Про рыцаря и дракона

Джош Персон толкнул тяжелую неподатливую дверь. На него разом дохнуло пылью, истлевшими цветочными лепестками и каким-то замогильным холодом. Несмотря на то, что этот день в пригороде Амстердама выдался особенно теплым, здесь за двойными стеклами в уютной лавке старьевщика все было по-прежнему. Должно быть, Брэду понравилась бы Голландия: с ее просторными автобанами, утопающими в зелени защитными панелями по обе стороны дороги и простыми приветливыми людьми. Но у Брэда было иное мнение на этот счет. Когда Джош предложил ему махнуть во время отпуска в Голландию, Брэд только покачал головой: ему не слишком нравилась страна легализованного гомосексуализма и отборной дури. Джош замер. Где-то наверху, над дверью, робко звякнул и сразу же настороженно притих колокольчик. - Проходите, молодой человек, проходите, чем обязан? Хозяин лавки нисколько не изменился с того момента, как Джош Персон видел его в последний раз. Седой, высокий, с окладистой бородой, он был одет в клетчатую рубашку и синие джинсы классического кроя. В прошлый раз, помнится, к Джошу он вышел в костюме-тройке и франтоватых лаковых ботинках с загнутыми вверх носами. Ни дать, ни взять, важный джентльмен. Разве что тросточки не хватало. - Добрый день, господин ван Эклофф, - с почтением произнес Джош. Он испытывал по отношению к этому пожилому человеку непонятное благоговение. Ну а если учесть, как Джош Персон обычно относился к любому встречному-поперечному, это чувство дорогого стоило. - Можно посмотреть ваши книги? – робко спросил Джош. Благоговение всегда сменялось трепетом. Рядом с господином ван Эклоффом он чувствовал себя шкодливым мальчишкой, попавшим в лавку с древностями и испытывающим непреодолимое желание взять с собой старинный кинжал, висящий на стене, и еще вон ту древнюю лампу. - Какого рода книги вас интересуют, молодой человек? Любовные истории, жизнеописания древних, философские трактаты или, быть может, рыцарские романы? – последнее было сказано с легкой иронией, как если бы ван Эклофф знал, за чем пришел к нему Джош. – Вашей девушке должны понравится рыцарские романы, ведь в них так много говорится о любви и доблести... Наверно, следовало сказать прямо: «Я хочу подобрать книгу для своего парня, только он еще не знает, что он мой парень.». Однако, после пафосной тирады ван Эклоффа подобные откровения были как-то неуместны, и потому Джош нерешительно начал: - Я хотел бы выбрать книгу для друга. Он помешан на всяких рыцарских историях… - Для вашего сержанта? Вы, помнится, мне о нем рассказывали в прошлый раз. – то ли старик его с кем-то перепутал, то ли Джош был в тот момент слишком накурен, но он решительно не мог вспомнить ничего подобного. - Для моего бывшего сержанта. – уточнил он. – Мой контракт кончился. - Понимаю, - мягко улыбнулся ван Эклофф. Джош был уверен, что старик правильно истолковал его слова, хоть и не подал вида. Только мягкая улыбка, чуть удивленный излом бровей - ничего лишнего. Джош любил Голландию за это ненавязчивое принятие личной жизни человека как-она-есть. Мгновение спустя, ван Эклофф нахмурился, как если бы пытался что-нибудь вспомнить, и тогда Джош попросил: - Что-нибудь о рыцарях и драконах… - Да-да, есть одна старая легенда, кажется, автор где-то даже пишет, что все случилось в Бретани много лет назад. - Мой друг сейчас в Англии. - Вот видите, мальчик мой, эта легенда будет тем ближе ему… В прежние времена Джош Персон насторожился бы, но тогда он был настолько увлечен таинством поиска книги, что ничто из слов или действий старика не показалось ему подозрительным. Они продвигались вглубь магазина, который оказался гораздо просторнее, чем представлялось Джошу снаружи. Их окружали ряды полок и стеллажей, на которых стояли, висели, лежали книги, подвески, лампы, часы и другие диковинные предметы, которым Джош не знал названия. - Ах вот же она, - удовлетворенно пророкотал ван Эклофф, направляясь к стоящему посреди магазина столу. – Иди сюда, маленькая, зачем же ты прячешься? Он осторожно приподнял узорчатую ткань, под которой обнаружилась большая старинная книга. В первый момент Джош Персон испугался: по его подсчетам книга должна была стоить немало. Он взял ее в руки, рассматривая диковинные узоры на кожаном переплете и массивные металлические пряжки. Родись он, Джош Персон, на десять столетий раньше, и не знал бы, что такие книги существуют, ведь раньше их чтение было уделом знати. - Вряд ли у меня хватит на нее денег, - нерешительно произнес он. - Ах, молодой человек, молодой человек… - ван Эклофф покачал головой. – Книга эта не всякому дается и сама выбирает хозяина, кто я такой, чтобы называть ей цену. И тут Джош Персон, окончательно потеряв голову, заплатил за книгу столько, сколько назвал ван Эклофф, не торгуясь и отдав все имевшиеся у него с собой деньги. К чести старика надо было заметить, что он и в прошлый раз запрашивал за старинную вещицу цену равную сумме находившихся у Джоша в кармане денег. Ни больше, ни меньше. Только вот тогда Джошу хватило ума уйти. Много воды утекло с того времени. По правде сказать, Персон хотел признаться Брэду в своих чувствах по отношению к нему еще давно. Вот только все никак не представлялось удобного случая. Несмотря на все их с Брэдом перепалки и взаимные подначки, когда дело доходило до серьезного разговора, он снова становился тем застенчивым пареньком из Миссури, которым он пришел в морскую пехоту почти шесть лет назад. Для своего тим-лидера он, несомненно, был славным малым, хорошим водителем и радистом. Так, по крайней мере, всегда говорил Брэд. И Джош Персон не был уверен, что хочет оказаться тем самым морпехом, о котором в разведке ходили легенды, навроде: «… нормальный парень был, а потом он подходит к нашему сержанту и говорит: «Я бы хотел вас пригласить на свидание.» А сержант-то мужик лет под сорок. С брюхатой бабой и двумя детьми.» Всю обратную дорогу Джош Персон испытывал острое желание погрузиться в чтение книги прямо в машине. Однако, к вечеру видимость упала, с полей на автобан наползал туман, и, поразмыслив, он решил отказаться от этой самоубийственной затеи. Вернувшись в отель, Джош сбросил кроссовки и завалился с книгой на кровать. Она и вправду оказалась старинной, написанной в Средние Века. Если это и была подделка, то весьма искусная. Первым желанием Джоша было наскоро пролистать книгу, удостоверившись, что история в ней действительно стоит внимания Брэда, но вскоре чтение настолько захватило его, и он перестал обращать внимание на время. Было видно, что человек, написавший эту книгу, хорошо разбирался в том, о чем говорит. В самом начале он приводил краткую классификацию известных в его времена драконов. Он говорил о том, что драконы разнятся в зависимости от той части света, в которой они обитают, и западные драконы всегда представлялись людям злобными змеями с когтистыми лапами и крыльями. Дракон, о котором шла речь в книге, был полукровкой. Отец его происходил из рода ледяных драконов. Никто из живущих не мог разгадать их мыслей или понять их поступков, для них не существовало ни дружбы, ни любви, только их собственные, не понятные другим существам и даже другим драконам цели. Ледяные драконы представлялись автору смертельно опасными и невероятно красивыми существами. Их чешуя была словно сделана изо льда и сияла под солнцем так ярко, что при взгляде на нее человек мог лишиться зрения. В сумерках же она становилась цвета теней на снегу. Глаза ледяных драконов были или зелеными, или льдисто-синими. Их прозрачная кровь, попадая на врагов, начинала жечь их. Он был одинок, этот ледяной дракон, ибо такова была его природа, и потому его сын никогда не знал своего отца. Мать любила говаривать, что между ними однажды случился страстный роман, но потом его позвала дорога, а она не посмела перечить своему мужу. Там было еще много другой мути о ледяных драконах, но эти страницы Персон пролистал. Мать главного героя была полной противоположностью его отцу. Она происходила из рода ртутных драконов, быстрых, непостоянных, порывистых, и сын пошел в нее. Чешуя у него была тускло-серебряного цвета, потому что он недавно вылупился. С возрастом она должна была становиться все ярче и ярче, набирая силу. Ртутная драконица была известной болтушкой, она говорила быстро, и потому ее иногда трудно было понять. По природе своей она была путешественницей и потому частенько рассказывала своему сыну, как провела первую тысячу лет, принимая обличье разных зверей и людей, и даже однажды была всамделишней боевой кобылой у одного храброго рыцаря, который отправился в дальние края, да там и сгинул. К своему сыну драконица испытывала слепую материнскую привязанность, переходившую подчас все границы. Однажды он испугался крысы, и она спалила крысу огнем. Впрочем, огнем это назвать было сложно. Она исторгла из своей пасти луч ярко-желтого цвета, и когда он накрыл крысу, та мгновенно вспыхнула ярким пламенем. И случись ей остаться в живых, сын для нее так бы и остался непоседливым малышом, грезившим о дальних странах и невиданных сокровищах. Жила драконица со своим малышом в далекой-далекой стране в пещере у самой вершины горы, а далеко внизу, в долине, раскинулось королевство с его тучными пастбищами и густыми лесами. У королевства был свой король, у короля были рыцари, а у рыцарей оруженосцы, которым в свое время тоже суждено было стать рыцарями. И был среди оруженосцев один юноша, прекрасный и душой, и телом. И звали его Брэтт из рода Колбертов. На этом месте Персон от неожиданности поперхнулся. Он захлопнул книгу и принялся осматривать ее с разных сторон. Но страницы по-прежнему казались ветхими, а кожа переплета все также скрипела. Потом Персон припомнил, как Брэд Колберт рассказывал ему что-то о происхождении своей фамилии и связанных с ней преданиях и легендах. По правде сказать, тогда Персон пропустил это мимо ушей. Там было что-то про Англию, Ирландию и рыцарей. Кажется, Колберт говорил, что фамилия его переводится «блистательный победитель». А что, подходящая фамилия для рыцаря, хмыкнул Персон и принялся читать дальше. К тому моменту, как юный Колберт дорос до того, чтобы стать рыцарем, старый и мудрый король преставился, оставив по себе неполовозрелую красавицу-дочь, которая лицом пошла в покойную мать и отличалась кротостью и добротой нрава. Дочь звали как-то уж совсем витиевато, но автор упоминал, что на древнем языке ее имя значило «богом данная», каким, правда, богом, было неясно, потому что история относилась ко временам язычества. А поскольку королевна была юна и мало что понимала в государственных делах, король, умирая, назначил регентом своего родного брата, человека с холодным сердцем и темной душой. Когда-то в молодости, участвуя в рыцарском поединке, тот получил удар копьем в горло, копье пробило шлем и вошло в плоть. Брат короля выжил, но с тех пор говорил свистящим шепотом, наводившим ужас на окружающих. На этой фразе Персон с трудом подавил в себе желание немедленно подключиться к интернету и проверить, что означает в переводе имя «Натаниэль». Он даже пролистнул несколько страниц книги, пытаясь найти изображение той самой прекрасной королевны, но на всех картинках на ней был головной убор и потому выяснить, в кого королевна пошла ушами, ему не удалось. Дядя королевны был слаб на передок и испытывал к своей племяннице отнюдь не родственные чувства. В стародавние времена подобное было не редкостью. Королевны и судьба их междуножия зависели от воли отца, брата, дяди, и лишь немногие из них вершили свою судьбу самостоятельно. Но всего этого юный Брэтт из рода Колбертов еще не знал. Мать его умерла родами, а отец, честью и правдой служивший старому королю, погиб в схватке с неведомым злом где-то на восточных рубежах, когда Брэтт едва доставал до верхнего обода колеса телеги. Старый король, как мог, заботился о мальчике и, когда тот подрос, определил его в оруженосцы к старому обрюзгшему рыцарю Гилберту, первому по части выпивки и плотских утех. Но даже это вынужденное соседство с трусливым склочным стариком не отбило у юного Брэтта способности мечтать: он буквально грезил дальними странами и блистательными победами; в его мечтах ему рукоплескали прекрасные дамы, а он гордо нес по улицам города голову убитого дракона. И, несмотря на то, что Брэтт из рода Колбертов не имел пока прекрасной дамы, а на скорую руку пригнанные доспехи натирали ему плечи, он срывающимся от волнения голосом произносил слова древней клятвы рыцарей-защитников королевства и даже ни разу не сбился. В его мечтах на месте прекрасной дамы, бросающей к его ногам тонкий вышитый платок, неизменно представлялась молодая королевна. Он дрочил на ее светлый образ по три раза на дню, не считая «мокрых снов» ночью. Хотя в книге об этом постыдном пристрастии юного Брэтта из рода Колбертов не было сказано ни слова, Джош знал, как это бывает у чересчур скромных юношей. Впрочем, по его здравому разумению, это не мешало Брэтту шляться по бабам и задирать подол хорошеньким крестьянкам из ближайших деревень, а его ублюдки наверняка уже перестали сосать мамкину сиську. И вот, получив своего собственного коня, меч и доспехи, юный Брэтт отправился на поиски дракона, ибо не было выше доблести для рыцаря-защитника королевства, чем принести к ногам прекрасной дамы зубы или когти чудовища. Брэтту выпал жребий отправиться на север к Скалистым горам. Леса сменялись полями, солнечные дни дождливыми неделями. Рыцарь проезжал бесчисленные деревни, города и подворья, имен которых не смог бы запомнить при всем желании. К концу второго месяца впереди показались Скалистые горы. И конь, который теперь плелся понурым шагом, и сам рыцарь были порядком измотаны. К тому времени, как Брэтт достиг подножья Скалистых гор, зарядил мелкий противный дождь, в который заботливый хозяин собаку из дома не выгонит. Брэтт поднимался все выше, туда, где на каменистых склонах ночевали свинцовые дождевые облака. Там, у самой вершины, в пещере жил дракон. Последний раз его видели две недели назад, когда он украл корову с пастбища прямо у подножья Скалистых гор. Узкая тропа закончилась альпийским лугом и глубоким озером. Дальше ехать верхом было нельзя: тропа исчезала, переходя в наклонный каменистый подъем, а дальше, на самом верху, виднелся темный провал пещеры, в которой, как уверяли местные жители, в последний раз было замечено чудовище. Рыцарь спешился, стреножил коня и пустил того пастись. На горы быстро наползали сумерки и продолжать подъем в темноте было неразумно, как, впрочем, и разжигать костер в опасной близости от логова дракона. Рыцарь сидел, привалившись к большому камню. Несмотря на то, что он с головой завернулся в теплый шерстяной плащ, холод пробирал его до костей. В легендах, которые ему рассказывала кормилица в детстве, об этом ничего не говорилось. Джошу Персону почему-то ясно виделся этот юноша, почти еще мальчик, с посиневшими от холода губами, упрямо сжимающий в руках меч и настороженно прислушивающийся к каждому шороху. На рассвете Брэтт начал свой подъем. Он сбросил доспехи и шлем, оставшись в рубахе и кожаных штанах, закинул за плечи щит и меч и полез вверх по горе. Пальцы предательски дрожали, а сапоги то и дело соскальзывали, однако, к полудню Брэтту из рода Колбертов удалось достичь пещеры. Некоторое время он лежал, распластавшись на небольшом каменистом плато у входа, и глотал капли дождя, которые падали ему на пересохшие губы, потом решительно поднялся и, взяв руки меч и запалив приготовленный факел, вступил под каменный свод. Внутри оказалось еще холоднее, чем снаружи, и к тому моменту, как Брэтт достиг огромной залы где-то в центре горы, он почти не чувствовал пальцев. В пещере воняло мертвечиной. Посреди залы возвышалась огромная гора костей, а за ней, чуть слева, распростерся на камнях большой дракон. Брэтт невольно пригнулся, ожидая нападения. Шло время, но дракон никак не реагировал ни на свет факела, ни на присутствие человека. И только подойдя ближе, Брэтт из рода Колбертов понял, что опоздал. Дракон был мертв. Его глаза, темные и остекленевшие, смотрели на рыцаря в упор. Его шея была рассечена вдоль. Однако, все когти и зубы дракона находились на месте. Кто бы ни нанес смертельный удар, он пришел в пещеру не за славой. К горлу подступила тошнота, и Брэтт закусил рукав рубахи, стараясь подавить рвотный позыв. Наконец, собравшись с силами, он отрубил две фаланги с темными когтями и, сложив их в заплечный мешок, принялся выламывать зубы. Тогда-то ему впервые и послышался этот странный звук. Он больше напоминал поскуливание брошенного на под дождем кутенка или плач младенца, чем грозный рык, и потому сперва Брэтт не обратил на него никакого внимания. Он споро разделался с зубами и, было, решил уходить, как звук повторился еще раз. Обогнув мертвого дракона справа, Брэтт осторожно посветил факелом в темный угол в дальнем конце залы. Каково же было его удивление, когда он обнаружил там детеныша дракона. Его чешуя тускло поблескивала в неясном свете факела. Детеныш был маленький по меркам дракона, не больше крупной собаки, и, судя по всему, недавно вылупился из яйца. Поняв, что враг его обнаружил, детеныш издал душераздирающий писк и бросился на рыцаря, но по пути запутался в лапах, упал и жалобно заскулил. Ага, мрачно подумал Джош, и у рыцарей были те же проблемы. Заходишь в дом, вся семья мертва, а по мамке ребенок ползает. И стоишь ты, весь такой рыцарь-освободитель, с ребенком на руках, и в душе не ебешь, что теперь делать. А он, паршивец этакий, боится тебя до чертиков и все укусить норовит. Брэтт поступил с детенышем так, как поступил бы любой морпех с ребенком, обнаруженным в доме, полном трупов: завернул в плащ и забрал с собой. Когда первый испуг прошел и малыш перестал вырываться, Брэтт с грехом пополам сумел спуститься с ним вниз, туда, где пасся его конь. Понятное дело, тот новой обузе не обрадовался. Детеныш оказался голодным, и, несмотря на то, что никогда прежде не ел вяленого мяса и хлеба, за обе щеки умял остававшиеся у рыцаря запасы. Так у Брэтта из рода Колбертов появился собственный ручной дракон. Рыцарь назвал его Рэем, потому что тот был похож на луч света, и вскоре дракон начал откликаться на это прозвище. В своем королевстве Брэтт стал настоящей легендой: всего шестнадцать весен минуло ему, когда он вернулся в замок с когтями и зубами дракона. Сама королевна подарила ему свой узорный платок. Впрочем, О найденном детеныше он благоразумно никому не рассказывал. Шло время, и дракон рос. Однажды, когда рыцарь по привычке вернулся в свои покои поздно вечером и столкнув дракона с постели, завалился на нее как был, не раздеваясь, он вдруг услышал голос. - А не мог бы ты вести себя потише, я, между прочим, здесь сплю. С Брэтта из рода Колбертов разом слетел весь хмель. Он начал испуганно озираться по сторонам, даже под кровать заглянул в поисках источника голоса, но все тщетно. В покоях находился только он. - Ты что же… и разговаривать умеешь? – наконец, спросил Брэтт. - Недавно научился. – серебристая змея проворно скользнула на кровать и улеглась у его ног, свернувшись в клубок. – Я хотел удивить тебя, Брэтт из рода Колбертов. – Голос у дракона оказался приятным. Время от времени он начинал смешно пришептывать, но это все от того, что драконы редко разговаривают с людьми. – Я хотел поблагодарить тебя. Мою мать убили крестьяне. Если бы не ты, я бы погиб… Я был слишком мал, чтобы позаботиться о себе. Прошел еще год, и дракон стал слишком большим для того, чтобы держать его в покоях. Тогда Брэтт нашел пещеру в скале возле озера неподалеку от замка. Поговаривали, что в ней водятся злые духи и потому люди остерегались заглядывать внутрь. Рыцарь навещал дракона каждый день. Он приносил ему сладости, а когда на землю опускалась ночь, они плавали в глубоких водах озера или сидели на берегу, глядя на то, как небо медленно пересекает лунный ковчег. Дракон был любопытен, он то и дело задавал Брэтту вопросы о людях, животных, обо всем, что их окружало, и довольно жмурился, когда ему удавалось застать рыцаря врасплох. Джош пролистнул еще несколько страниц с описанием идеальных дружеских отношений, как вдруг его внимание привлекло нечто необычное. - Я влюблен, - сказал однажды рыцарь, рассеянно гладя дракона по серебристой чешуе. Тот разве что лапами не сучил, ни дать ни взять собака. - Что значит «влюблен»? – дракон настороженно приподнял голову. – Ты заболел? - Нет, - улыбнулся рыцарь. – Это когда хочешь видеть кого-то постоянно. Хочешь делиться с этим кем-то своими чувствами и переживаниями. Хочешь сделать этого кого-то самым счастливым существом на свете. - Значит, я влюблен в тебя, - сделал вывод дракон. - Ну что ты, Рэй, - Брэтт откинулся на спину. – «Влюблен» - это совсем по-другому. Ты станешь совсем взрослым и встретишь самку дракона, и вот тогда ты поймешь, как это – быть влюбленным. - Особей моего вида почти не осталось, - флегматично заметил Рэй. – А в какую самку ты влюбился? - У людей это называется «девушка», - машинально поправил его Брэтт. - У этой девушки есть имя? – дракон перекатился на бок, с интересом разглядывая лицо рыцаря. Таким он его еще не видел. От Брэтта как-будто исходил мягкий свет. - Я влюбился в нашу Королевну, - тихо произнес рыцарь. Рэй ничего не ответил. Внутри него что-то ныло и дергалось, но он не знал слов, чтобы рассказать рыцарю о том, что он чувствует. - Но ты же все время проводишь со мной, ты говоришь со мной и… заботишься обо мне. В чем разница? - Ах, милый мой Рэй, - со смехом отвечал ему рыцарь. – Ничто не разрушит уз дружбы между нами. Но на деле вышло по-другому. Брэтт все реже навещал дракона. Ему не было дела до того, что дракон каждую ночь выползал из пещеры на берег озера и ждал его. Однажды, дракон поднялся в воздух и полетел в сторону замка. Там, на балконе, стоял его светлый рыцарь, а рядом с ним стояла Королевна. Дракон мягко опустился на крышу и склонил голову набок, прислушиваясь. - Завтра ночью, - говорил Брэтт из рода Колбертов прекрасной Королевне, - оденься и жди меня у дверей своей спальни. Я покажу тебе своего ручного дракона. Но на следующую ночь, когда они пришли на берег озера, пещера была пуста. Дракон бесследно исчез, как будто никогда не существовал. Шло время, и дядя Королевны узнал, кто оставляет цветы у порога ее спальни и по кому тоскует его племянница, сидя за пяльцами. И замыслил он недоброе. В те годы на востоке королевства объявился могущественный старый колдун, что посвятил свою жизнь изучению древней магии и который обратил ее во зло живущим, насылая мор и распри на окрестные земли. И велел тогда регент позвать к нему Брэтта из рода Колбертов. - Светлый рыцарь, вот уже который год вы защищаете от зла наше королевство. Пришло время послужить делу правды еще раз. А на троне замерла мраморным изваянием Королевна, ее руки были сжаты, да так что костяшки пальцев побелели. - Я вернусь с победой, - склонив голову перед троном, ответствовал Брэтт из рода Колбертов. Но зло коварно и принимает подчас обличье добра. Случилось так, что рыцаря предал нанятый ими проводник. И когда отряд подошел к замку, его уже ждали вредоносные защитные чары. На мосту уже не осталось живых. Отряд отступил. Лежа на камнях, Брэтт чувствовал, как его окутывает серая мутная мгла. Она лишала способности ясно мыслить. Брэтт чувствовал, что силы покидают его с каждой минутой. Сознание меркло. И потому, когда с неба вдруг метнулась вниз ослепительно яркая молния, он подумал, что ему померещилось или это прекрасная дева-воительница сошла за ним с неба, чтобы вознести в облачный чертог, где он будет пировать среди таких же рыцарей, как он. Но это была не дева-воительница. Спустя мгновение, Брэтт понял, что он находится в когтях у дракона, несущего его на север. Дракон поднимался все выше и выше, и вскоре рыцарь потерял из виду землю. Очнувшись, он не сразу понял, где находится. Рыцарь лежал на постели под теплой медвежьей шкурой. Шкура была грубой выделки, и от нее несло зверем. Его торс и рука были забинтованы, а на ссадины и ушибы нанесена какая-то вонючая темная смесь. Приподняв голову, Брэтт принялся озираться. В этой комнате он был не один. Около некоего подобия очага склонилась щуплая темноволосая фигура. В глазах все расплывалось, и потому Брэтт никак не мог понять: мужчина это или женщина. Потом человек обернулся и подошел ближе, и Брэтт понял: перед ним стоит угловатый темноволосый юноша. - Проснулся? – юноша положил руки на плечи Брэтта, вынуждая его откинуться на подушки. – Есть хочешь? - Где я? – рыцарь снова принялся озираться по сторонам. - В моей пещере. Я принес тебя сюда. Джош Персон попытался представить, что бы чувствовал он, если бы, придя в себя после ранения, оказался бы не в госпитале, не в плену и не на том свете, а в незнакомой пещере наедине с привлекательным юношей. По всему выходило, что Брэтт из рода Колбертов будет порядочным ослом, если не воспользуется ситуацией. Видя, что рыцарь все еще колеблется, юноша присел на край ложа и положил руку ему на плечо. - Я Рэй… Твой дракон. Вот так просто. «Твой дракон». Надо было и Персону подойти к Колберту, когда тот лежал под хамви и серьезно так произнести: «Я Джош. Твой…» Собственно, твой что? Радист? Водитель? Брэд Колберт знал это и так. «Я Джош, и мне не терпится тебе отсосать. Или вот, я кривозубый ублюдок из Миссури, и мне не терпится подставить тебе задницу.» Это в романах рыцарь после этого падал на одно колено и начинал целовать руку спасителя или, что бывало чаще, спасительницы и сочетался с ними законным или незаконным браком. В жизни все было по-другому. Скажи Джош такое, и Брэд бы просто съездил ему по морде. А потом вышвырнул бы как шкодливого щенка коленом под зад из отделения к чертям собачьим. Еще пару страниц после этого «голубки» миловались, и дракон даже умудрился поцеловать рыцаря в губы, отчего тот не только не стал брезгливо вытирать их, как сделал бы это реальный Колберт, а разрешил Рэю лечь рядом и даже обнял его здоровой рукой. А потом дракон понял, что рыцарь угасает. Серая мгла, коснувшаяся его, медленно истончала нить его жизни. Дракон умел врачевать раны тела, но он не знал снадобья против злых чар. - Холодно, - произнес Брэтт. Рэй обеспокоенно потрогал лоб рыцаря. После прохлады пещеры лоб показался ему раскаленным. - Тебе надо поспать, закрой глаза. – Рэй положил пальцы на веки Брэтта и слегка надавил, заставляя того опустить их. – Спи, мой светлый рыцарь, а я приведу к тебе лекаря. Брэтт обнял его, прижимая к себе, и затих. Рэй лежал в его объятиях и думал о том, как сейчас встанет, примет свой истинный облик и будет медленно спускаться в долину. Там он найдет лучшего лекаря в королевстве, и тот исцелит рыцаря от прикосновения древнего зла. Он лежал, прислушиваясь с хриплому прерывистому дыханию Брэтта, и сам не заметил, как уснул. Проснувшись, он ясно почувствовал, что что-то не так. Тепло и надежное сплетение рук вокруг его тела исчезли. - Господин мой рыцарь, - позвал Рэй. Но его рыцарь лежал теперь неподвижно, раскинув руки по сторонам – Брэтт, - Рэй погладил рыцаря по щеке. – Пожалуйста, поговори со мной. – Но рыцарь не отвечал и больше не обнимал его своими сильными руками. Прижавшись к груди Брэтта, в которой раньше билось сердце, под мерный стук которого Рэй так любил засыпать, он не услышал ничего. Он снова положил голову рыцарю на грудь и замер. Огонь в очаге давно погас, и пещера постепенно стала покрываться инеем. В легендах говорится о том, что драконы не умеют любить. Они предпочитают одиночество и спокойное созерцание мирским страстям и опрометчивым поступкам. И потому некоторые исследователи пишут, что у драконов нет сердца. Рэй не знал о том, каким ему положено было быть. Ему казалось, что его сердце стало похожим на огромную залу с ледяными колоннами. Он бродил вокруг них, но одни колонны сменялись другими, и из этого лабиринта не было выхода. Дракону было холодно, он не чувствовал лап. Он знал: нужно лететь, бежать, идти, ползти, преодолевая мучительную боль в крыльях. Главное – не стоять на месте. Стоило ему остановиться, и пространство между колоннами начинало зарастать тонкими паутинками льда, постепенно образуя огромное прозрачное зеркало. Дракон подходил ближе, недоверчиво постукивая коготком по гладкой ледяной поверхности, и видел в отражении своего рыцаря. Рыцарь стоял по ту сторону стекла абсолютно неподвижно, только по лицу катились слезинки. Они срывались с щек и падали вниз, тут же обращаясь в лед. Раз за разом дракон бросался на зеркало, пытаясь разбить его лапами, но оно прорастало ядовитыми шипами. Шипы впивались в кожу, раня лапы, крылья, тело, и дракон обессиленно повисал на них. Яд проникал в него, и дракон снова проваливался в беспамятство, полное горьких воспоминаний. К тому времени, как он приходил в себя, исчезало и зеркало, и его светлый рыцарь. Все, что ему оставалось, - колонны и бесконечный путь. Дракон точно не знал, сколько прошло времени с тех пор, как погрузился в ледяной сон над телом рыцаря, но однажды, открыв глаза, он обнаружил рядом с ложем старого злого колдуна. В детских сказках чары, наложенные древним злом, обычно имеют одну важную оговорку: ни одно из заклятий не может длиться вечно. Не потому что добро сильнее зла. Просто злу быстро приедается однообразие. Добро всегда стоит на своем, тогда как зло меняет правила игры в зависимости от настроения. Вот и старый колдун, явившись к дракону, предложил тому сделку. С его слов выходило: сделка была выгодной для обеих сторон. Старый колдун и так получил чистую душу доблестного рыцаря и был готов помочь безутешному дракону. Душа Брэтта из рода Колбертов была колдуну по большому счету не нужна, за пару веков у него таких душ накопилось с полсотни – и все по разным пробиркам и колбам. На опыты хватило бы и половины, и что делать с остальными, колдун не знал. К тому же, черный кот, живший у колдуна последние пять лет, повадился сбрасывать колбы с полок, и души потом приходилось ловить по всему замку. Но древнее зло на то и древнее зло, чтобы ставить условия. И потому колдун предложил дракону сделку. Рэй был полукровкой, и потому его душа наполовину состояла из пламени, а наполовину изо льда. Колдун предложил разделить ее пополам и половину отдать светлому рыцарю. - Половинки души будут неразрывно связаны между собой. Вы рука об руку пройдете множество перерождений, и в каждом из них ты будешь чувствовать боль от того, что твой светлый рыцарь не узнает тебя. Ты будешь плакать, и твои ледяные слезы будут падать в чашу у изголовья вашего с ним ложа. И когда чаша наполнится, он снова обретет свою чистую душу. Когда Джош увидел на картинке размеры чаши, ему ощутимо поплохело. Но дракон почему-то согласился. Он в последний раз бросил взгляд на чашу, поставленную старым колдуном у изголовья их с Брэттом ледяного ложа, расправил крылья, накрывая тело рыцаря своим, и его душа отлетела. Шли годы. Рождались и умирали королевства, росли и рушились горы, реки меняли русло и светила бесконечное число раз сменяли друг друга на небе. Много раз рождались на этой земле рыцарь и дракон, много раз они встречались и шли вперед рука об руку. И так же холоден и величествен был рыцарь, и так же горяч и порывист дракон. И сердце дракона разрывалось на части, потому что его светлому рыцарю не было до него дела. И падали в чашу ледяные слезы дракона, и переполнилась чаша… На этом история обрывалась. Одной страницы не хватало. Джошу следовало проверить ее еще тогда, в лавке. Старик обманул его, подсунув книгу, из которой незнамо как исчезла последняя страница. И получи Брэд подарок в таком виде, он был бы разочарован. В таком виде отправлять книгу было нельзя. Внезапно в голову Джошу пришла блестящая идея. Он взял бумагу и ручку и написал короткую записку: «Привет, Брэд. Если ты читаешь эту записку, значит, ты прочитал эту книгу до самого конца. Здесь была еще одна страница, но она выпала, а я побоялся приклеить ее на место. Книга ведь старая. Позвони мне, и я прочитаю ее тебе вслух, а потом, когда ты вернешься в Кэмп Пендлтон, я заеду и отдам ее тебе.» Он решительно захлопнул книгу и застегнул пряжки. За окном стремительно светало. Джош отложил книгу в сторону и набрал номер телефона экспресс-почты. - Я хотел бы вызвать курьера. *** Прошло несколько месяцев, и Джош и думать позабыл про рыцаря и дракона. Легенда осталась где-то в прошлом, в маленькой комнате отеля. Вернувшись в Штаты, он, было думал, что Колберт позвонит ему, когда получит книгу. Но прошла неделя, потом другая с момента того, как служба DHL прислала ему уведомление о доставке, а от Брэда все не было вестей. Потом у Джоша кончились деньги, и ему пришлось озаботиться поиском работы. И вот теперь он прожигал свою жизнь, сидя на ресепшене маленького фитнес-клуба. На нем была форменная одежда, и он, по его собственному же меткому выражению, «продавал лицо», разводя дряблых дамочек средних лет на годовые абонементы. - Персон, выйди на улицу. Там тебя какой-то военный спрашивает. Джош поднял голову. Около стеклянных дверей маячила знакомая долговязая фигура. Джош облизнул губы и пригладил отросшие волосы вмиг похолодевшими ладонями. Колберт терпеливо ждал, пока Персон отлепит свою ленивую задницу от стула и выйдет на улицу. Потом ждать надоело, и Брэд вошел в помещение. Персона он застал за стойкой на ресепшене. Тот выглядел растерянным. - Ты живешь в чертовой глуши, Рэй-Рэй… Я всю задницу отсидел в рейсовом автобусе, пока добрался сюда. Брэд был раздосадован. А его бывший радист почему-то ни слова не говорил, только хлопал большими карими глазами. - Ты приехал, потому что прочитал книгу? Вот так ни «здрасьте», ни «как дела», сразу про книгу. Брэд улыбнулся. Он, конечно, мог бы сказать, что Джош Персон перепутал Британию и Бретань, которые находились по разные стороны Ла-Манша. Он мог бы осадить Рэй-Рэя, сказав, что ни черта не смыслит во французском, а книга была написана именно на этом языке. Но почему-то не сделал этого. Брэд честно пролистал книгу, рассматривая картинки и затейливые узоры. Его немало удивило то, что Рэй-Рэй писал ему о какой-то отсутствующей странице, потому что страницы в книге были все, и на самой последней витыми буквами под непонятным узором было написано слово «Fin». - Нет. У меня на базе было немного времени для чтения. Почитаешь мне вслух?