О людях и не-людях

I Ты часто встречаешь на улице живых мертвецов? Если да, то с большой долей вероятности ты в Бостоне. Это обычный американский город, в котором на заре двадцать первого века людей научились делать бессмертными. Ну а если ты сейчас идешь по улице Бикон по направлению к Джой-стрит, то с еще большей долей вероятности ты – Брэд Колберт. У тебя две руки, две ноги и одна стриженая бошка, на ногах у тебя армейские ботинки, за спиной - автомат, а в руках - пожарный топорик. Ну а если ты Брэд Колберт, то умеешь к тому же с ним управляться. Справа от тебя раскинулся старинный городской парк Бостон Коммон, в котором можно наловить лебедей. Понятное дело, лебеди не индейка и не курица, но если ты уже месяц в Бостоне, сгодятся и они. То, чем ты сейчас занимаешься, по-научному называется рекогносцировка местности, но на деле - не более, чем мародерство. Твои люди блюют от концентратов, ну а ты по счастливому стечению обстоятельств еще не успел забыть, как во время каникул тайком от родителей кидался в лебедей камнями в этом самом парке. Тайное скоро стало явным, и последовавшие за этим десять казней египетских заставили тебя на некоторое время угомониться… Если бы Брэд Колберт решил стать писателем, то с большой долей вероятности его первый роман начинался бы именно так. Он пополнил бы ряды бездарных писак и скончался бы от рака печени, не понятый никем. К счастью, у Колберта хватило ума остановиться на первой фразе. Ведь он намерен прожить еще лет тридцать, а писаки долго не живут. Последний из тех, кого знал Брэд, скончался на прошлой неделе. Колберт проломил ему голову топором прежде, чем тот набросился на него. Даже патроны не стал тратить. Патроны нынче на вес золота. По крайней мере, пока они не найдут магазин с оружием. Брэду случалось убивать людей и до Бостона. Черта с два к этому можно привыкнуть, но притерпеться – вполне. Только вот к тому, что Брэд увидел в Бостоне, его группу не готовили. Им всем: Рэю, Гарзе, Уолту – всем, кроме Тромбли, случалось убивать людей, но люди после этого лежали тихо и молчали, а не поднимались на ноги и не пытались разорвать убийц на части. Все происходящее казалось ему фарсом, как если бы они вдруг оказались на съемочной площадке, а их автоматы были заряжены холостыми. Только черта с два о них снимут фильм. К тому моменту, как они выберутся отсюда, снимать фильмы будет некому. В первый день излишняя самоуверенность стоила жизни двоим из них. И тогда Брэд перестал думать головой. Он начал доверять инстинктам. Укус - это всегда заражение. Нельзя ни в ком быть уверенным на сто процентов: женщины, дети, старики - все они представляют собой опасность, если на них есть укусы. Из правила нет исключения: или ты размозжишь зараженному голову, или вскоре станешь одним из них. Поэтому-то Брэд не раздумывает ни минуты. Если рефлексировать, ни черта у тебя не выйдет. Так и будешь стоять с топором в руке, пока женщина, тыкавшая тебе в лицо следами укуса, не вцепится в тебя острыми зубами. Давай, действуй. Поставь женщину на колени, лицом к стене, примерься и бей. Так раскалывают деревянные чурбаки. Но тебе ведь невдомек, как это – рубить дрова. Ты ведь из Сан-Диего. Твой отец – архитектор. Думаю, он гордится тем, как ты раскалываешь людям черепа в этом богом проклятом городе. Добро пожаловать в Бостон, Брэд Колберт. II Не случись эпидемии, ты бы сейчас трясся в старом хамви по пустынным дорогам Ирака. Это ты знаешь точно. Случись эпидемия только в Бостоне, на город бросили бы силы Национальной Гвардии. Только Гвардия не справилась. При организации эвакуации был допущен ряд грубых нарушений, и теперь, похоже, вся страна испуганно озирается по сторонам: не видно ли поблизости мертвых ребят с налитиыми кровью глазами. Поэтому твою группу и забросили сюда: разведать обстановку там, где все началось. В городе творится нечто невообразимое. Мужчины, женщины, старики, дети – все медленно сходят с ума. Матери набрасываются на детей, мужья на жен – и вся эта кроваво-красная фантасмагория гонится за твоей группой. Поневоле есть, от чего спятить. Иногда тебе кажется, что ты уже сошел с ума, но рядом с тобой твои люди. Ты знаешь: ты нужен им – и потому ты не имеешь права на слабость. А еще… ты пока не разучился смеяться, потому что рядом с тобой Джош Персон, у которого, похоже, редкий талант попадать в разные переделки. Вот, скажем, давеча, Рэй-Рэй гуся поймал. В ту ночь выпадала его очередь дежурить, и он честно сидел около заблокированных дверей, вслушиваясь в ночные шорохи и размеренное сопение и храп команды, время от времени включая прибор ночного видения и напряженно вглядываясь в царящую за стеклом темноту. Раз в час он обходил все закрытые двери, проверяя целостность замков. Это было необходимой предосторожностью, но лучше уж она, чем толпа жаждущих крови мертвецов внутри периметра вместо завтрака. Членов команды он отличал теперь по дыханию, сопению, храпу - даже эти казалось бы обыденные вещи имели строго индивидуальные оттенки, или же это в отсутствии возможности рассмотреть происходящее у него обострился слух. В одном, Рэй был уверен, с ребятами все будет в порядке, пока он сидит около дверей. За стеклами дверей стремительно светало, а это значило одно: через час его сменят, и тогда можно будет отоспаться. Глаза отчаянно слипались. Рэй потер закрытые веки грязными пальцами, поднялся на ноги и прошелся взад-вперед, чтобы отогнать сон. Внезапно ему почудилось какое-то движение на дороге, ведущей к магазину. Он потряс головой и приник к стеклу. Объект был белым или серым, по крайней мере, так ему казалось в предрассветных сумерках, и передвигался медленно, переваливаясь с ноги на ногу. Вероятно, это было случайно уцелевшее мелкое животное. По мере приближения грязновато-белого пятна оно принимало очертания птицы. "Да это ж гусь, белый гусь!" наконец, решил Рэй. Это значило: по дороге к магазину шел большой кусок мяса, невесть каким образом уцелевший в этом чертовом городе. Гусь был достаточно большим, чтобы разделить его на четверых, а перед вылазкой, запланированной Колбертом, им необходимо было хорошенько поесть, и Рэй решил оставить свой пост наблюдателя. Быстро миновав торговый зал и прихватив с собой пачку кукурузы для попкорна, покоившуюся на одной из полок (по правде сказать, попкорн им до смерти надоел), он снял блокировку на боковой двери и, распахнув ее, наскоро осмотрел боковую улочку. Мертвяков видно не было. Рэй вскрыл пакет и, перехватив нож поудобнее, начал продвижение к центральному входу. По дороге он придумал удовлетворившее его объяснение: в Бостоне, несомненно, были рестораны, где на заднем дворе держали живую дичь для того, чтобы клиенты могли выбрать сами приглянувшуюся им птицу. Вероятно, гусь сбежал из одного из таких ресторанов, долгое время слонялся по городу и теперь добрался до супермаркета, в котором держала оборону группа Колберта. Рэй осторожно выглянул из-за угла. Гусь стоял аккурат перед центральным входам и тыкался клювом в стекло. Рэй принялся подходить к нему, шаг за шагом, очень осторожно, стараясь не напугать птицу. Гусь повернулся к нему, склонил набок голову и напряженно замер, наблюдая. "Гуси-гуси-гуси", позвал Рэй, высыпав на землю часть содержимого пакета. Гусь не двинулся с места. Персон начал медленно отступать назад, Гусь еще больше изогнул шею и, неестественно дернув крыльями, двинулся вперед. Рэй видел в своей жизни довольно много гусей, и в его представлении эти птицы отличались миролюбивым покладистым характером, по крайней мере, в мультипликационных фильмах они выступали положительными персонажами. Но этот гусь, по всей видимости, многое пережил, и теперь его поведение в полной мере иллюстрировало последствия посстравматических переживаний домашней птицы. Он распахнул крылья, зашипел и бросился к Рэю. Тот на мгновение остолбенел, забыв, что сжимает в руках нож, потом развернулся и сделал попытку убежать. Гусь оказался проворнее, он в два счета догнал Рэя и налетел на него сверху, а поскольку Персон в тот момент разворачивался, то внезапно обнаружил себя сбитым с ног. Хорошо хоть сгруппироваться успел. Нож отлетел в сторону. Гусь взгромоздился сверху, раздосадованно шипя и нервно хлопая крыльями. И вот тут-то, при ближайшем рассмотрении, Рэй увидел налитые кровью глаза и зияющую рану на шее, нанесенную чьими-то острыми зубами. Рэй-Рэй многое повидал за последний месяц: людей-зомби, собак-зомби, ворон-зомби, но гусь у него был первый, поэтому он на мгновение растерялся, а потом почему-то принялся толкать гуся в грудь, пытаясь скинуть его с себя. Выходило плохо: то ли гусь был жирным, то ли Персон порядком ослаб за последний месяц. И вот тут-то прозвучавший выстрел нарушил трогательный акт единения человека и не-мертвой птицы. Гусь разинул клюв и харкнул смесью крови и слюны прямо Рэю на майку, а потом как-то внезапно обмяк, рухнув на него всем весом. Крылья дернулись в последний раз. - Достал он тебя? – спросил Брэд Колберт. Если достал, значит, все, пиши пропало, путь в один конец, полчаса агонии – и ты по ту сторону баррикады. Рэй помотал головой из стороны в сторону и улыбнулся. «Что за дерьмо, эти зомби. Такого гуся испортили. Ни себе, ни людям.» III Везению рано или поздно свойственно заканчиваться. Солдатам это известно, как никому другому. Везение заканчивается, когда ты перестаешь контролировать ситуацию и начинаешь ошибаться. Ошибаются все: и новички, и профессионалы. В Бостоне ошибка одного могла стоить жизни. Не только ему, но и его товарищам. Их группу учили: бояться не стоит только мертвецов. В Бостоне все было по-другому: бояться нужно было даже тех, кто уже умер. Пожалуй, их надо было бояться в первую очередь. В тот день ничто не предвещало беды, это было обычное хмурое утро. Хотя нет, было в этом утре нечто такое, что отличало его от других. Ночью умер Уолт. Его ранили во время налета на продуктовый склад, ведь продукты были нужны не только группе Колберта. Эта была не первая и не последняя смерть, вот только теперь их осталось только двое. Брэд с Рэем наскоро обмотали тело пищевой пленкой, этого добра в магазине было навалом и понесли к выходу во внутренний двор. Мертвецкую, за неимением иного, лучшего помещения, они оборудовали в соседнем здании, ранее бывшим складом полуфабрикатов и замороженных продуктов. Вместе с отключением холодильных установок испортилось и все, что находилось внутри, поэтому мертвецам там было самое место. Двор был небольшой, десять метров в ширину и около двадцати в длину, но когда ты тащишь что-то в руках, то и эти двадцать метров покажутся тебе длиннее, чем они есть на самом деле. Перед тем как выйти, Брэд глянул в застекленную часть двери. Не то, чтобы он ожидал увидеть там зомби, но в Бостоне лучше было проверить дважды, прежде чем покидать периметр. Двор был чист. - Давай я возьму его под мышки, - предложил он Рэю. - А ты за ноги. Несли головой вперед, потому что первому было тяжелее, чем второму. К тому же, тот, кто выходил первым, рисковал больше. - Брось монетку, Айсмэн. Аверс - ты, реверс - я. Монетка легла обратной стороной вверх, и Рэй, довольно ухмыльнувшись, мол, с кем споришь, подхватил мертвеца под мышки. Брэд только плечами пожал: хочешь рвать жилы – твое право. Они беспрепятственно добрались до середины двора, когда сверху, с крыши склада, метнулась вниз быстрая поджарая тень. "За спиной", махнул рукой Брэд, отпустив ноги мертвеца, и выхватил пистолет. Рэй среагировал чуть медленнее. Он выронил тело и начал разворачиваться, когда зомби сбил его с ног и навалился сверху. От удара головой о бетонные плиты двора в глазах у Рэя потемнело, в ушах стучал бешено стучал пульс. Одно он помнил точно: он крепко сжал руку на шее зомби, пытаясь отстраниться. Из разинутой пасти несло гнилью, а на лицо и шею капала слюна. Потом голова зомби мотнулась куда-то в бок, и Рэй услышал несколько выстрелов. Они показались ему далекими, как будто уши заложило ватой, но зомби обмяк. Он очнулся от хлесткого удара по щеке. Брэд ударил его еще раз, потом приподнял за плечи, заставляя сесть. Рэй с трудом сконцентрировал взгляд на Колберте. Тот не успокаивался. Постепенно до Рэя дошло: Брэд просит сказать, сколько пальцев он видит. "Два", раздраженно пробубнил он. Брэд поводил пальцами вправо-влево, проверяя, нет ли сотрясения мозга. "Был бы мозг, было бы сотрясение..." - У тебя майка порвана, и лицо в крови. - Он меня мотал, как собака - говяжью рульку. - Если в рану попадет слюна... - Знаю, - коротко отрезал Рэй, поднимаясь на ноги. - Я промою рану, как только закончим. Или ты хочешь тащить его в одиночку? На этот раз никто им больше не мешал. Они беспрепятственно добрались до двери, втолкнули неподъемный сверток на верхний стеллаж и вернулись в главное здание. - Надо промыть ссадины, - напомнил Брэд. Рэй кивнул. - Я постою тут, у двери. Принесешь воду? Воды после налета на продуктовый склад у них вдоволь. Особенно если делить на двоих. Третьему вода уже без надобности. Брэд стоял, молча наблюдая за тем, как Рэй стягивает с себя окровавленную, прилипающую к телу майку. Сантиметр за сантиметром. Он стоял и молча смотрел на Рэя, отказываясь верить собственным глазам. У самого основания шеи на грязной, испачканной кровью коже, были отчетливо видны следы зубов. Кровь, выступившая из ранок, запеклась и потемнела. Никаких сомнений: это был укус. - На что ты там пялишься? - пробурчал Рэй, в животе противно похолодело. - Наклонись, я смою кровь. Руки предательски дрожали, и струя воды ходила из стороны в сторону. Наконец, Рэю надоело, что Брэд больше льет ему на спину и в штаны, чем смывает кровь, и, отняв бутылку, он принялся лить воду на себя, ожесточенно стирая запекшуюся кровь. Его пальцы прошлись по месту укуса, глаза чуть расширились, а дыхание на секунду замерло. Замер и Брэд, вглядываясь в лицо - Похоже, я поранился сильнее, чем думал. - Рэй сунул в руки Брэду пустую бутылку и улыбнулся. – Теперь уже можно пива, или у нас по-прежнему сухой закон? IV Странные существа эти люди. Сами не знают, чего хотят. Вот ты говорил: у каждого человека должна быть мечта. То, что он делает только для себя. Всю жизнь ты мечтал о том, чтобы побыть наедине с самим собой. Чтобы это «что-то» принадлежало только тебе. И вот твое желание исполнилось. Ты сидишь на берегу моря, у тебя крутой мотоцикл и лучшая доска для серфинга на всем восточном побережье. И что, Брэд Колберт? Ты внезапно понимаешь, что все отдал бы сейчас, только бы не быть одному. Пусть бы этот кривозубый придурок сидел рядом и горланил дурацкие песни про ковбоев. Или плевал на колесо твоего мотоцикла и отпускал свои извечные шуточки по поводу твоей каменной морды. И тебе хочется выть. Потому что его больше нет. А ты один. Навсегда.