Ангел с тёмными крыльями

Я видел Существо. Оно сидело и держало в руке сердце. И ело его. Я спросил его: «Каково оно на вкус?» И оно ответило: «Горькое. Оно горькое. Но мне нравится его горечь. Ведь это моё сердце». © Джимми Куэрво. «Ворон: Жестокое причастие»

Куэрво. Ку-эр-во. Кро-кро-кро… даже в самом звучании этой фамилии слышится проклятое карканье. И угораздило же меня именно её выбрать на этот раз… судьбы, может, и нет, но явно есть какая-то насмешливая леди, которая играет случайностями и любуется результатом их совпадения. С тех пор, как мою мать, Сару Коннор, убил Т-1000, жизнь знатно меня потрепала. Первым ударом, конечно, была смерть дяди Боба. Ну, как… конец существования, разрушение. Он всё же механизм, чёрт побери… нет. Вру. Снова вру. Для меня он был и останется человеком. Пусть и из металла внутри. И потерять его было так же тяжело, как и мать. Я остался один в свои десять лет. Стоял над чёртовым котлом с горячим металлом, держа в руках мамин дробовик. И лишь услышав чьи-то посторонние голоса, понял, что должен бежать. Как можно дальше от «цивилизованного мира», если не хочу снова оказаться в паршивом детдоме. Джанелл и Тодд были психами, нормальная семья никогда меня не усыновила бы. Так что ничего хорошего мне там не светило. И я бежал. Прятался среди бродяжек и в индейских поселениях, вспоминая давние уроки. Не всегда мне удавалось жить по законам, это точно. Никогда не был пай-мальчиком. Но и от тюрьмы мне зачастую удавалось сбежать. Или откупиться. К шикарной жизни я не стремился, но, если требовалось, деньги у меня заводились довольно быстро. Но то, что я сделал на той вонючей свадьбе, деньгами не окупить. Конечно, можно сказать, что я поступил опрометчиво, полюбив девушку. И это будет правдой, кто спорит. Но, увы, не всегда удаётся в любви следовать голосу разума. Даже если из-за этого чувства в итоге надеваешь оранжевую робу. Помню, Люк посмеивался надо мной, мол, очаровала тебя шаманка индейская, а ты и повёлся. Я только отмахивался и продолжал встречаться с Лилли Утренней Зарёй, опрометчиво не замечая тоски и глухой злобы в глазах того, кого считал другом. Когда я увидел вместо Лилли в магазине эту шкуру Лолу, я должен был что-то сделать. Хотя бы попытаться. Их же было всего четверо, не считая неё, а драться меня учили лучшие из лучших! Наверно, слишком быстро всё произошло. Опомнился я толком уже с петлёй на шее. Для Лилли уже всё было кончено. Я глухо, давясь, зарычал, пытаясь ослабить петлю. И плевать, что эти ублюдки ржали надо мной как кони. — Ты и понятия не имеешь… какую ошибку совершил, — прохрипел я, обняв Люка за шею. Последней моей мыслью перед тем, как нож вошёл в мою грудь, был вопрос: имел ли я в виду убийство девушки или мою собственную смерть? И вновь я слышал это проклятое карканье…. Лэйк Равосу окружают горы, темнеет там рано. Едва ли много времени прошло с момента моей смерти. Но когда я выбрался из того холодильника, плававшего в луже ядовитых отходов, вокруг было уже черным-черно. Только редкие сполохи пламени освещали огромную свалку. Интересно, не приди суеверному Голоду мысль спрятать моё тело в железный ящик, смог бы Ворон вернуть меня к жизни? Было бы там, что возвращать, или мой прах уже истлел бы и растворился в токсичной жиже? Вряд ли мне кто-то даст ответ. Больно ли возвращаться к жизни? Да. Тело болит неимоверно. Растворённая кожа пузырится, нарастая обратно на мясо, мясо извивается, вновь оплетая кости. Эта боль могла бы убить, не будь она следствием исцеления. Что касается души… мне сложно судить об этом. Есть ли вообще душа у того, кто вернулся с того света? Её ли возвращает Ворон или лишь горящий пламенем мести разум? И на этот вопрос ответа мне не найти. Странно чувствовать, что сердце твоё не бьётся. Что грудная клетка пуста, а тело словно слеплено из подтаявшего снега. Необычнее всего то, что лёгкие при этом работают исправно. Я нервно поёрзал, сидя на крыше старого ржавого автобуса. Ворон сидел рядом, долбил крепким клювом какого-то жука. Я мрачно на него посмотрел. — Зачем ты сделал это со мной? Я не шаман, не воин. И убийцей стал лишь раз по воле случая, — при последних словах я сплюнул вниз. Слюна была, но голода не было. Неправильно всё. Перед глазами вновь всплыло искажённое мукой лицо Чумы. По крайней мере, он был под кайфом. Наверно, даже не понял, что умирает. «Убийца или нет — не имеет значения. Всё это осталось в прошлой жизни, Джон Коннор. А насчёт шамана ты ошибаешься. Лилли разве не говорила, что у тебя тоже есть дар? Сейчас он стал только сильнее». Я передёрнул плечами, услышав своё настоящее имя. Когда-нибудь, пережив свой конец, люди поднимут его на свои знамёна. И никому и в голову не придёт спросить, что за мразью был их Лидер в прошлом. Кривая улыбка тронула мои измазанные чёрным углём губы. — Значит, и насчёт предназначения моего ты всё знаешь? Поэтому вернул? «Ты знаешь причину. Предназначение есть, да… но ты сам сделаешь выбор. Тебе лишь кажется, что отказаться будет невозможно и всё уже решено. Сейчас же тебе придётся пройти до конца, — Ворон подпрыгнул, захлопал крыльями и уселся мне на плечо. — Или ты не любил её так сильно, как говорил?» Я фыркнул и потянулся, легко поднимаясь на ноги. Летать я теперь тоже могу. Не слишком далеко, но всё же… — А эти бредни насчёт Люцифера? «Забудь. Дьяволу нет дела до помешанных». Не то, чтобы я на самом деле верил в Падшего Ангела, но эти слова мне определённо принесли облегчение. Реакция Голода меня не особо удивила. Любой бы испугался на его месте. Возможно, заглянув мне в глаза, он увидел в них Ад, как пишется во многих книжках. Понятия не имею. Да уже и не спросишь, а сам я Преисподней не помню, хотя, несомненно, там побывал. И, похоже, уже туда не вернусь. Реакция Люка почти поразила. Для того, кто собрался в самое ближайшее время отдать своё тело Сатане, он вёл себя чересчур суетливо и неуверенно, увидев меня. Демоны и человеческие жертвы, значит, нас не пугают, а живых мертвецов боимся? — Я научил тебя драться. Научил выживать в этом мире! Да, будем справедливы: кое-чему этот подонок действительно меня научил. Паре мелких, не самых сложных приёмов, помогающих экономить силы во время драки. В целом же его техника против роботов абсолютно не годилась. Машину не поймать на такие уловки. — А потом ты вырезал мне сердце, — улыбнулся я, демонстрируя слегка заострившиеся клыки. Смешно. Жажды крови или желания попробовать человеческое мясо я в тот момент не ощущал, как и обычного голода. И если бы я действительно стал похож на тотемное животное, у меня скорее должен был отрасти клюв. Эта мысль едва не заставила меня расхохотаться. А зубы, видимо, больше для устрашения. А в следующий миг я увидел у белобрысой шлюхи Лолы глаза Лилли и словно с цепи сорвался. Во время драки Ворон пострадал, и в какой-то момент я даже думал, что всё-таки не так уж и бессмертен. Закутанная в окровавленную тряпку птица посмотрела на меня с насмешкой: «Тебя само Время хранит от смерти. И сразиться ты должен не с ними. А значит, и умрёшь не от их рук». — А как же ты? «Я лишь проводник. Утратив это тело, я обрету другое, чтобы вести через Реку Забвения другие заблудшие души. Но к тебе я вернусь по первому зову. Твоя война важнее любой самой священной мести в этом мире». — А что насчёт людей, которые умрут вместо меня? — спросил я, обведя взглядом полный тел зал. На это Ворон опять же не дал мне ответа. Где-то в углу плакал маленький мальчик, которого я успел закрыть своим телом от пуль. В ту чёртову ночь я отнял ещё две жизни. Я кружил вокруг Войны и Смерти словно тень, я атаковал их со всей яростью, на какую был способен. Они хладнокровно убили нас с Лилли, так почему я должен быть милосерден?! Конечно, с Люком было справиться нелегко. Может, про Люцифера и бредни, но силён он стал и впрямь дьявольски. Накачался, тварь, чужими жизнями. Пожалуй, если бы не обряд ацтеков, исцеливший Ворона, я бы с ним не сладил. — Что теперь? — спросил я Ворона, сидя под тотемным столбом и глядя на встающее солнце. — Моя девушка спасена? «Да. Ты вернул ей глаза, и теперь она отправится в Рай как мученица. Но тебя ей дождаться не суждено, Джон Коннор. Отпусти её, как отпустил терминатора и свою мать». — Что насчёт меня? Ворон повёл крыльями, словно бы плечами пожал. «Живи. И помни, ради чего ты живёшь». Прошли годы, показавшиеся мне вечностью. Судный День свершился, и я возглавил борьбу людей против Скайнета. Но человеком я не был. И порой, в безлунные ночи, когда даже разведчики не решались далеко отходить от безопасного бункера, я уходил на охоту. — Почему ты всё ещё жив?! — взвизгнул один из оставшихся в живых Серых. Отступая от меня, он споткнулся о тело своего товарища и теперь смотрел на меня снизу вверх побелевшими от ужаса глазами. Я ухмыльнулся, показывая клыки: — Я бы не назвал себя… живым. Он крикнул лишь один раз перед тем, как сердце перестало биться в его груди. Я вздохнул, глядя на ещё дрожащее в конвульсиях тело, и поднёс тёплый, пульсирующий окровавленный комок плоти ко рту. Ангелам с тёмными крыльями иногда всё же нужно питаться.