему мы здесь? — спрашивает она, оглядываясь.        Обычно в русскую рулетку с запланированным участием психопатки, прячущейся где-то внутри ее сознания, они играют на крыше С.Т.А.Р. Лабс, где она точно не сможет никому навредить. И происходит это ночью, а не поздним вечером, когда вокруг еще есть случайные прохожие. И уж точно не в парке, где эти случайные прохожие обычно обитают.        Они стоят недалеко от небольшого пруда, который когда-то выкопали для разведения лебедей. Идея провальная с самого начала. Лебеди поплавали по зеркальной глади пруда, в которой все еще отражаются верхушки небоскребов и растущие вокруг деревья, а потом внезапно исчезли. С тех пор пруд используют как угодно, но не по назначению. Летом в нем купаются, зимой — стоят на берегу и вздыхают, потому что зимы в Централ-сити не настолько холодные, чтобы вода превращалась в лед.        — А тебе не надоело каждую ночь делать одно и то же? В смысле, — Барри обводит рукой парк, — здесь же гораздо лучше.        — Да, но еще здесь полно людей, — Кейтлин косится на темные дорожки, будто ожидая, что в любой момент на нее может выпрыгнуть тот самый "людь", которого здесь полно.        Барри скептически поднимает бровь, но ничего не говорит.        — А еще я думал, что тебе стоит практиковаться не только на воздухе, — говорит он.        Кейтлин недоуменно смотрит на него, заправляя выбившуюся из косы прядку за ухо. Мысль постепенно оформляется в ее голове, пока Барри усиленно переводит глаза с нее на пруд перед ними.        — Ты хочешь, чтобы я заморозила пруд? — Ее глаза сейчас, наверно, больше всего похожи на идеальные сферические фигуры.        Барри кивает, засовывая руки в карманы.        — Но ведь сейчас лето!        — Тем лучше, — кивает Барри. — Представляешь, что будет утром? Так и вижу заголовки газет: "Лед в июле". — Он проводит в воздухе рукой, будто показывая этот самый заголовок.       — Барри, не стоит.       Кейтлин с опаской смотрит на пруд. Идея заморозить его гармонично сочетается с этим легким огоньком баловства, который всегда прятался где-то глубоко внутри под слоем рационального ученого. И все-таки... Кейтлин старается думать практично. Пруд такой большой, гораздо больше всего того, что она когда-либо замораживала. С другой стороны, температура, которую ей придется для этого поддерживать, будет куда выше той, чем она воспроизводит обычно. А это уравновешивает размер.        — Просто доверься мне, хорошо?        Кейтлин качает головой, принимая поражение. Когда Барри просит так — с бровями, сдвинутыми домиком, и поджатыми губами, отчего он начинает напоминать ей маленького расстроенного мопса, — она просто не может отказать. И Барри об этом отлично знает.        Кейтлин подходит к берегу озера. Теребя пальцы, она занимает устойчивое положение — наверно, стоило сменить любимые туфли на каблуках на что-то более подходящее, — и разминает шею. Вызвать холод совсем не сложно, он приходит к ней быстрее, чем сон после долгого дня. Даже быстрее мысли, ведь он наполняет ее тело быстрее, чем она успевает об этом подумать. Куда сложнее удержать его под контролем и не поддаться соблазну. Ведь это так просто, надо только...       Нет.        Кейтлин встряхивает головой, отчего прядка снова выбивается из-за уха. Она падает на ее щеку, и Кейтлин снова замечает, какой же белой она стала. Видеть свои волосы такими непривычно, но у всего должна быть цена. В том числе и у этих сил, пусть даже они сводят ее с ума.        Она вытягивает руки вперед, слегка сгибая их в локтях. Левая рука впереди, правая отведена немного в сторону и согнута сильнее. Кейтлин еще только думает о том, что стоит начинать постепенно, как ладони уже окутываются белой дымкой холода.       — Все в порядке, — произносит Барри. Он встает рядом, лишь слегка позади, чтобы не попасть случайно под струю холода, если Кейтлин, как в прошлый раз, не сумеет совладать с ее силой и направит ее ему в спину. Флэш, конечно, самый быстрый в мире человек, но не тогда, когда он считает ворон.       — Звучит так, будто ты сам пытаешься в это поверить, — бормочет Кейтлин, поворачивая ладони к воде.       Барри говорит что-то жизнеутверждающее, но она его уже не слушает. Усиливая — нажим? Или все-таки подачу холода? — она отпускает сдерживающие ее границы и чувствует, как кровь в венах превращается в лед. Холод пронизывает ее с ног до головы, но ей не холодно. Наоборот, она чувствует, будто наконец-то согрелась. Белая дымка у ее ладоней обретает плотность и устремляется к водной глади. Едва она касается ее, как вода застывает, будто по ее поверхности разлили жидкий азот. Кейтлин это нравится. Она делает руками движение, будто толкает невидимый грузовик, и холод разлетается по воде, замораживая ее в блестящий лед.        Кейтлин хорошо, даже слишком хорошо. В горле булькает смех, который становится все тяжелее сдерживать. В голову приходит внезапная и такая привлекательная мысль: а что, если заморозить всю воду в пруду, а не только его поверхность?        Холод становится сильнее, но Кейтлин не холодно, наоборот. Чем больше замерзает пруд, тем лучше она себя чувствует. Она все-таки смеется, но этот смех внезапно пугает ее: он слишком похож на Киллер Фрост.        Его слышит и Барри, и его он тоже не радует.        — Кейтлин, — говорит он, и это первый признак, что что-то не так. — Как ты?       Ей хочется огрызнуться и сказать, что все нормально, но она тут же понимает, что все не нормально. Это же Барри, который только хочет помочь ей. Зачем ей на него злиться? Однако волна раздражения поднимается в груди, и Кейтлин ничего не может с ней поделать.        — Барри... — только и может, что выдохнуть она, скованная этой пугающей двойственностью.        Она скорее чувствует, чем слышит, как он подходит ближе. Настолько близко, что жар его тела чуть ли не обжигает ее. Кейтлин, вопреки всему, хочется дотронуться до его лба. Неужели какой-то вирус все-таки сумел его победить?       Мгновением позже приходит мысль, из-за которой по ней проходит волна страха. Это не Барри горит, это она стала слишком холодной. Холодной настолько, что он кажется ей огненным.        Как она не заметила этого? Возможно, она научилась лучше управлять своими силами, но и Киллер Фрост становится умнее... Если это вообще возможно. Кейтлин начинает дышать слишком часто, поддаваясь панике, вредя себе еще больше. Ей нужно успокоиться, вдохнуть поглубже и выдохнуть медленнее, но паника душит ее, не оставляя возможности подчинить тело желаниям мозга.        Внезапно горячие, обжигающие руки ложатся на ее талию. Она чувствует их жар на своей коже даже сквозь плотную ткань блузки.        — Кейт, — произносит Барри совсем рядом с ее ухом. — Ты контролируешь ее, а не наоборот.        Кейтлин пытается ответить что-нибудь, но не может.        — Ты сильнее ее, Кейт, — продолжает говорить Барри, а его руки скользят вверх-вниз, распространяя жар по всему ее телу.        Кейтлин вздрагивает, думая о том, что под блузкой останутся ожоги. Ей не становится теплее, скорее она горит от невидимого огня, которому совсем не нравится тот холод, что пронизывает ее насквозь. Это словно борьба с лихорадкой, когда одновременно холодно и жарко. Такая борьба изматывает куда быстрее.       — Ты... не помогаешь, — сквозь зубы произносит Кейтлин, пытаясь сосредоточиться на чем-то одном. И не может решить, на чем.        — А мне кажется, что помогаю, — усмехается над ее ухом Барри. — Смотри.        Он протягивает одну руку вперед, и Кейтлин, прослеживая за ней, не верит своим глазам. Пруд целиком замерз, а холод, который так и рвался из ее рук, иссяк, снова превратившись в ту едва осязаемую дымку вокруг ее вытянутых напряженных рук.        Кейтлин выдыхает и чувствует, как от пережитого напряжения подкашиваются ноги. Барри подхватывает ее и помогает устоять, но она едва ли это замечает.        — Думаю, на сегодня хватит, — произносит она устало, ощущая себя так, будто она только что пробежала стокилометровый марафон.        Она протягивает руки, и Барри безмолвно надевает на нее браслеты, защелкивающиеся на запястьях с громким звуком, от которого Кейтлин снова чувствует себя в безопасности. Она все еще хочет научиться контролировать этот ледяной вулкан внутри себя, но стоит ей только решить, что она продвинулась вперед, как оказывается, что все усилия тщетны.        — Пойдем домой, — говорит она утомленно. Барри вздыхает, переводя взгляд с нее на застывший в сверкающем льде пруд, но не пытается с ней спорить. И Кейтлин благодарна ему хотя бы за это.       На следующее утро Барри снова приводит ее туда, к этому пруду. В свете яркого летнего солнца — а ведь будто специально солнечный, — застывший в ледяном великолепии пруд выглядит особенно странно. Вокруг него толпятся люди: фанаты утренней пробежки, деловые мужчины и женщины в строгих костюмах, дети и их матери с колясками и большими цветными сумками.        — Зачем мы здесь?        Кейтлин чувствует себя неуютно. Конечно, никто не может знать, что виновница утреннего переполоха именно она, и все-таки... Она будто ждет, что толпа развернется и начнет тыкать в нее пальцами с криками: "Ведьма!" С другой стороны, уж лучше она будет ведьмой, чем Киллер Фрост.        Воспоминания вчерашнего вечера все еще свежи в памяти, и Кейтлин пробирает нервная дрожь. Как же это было приятно... И опасно.        — Сейчас увидишь, — говорит Барри ей и подходит ближе. — Что случилось? — спрашивает он у женщины, стоящей рядом.        — Пруд застыл! — восклицает она, держа на руках маленькую девочку лет пяти.        — Вот чудеса-то, правда? — улыбается Барри, приподнимая брови.        — Совсем как в том мультфильме, помните? — покачала головой женщина, глядя на застывший пруд.        — Как будто это сделала Эльза! — говорит девочка, и Барри смеется.  Кейтлин только хмурится, теребя пальцами белый локон.        Женщина извиняется и отходит с девочкой в сторону, толкая перед собой коляску, а Барри поворачивается к Кейтлин, обнимая ее за плечи.        — Видишь как они радуются? — говорит он, показывая на толпу, которая безостановочно галдит о льде и фотографирует его. — Все это благодаря тебе, Эльза.       — Говоря это, Барри дергает уголками губ, сдерживая усмешку. Уж ему-то точно известно, как Кейтлин не нравится сравнение с этим персонажем мультфильма.       — Если бы они знали, что при этом я чуть не стала безумной психопаткой, которая с радостью бы их всех убила, они бы не так радовались, — бормочет себе под нос Кейтлин, но Барри ее слышит и вздыхает.        — Кейт, — говорит он, глядя на нее. — Твои силы — это дар, который может принести столько же хорошего, сколько и плохого. Все зависит только от того, как ты будешь их использовать. А ты, и в этом я уверен, хороший человек. — В его голосе столько уверенности, что она буквально переливается через край. Зато в Кейтлин уверенности почти нет. И ничего страшного: у Барри хватит ее на них обоих. По крайней мере, Кейтлин на это надеется. — Главное, — продолжает говорить он, проводя пальцами по ее холодной — даже под горячим июльским солнцем — щеке, — чтобы ты сама это поняла. Тогда все будет хорошо.        — Нас ждут в С.Т.А.Р. Лабс, — произносит Кейт вместо ответа.        Барри вздыхает и легко целует ее в лоб, прежде чем пойти обратно к машине.        Перед тем, как сесть внутрь, Кейтлин снова смотрит на радующуюся толпу. Кто-то пробудет лед на твердость, и вот уже несколько человек выбегает на него, поскальзываясь и смеясь. Заледеневший пруд в июле — и правда чудо. Да, это было приятно, да, Киллер Фрост была настолько близка к тому, чтобы прорваться, насколько не была в последние пару месяцев, и все же... Все же Кейтлин хочется верить, что Барри прав. Что все, что она может сделать, зависит только от того, какой выбор она сделает. Что она, несмотря на все, что происходит с ней, хороший человек. Что эта радость, которая светится на лицах людей в парке, может быть постоянной.        Остается только поверить в это самой.