У каждого свой якорь

Сердце побивает уже все рекорды скорости, и в ушах неприятно тукает, заглушая окружающие звуки. Так должно быть у обычных людей, но не в этом случае. Несмотря на учащенный пульс, слух настолько обострен, что почти слышно, как по виску стоящего напротив парня с пистолетом течет крупная капля. И страх. В этой комнате нет тех, кто не боялся бы – причины у каждого разные, но эмоция одна. Скотт боится за свою маму – оно и понятно; Хейл – боится чего-то непонятного, не разобрать в этой мешанине; Джексон боится остаться один – о да, прекрасно чувствуется даже сквозь толстую чешуйчатую шкуру, что расползается вместо обычной кожи; Мэтт боится всего вообще – идиотской ситуации из второсортного ужастика, ответственности, своего живого «орудия мести», стоящих напротив одноклассников и самого себя. А Стайлз… Боится не только за папу. Есть еще один скелет в шкафу, нет, даже целое скелетище, здоровенное такое, готовое вот-вот вывалиться на обозрение всем. В ушах неприятно тукает. -…. А во что превращаешься ты? – чокнутому фотографу вполне подходит роль маньяка, но на долю секунды крутая, кровожадная маска срывается, демонстрируя краснеющие глаза и «петуха» в интонациях. Теперь понятно, что конец довольно близок. Потому что, когда появляется страх, весь план, каким бы гениальным он ни был, летит к чертям. - В большого снежного человека! Но это, скорее, сезонное… - Дэлер делает всего один едва уловимый кивок, и заднюю сторону шеи обжигает свежей царапиной. Яд немедленно расползается внутри, и то, как он смешивается с кровью – почти ощутимо. Надо повалиться на пол безвольным мешком, даже несмотря на то, что прямо под ногами уже «отдыхает» Дерек. Изобразить, что, в очередной раз, слаб и не можешь ничего противопоставить… Но любая роль надоедает. Для премьеры нужен пафосный ход, поэтому губы трогает легкая улыбка. Пауза слишком затягивается, и Стилински невинно пожимает плечами, неожиданно становясь из напугано-озабоченного расслабленно-веселым, как в обычные школьные будни. - Но на самом деле все обстоит немножко не так, - одно лишь легкое усилие, и зрачок расширяется, расплескивает мрак по всей поверхности глаза, заполняет его бездонной чернотой. Слишком быстро происходит столько всего одновременно – МакКол растерянно таращит глаза, Мэтт недоуменно выгибает брови, Дерек напрягается, а полуобратившаяся канима злобно шипит. - В этой комнате только ты один плохо притворяешься человеком, - улыбка становится шире, когда пистолет вылетает из рук, а сам горе-мститель кричит, прижимая к себе неестественно вывернутую, изувеченную руку. Не нужно даже оборачиваться, чтобы понять – Скотт пятится прочь, не сводя со спины друга испуганного взгляда. Мгновения тянутся, будто слишком долго залежавшиеся ириски, давая возможность среагировать на шипение сбоку. Когти полу-ящера проскальзывают по воздуху, слишком близко от шеи, но все же не задевая кожи, и впервые на пустом лице Уиттмора проявляется хоть какая-то эмоция. Удивление. Последнее перед тем, как его самого, со всеми оборотническими примочками, так же, как и оружие чуть ранее, откидывает в сторону невидимая сила, впечатывая в стену. - Какого черта?... – Дэлер пятится, пока не упирается спиной в стену; у него трясутся колени, и в голове почти пусто. Чувства послушно усиливаются, позволяя отмечать даже то, что и у ликанов-то не получалось. Сейчас Стилински совсем не похож на себя прежнего, его это тяготит, но выбора нет. Он и так уже подставил друзей и отца. Опять. Больше так нельзя. Парнишка неловко улыбается, разводя руки в стороны в немом жесте «Что поделать», понимая, что сейчас является самым сильным существом в комнате. Не человеком, а именно существом. "Стайлзи наконец-то спалился", - мерзко напевает внутренний голос, и хочется прокрутить время назад, чтобы все пошло совершенно по-другому, чтобы не произошло всех тех смертей, травм и неприятностей…. Меж расслабленных поначалу пальцев будто проскальзывает электрический разряд, и совершенно неожиданно с пола раздается громкое, предупреждающее рычание. Дерек, судя по выражению лица, наверняка убьет его потом. Но только потом. А пока что – он ведь может на самом деле помочь. Итак… Неудавшийся убийца хрипит и округляет глаза, когда его неожиданно поднимает в воздух так, что подошвы кед висят сантиметрах в двадцати над полом; лицо краснеет от приливающей крови, да и сам парень похож скорее на лягушку, что раскладывает перед собой любопытный лаборант, потому что руки-ноги дергаются, да толком пошевелиться-то и не могут. Бойся сильнее, гад. Медленно, очень медленно, специально давая время еще и осознать происходящее, все его тело начинает скручивать в спираль. Сначала Мэтт непонимающе вращает глазами, но, когда слышится первый скрип костей, вскрикивает. Чистейший ужас, который потоком хлещет куда-то в бездонную дыру под сердцем Стайлза. Он мог бы убить мгновенно, но тогда все прошло бы слишком легко… - Стайлз! – удивительная, холодная ненависть и желание мучительно убить исчезают, а вместе с ними пропадает и та сила, что держит одноклассника в воздухе, так что тот падает на пол безвольным кульком, - Какого хрена ты творишь?! Что вообще происходит?!... - Только успокойся, друг! Дыши глубже, не забывай про нервные клетки, которых и так уже загублено во всей этой эпопее немало, - Стилински успокаивающе поднимает руки, оборачиваясь к паникующему другу. Все же стоило подыграть и опять изобразить кулек, чем демонстрировать свои способности. - МакКол, блядь, помоги подняться! – рычит с пола Мистер-самый-крутой-альфа-в-округе, сверкая алым взглядом, и друг теряется, не зная, как поступить, но в итоге помогает альфе принять вертикальное положение. Оба вервольфа не спускают со Стайлза глаз, и, когда тот пытается помочь и поддержать тушу мужчины, пятятся, оскаливая зубы. Блядь в квадрате, нет, в кубе. В углу комнаты раздается шорох, и они слишком поздно вспоминают о Джексоне - в окне только мелькает длинный хвост. К черту его. - Послушайте, нам надо еще родителей освободить! – парень кусает губы, и по бледной коже расползается румянец, - Я мог бы пока взять ключи, и… - Я сам, - почти не дрожащим голосом отзывается Скотт и делает неуверенный шаг вперед, - Лучше помоги увести отсюда Дерека. Картина напоминает второсортный не только ужастик, но и экшн: на фоне разрухи слабо барахтается на полу и стонет Мэтт, у двери злобно блестят глазами ликаны, а посередине - растерянный, одинокий подросток, переминающийся с ноги на ногу и выглядящий таким потерянным. Совсем обычный. Вот только даже самый брутальный волчий самец в округе напрягается, когда оказывается подпертый уже его острым плечом. Скотти исчезает где-то в коридорах участка, а Стилински, проклиная привычно сквозь зубы всю мохнатую братию, с трудом волочет Хейла к выходу. Тот молчит, лишь порыкивая иногда от чересчур неуклюжих «встреч» с углами, но терпит. И, когда оказывается на свежем воздухе, молчит как партизан, глядя в одну ему известную точку. - Может, хватит уже? – Стайлз не выдерживает первым, когда погрузка брюнета в старенький джип закончена. В ответ на него смотрят настороженно-холодные глаза. Молчание – знак согласия? Как бы не так. - Хватит уже считать меня неведомым уебищем! Что такого, я не понимаю? – он не может даже сидеть спокойно, ерзает, трет щеки, кусает губы; совершает все те же привычные жесты, что и обычно, в минуты сильного волнения, - Почему, стоило Скотту оказаться оборотнем, надо было относиться к этому спокойно, а как я всего лишь немного помог - так вы сразу изобразили пародию на Статую Свободы?!... - Что ты такое? – голос альфы устанавливает в салоне звонкую, оглушающую тишину. Парнишка пару мгновений удивленно хлопает глазами, прежде чем со всех человеческих сил от несправедливости врезать по рулю. Машина отзывается жалобным скрипом где-то в металлической утробе и заводится не с первого раза. Очень хочется завопить, треснуть по наглой морде, принять убойную дозу таблеток или пойти и добить придурка Дэлера – хоть что-то, лишь бы не было такой резкой смены отношения, так неожиданно выросшей между ним и оборотнями пропасти; но вместо этого приходится молчать. Асфальт шуршит под колесами, и воздух внутри авто все больше пропитывается напряжением. Еще чуть-чуть, и случится миниатюрная гроза, - отстраненно думает Стайлз, сворачивая с шоссе на проселок. Хейл не спрашивает пути – он и сам видит, что едут они к семейному особняку. - Ты когда-нибудь молчал меньше часа? – сварливо интересуется подросток, заглушая мотор. Еще и вытаскивать эту тушу наружу. Хорошо хоть яд медленно рассасывается, и альфа может ноги едва-едва переставлять… Способом «по-черепашьи», они добираются до наиболее подходящей горизонтальной поверхности, и старый, пыльный диван проседает под опустившимся на него весом. Парнишка остается стоять, теребя рукава рубашки и скользя взглядом по не самой дружелюбной обстановке, поэтому чуть вздрагивает, когда Дерек снова подает голос. - Еще раз, для особо одаренных – что ты такое? – он смотрит слишком пристально, а в глубине зрачка уже цветут алые точки злости. Невезуха. Пора уже когда-нибудь привыкнуть, что жизнь вообще обожает поворачиваться в нужный момент задницей к ищущим удачи. Стилински тяжело вздыхает, взвешивая на языке всего одно слово. - Демон, - видимо, ответ ничего не проясняет ликану, потому что выражение лица тот не меняет, будто подначивая продолжить, - Хватит так таращиться!! Я демон, бездушная ты жопа, демон, понимаешь?! Такая хрень, которая как бы должна тусоваться в аду и помешивать котлы с грешниками!!!... Стайлза накрывает. Он никогда каменным спокойствием не отличался, а уж теперь и подавно, нервы срываются, так что голос постепенно переходит на крик, а кулаки сжимаются слишком сильно, до хруста, до боли в сломанных суставах. Слишком давно не употребляя силу, забываешь, как именно ее контролировать. Он всего лишь обычный мальчишка, который хочет быть не хуже друзей. Обычный. Мальчишка… Истерику прерывает тяжелая ладонь, отталкивающая к стене и зажимающая горло. Значит, притворяемся парализованными до нужного момента. Умный ход. Крики прекращаются, но, стоит усилиться хватке на шее, как паренек закатывается смехом. Вот только ничего веселого в нем нет. Только обреченность и… Усталость. Альфа скалит клыки, он находится на грани трансформации, потому что не понимает, что именно происходит, какого черта самый шумный и неуклюжий подросток в округе оказывается странной хренью – но представление в стиле «Я-грозный-волк» прерывается, стоит поверхности глаз вновь превратиться в черное зеркало. Чернота – это страшнее алого, потому что означает ноль цвета. Ничто. Где-то под сердцем неприятно тянет от подобных мыслей. - Но вот только я все тот же Стайлз… - из-за цепкой пятерни, не дающей толком дышать, голос выходит тихим и хриплым, - Ты можешь обтирать мной углы, или даже побить, как старый Арджент… Вам же это не впервой. Команда крутых парней в мохнатых трико… Ликан отстраняется, отходит обратно к дивану, и теперь становится заметно, что ноги его держат не совсем еще хорошо. Все же яд канимы – удивительная хреновина. - Убирайся, - Дерек отворачивается и ковыляет куда-то вверх по лестнице, видимо, в более сохранившиеся комнаты, но вот парень-то не согласен с таким завершением разговора. - Послушай, я правда не думал, что… - Я сказал. Убирайся. И близко не подходи к моему дому, - тон Хейла вымораживает воздух в помещении. Идиотский день, идиотский вечер. Остается только хлопнуть дверью, может, чересчур громко, и выполнить приказ Большого Страшного Волка. ** Он так и не выходит из дома все те дни, что продолжается противостояние вервольфов и сумасшедшего охотника. Отмазка глупая, слишком слабая, не стоящая, в общем-то, и выеденного яйца – мол, пофиг. Они отвернулись от меня, так и я отвернусь от них; взаимный игнор и отдых друг от друга. Отец вполне удовлетворяется объяснением, что Стайлз заболел, хорошо хоть, увеличить температуру градусника может любой, знающий нужное, школьник, а, благодаря кое-чьей слишком сильной хватке, горло так и хрипит иногда. Можно побыть в тоскливом одиночестве, порубиться в какую-нибудь свежескачанную игру или просто полазить в гугле. Говорить самому с собой, как в лихорадке, напевать под нос любимые мотивы и медленно, но верно, сходить с ума. Может, это просто игра такая, кто не выдержит первым? Как в молчанку или гляделки… Иногда по ночам он слышит далекий вой и укрывается одеялом по уши. ** Первым не выдерживает, удивительно, его бывший лучший друг. Вообще, Стилински спустился ко входной двери забрать посылку – прибыла та штука, которую он заказал со скуки и одиночества, но мимо уже получившего подпись почтальона в дверь протиснулся Скотт, хмурый и взъерошенный. Мальчишки молча уставились друг на друга посреди прихожей, будто видя впервые. Может МакКол просто домом ошибся? С него станется. Сын шерифа кашлянул, перехватывая внушительную коробку поудобнее, и направился наверх, в свою комнату. - Дверь хоть за собой закрой, Бэтмен клыкастый, - самое удивительное, что друг-то слушается, прежде чем подняться следом. Выглядит он несколько растерянно, но оно и понятно. Хотя может это у оборотней просто соображалка работает чуть медленнее, надо будет уточнить… Оберточная бумага наполняет комнату шуршанием, пока посылка тщательно распаковывается с помощью канцелярского ножа. Стайлз специально старается сдержаться и не начать разговор первым, ему интересно, что же такого выдающегося случилось, что любители повыть на луну наконец снизошли до него. - А мы разрешили вопрос с Джерардом… - начинает неуверенно Скотт, кашлянув. От него так и разит растерянностью. Хочется попросту его обнять, и пусть катится все произошедшее лесом. Заебало. - И как, теперь вам надо ждать новой напасти? – Стилински фыркает, откладывая нож в сторону, и углубляется во внутренности картонного куба, - И не смотри на меня так! Неужели нельзя было заметить, что стоит решить одну проблему вселенского масштаба – появляется другая, еще хреновей? Сам вспомни! Обращение тебя, потом чокнутый Питер, потом канима, потом старый параноик… Значит, ждите новой беды. - У меня к тебе только два вопроса… - совсем уже прибалдело начал Скотти, - Во-первых, почему ты говоришь «вам» и «ждите»?... - Может потому, что я в этом больше не участвую? – паренек хмыкнул, наконец извлекая из посылки саму присланную вещь - очки какого-то футуристического дизайна с проводами, - Мне Дерек очень хорошо дал понять, чтобы я больше в ваши приключения не лез. Поэтому буду и дальше вести скучную жизнь обычного человека и играть с помощью этого в Ассасин Крид… Да, это три-дэ шлем Сони Эйч-Эм-… О боги, кому я это рассказываю!.. И да, я на них копил. Чувак, если бы ты в свое время меньше болтал и думал об Элисон, то наверняка бы это услышал. МакКол смущается, сопит, как будто его отчитывают опять в кабинете директора, но стоически терпит нотацию. Он ведь действительно сожалеет, - тревожно пиликает голосок в подсознании, и Стайлз умолкает. Иллюзия обычных будней рвется, трещит по швам, рассыпается пылью. - Ну, а вообще, зачем ты пришел? Альфа прислал проверить, не ем ли я тут втихаря младенцев? Друг шумно вздыхает и отрицательно мотает головой. Шлем-обновка довольно небрежно летит на кровать, а следом присаживается и сам мальчишка, опуская голову. Молодой оборотень снова вздыхает и неуверенно чешет затылок. - Я… Просто хотел узнать, в чем дело. Что это было. - А Хейл тебе не объяснил, что ли? - Не делай такое лицо. Он сказал обходить тебя стороной, потому что ты… Ну… Эм… - Кто? – Стилински поднимает взгляд и грустно улыбается. Вот опять. Усталость и одиночество. То, чего он очень опасается, потому что признаваться себе в новом страхе как-то не хочется. - Демон, - с трудом выдавливает из себя неравномерно краснеющий Скотт и срывается, резко повышая голос, - Как вообще, блядь, такое возможно? Почему ты ничего не рассказывал? Когда это случилось?! Ведь ты же… Ты пахнешь как обычный человек! А вытворял в участке такое… Тираду прерывает только медленно всплывающая над столом тетрадь, и парень давится словами, широко распахивая глаза. Кажется, это экономика. Страницы шуршат, переворачиваясь сами, а дурацкая, виноватая теперь улыбка никак не сойдет с лица, пока пальцы чуть подрагивают, регулируя силу. - Ты вообще ничего не читаешь, Скотти? И даже фильмы, сериалы всякие не смотришь?... Так я и думал, - тетрадь шлепается мимо стола, на пол, да там и остается, - Согласно вроде бы христианским верованиям, демоны – это существа, которые когда-то были людьми. Понимаешь? Я не какая-то там грёбаная чупакабра, я - это я, мы знаем друг друга с детства… - То есть ты всегда был?... – он даже не дает объяснить нормально, перескакивает сразу на основное, нервничает и кусает губы. - Ну не всегда. Я просто хотел… Ты же не знаешь, каково это, когда заболевает так сильно мама. МакКол притихает, потому что друг редко говорит о том моменте из прошлого, предпочитает избегать, а тут впервые открывается. Сил стоять солдатиком уже нет, и мальчишка все же устраивается напротив, верхом на стуле. Судя по выражению лица друга, выговориться просто необходимо. Чувства улавливают что-то на грани возможного, посторонний объект, или запах, но сейчас не до этого. - Ради любимого человека ведь можно пойти на что угодно, да? Так и я был готов отдать что угодно, даже душу… ** Нынешним утром прошел сильный дождь, и в воздухе до сих пор пахнет влагой. Туфли уже намокли от росы, и стоять неудобно, но Дерек все еще изображает статую самому себе. Ноздри чуть шевелятся, собирая все окружающие запахи, и слух напрягается максимально – он стоит далековато от дома этой занозы в заднице, чтобы можно было услышать разговор. Все предельно просто. Было понятно с первых секунд, что Скотт пойдет сюда разбираться с проблемой лично. Кто же знал, что дело обернется чистосердечным признанием? Тут разит отчаянием на десятки метров, даже удивительно, как до сих пор оно не замечалось. Было привычным и объяснимым – так как что еще может чувствовать попавший в историю с оборотнями подросток? В памяти тут же вновь появились странные глаза, два пятна мрака на бледном лице, и корчащийся в воздухе Мэтт. Слишком большая сила. Но Стайлз пахнет как человек, ест-спит как человек, получает травмы и переживает как человек. Почему он скрывался?... Голос парнишки сбивается, он глотает слова и целые предложения, но правда постепенно вырисовывается, и сбивчивый стук сердца подтверждает сказанное. Если, конечно, он не умеет контролировать эмоции. А он не умеет, и примеров тому - хуева туча. Альфа сжимает кулаки и заставляет себя вслушиваться. Незнакомый мужчина, деловое предложение, подкрепленное парой-тройкой чудес, провал договора и «кро-о-о-охотная капля времени, проведенная в аду». Что было там, за гранью, он не объясняет, только сердце на секунду замирает и ускоряется до предела. Голос Стилински почти обиженный, врезающийся в барабанные перепонки. Каково это, когда у тебя отняли большую часть души и дали кучу примочек, которые не во что использовать? Пусть он и изображал всегда возмущение второстепенной ролью, но играл ее осознанно. Потому что иначе все пошло бы по-другому. Иначе не было бы друзей, скорей всего, приключений и хоть какой-то спокойной жизни в перерывах между спасением мохнатых задниц. Дерек делает крохотный шаг назад, когда понимает, что паренек еще и плачет. Творится что-то невообразимое, вот-вот небеса рухнут на землю или начнут играть ангельские трубы, но Стайлз – все тот же Стайлз, и ему совершенно не идет быть кем-то другим. Существом. Демоном… Ликан мотает головой, как растерянная, недоумевающая собака, и решает ретироваться. Он не понимает. Искренне не понимает происходящего. ** Скотту не легче – он видит боль друга как на ладони, пытается как-то определиться, выявить неправильности по-ликански, всеми чувствами, но не может. Потому что парень перед ним просто сидит, ссутулившись, спрятав лицо в ладони, и старается не всхлипывать. - … Я ведь слышу это в своей голове. Постоянно… Стараюсь говорить больше, чтобы заглушить гадкий голосок внутри, лезу к людям, а мне ставят диагноз и заставляют пить таблетки! Хотя… Они все же помогают. Так что убивать пока никого не хочется особо… - он поднимает голову и, несмотря на покрасневшие глаза, улыбается, пытается хорохориться, - Я пойму, если ты перестанешь со мной общаться. Это же куда серьезнее, чем твои ежемесячные проблемные дни. Шутка выходит корявой, да так и повисает в воздухе. Оба мальчишки растерянно, осторожно присматриваются друг к другу. На работающем ноуте пищит сигнал-оповещение о новом сообщении в сети. Они поднимаются почти синхронно… МакКол делает шаг вперед и неуклюже, смущаясь, по-медвежьи обнимает. Своего друга. Единственного. Самого лучшего, который всегда был рядом, всегда был готов поддержать. - Твою мать, ты чего делаешь? – Стайлз ворочается в объятиях и испуганно прислушивается. - Лучше я буду считать тебя Джин Грей из «Людей Икс», - отстранившийся Скотт неуверенно улыбается, но тут же ойкает от прилетевшего ему по тыкве подзатыльника. - Я не такой рыжий, как Лидия! И меньше, чем на Магнето, не согласен! Они смеются. Может быть, такой возраст, а может и целый образ жизни – когда принять неестественную, странную правду так легко, отложить ее подальше в уголок сознания и, по возможности, не трогать. Новый три-дэ шлем будет опробован на полную. ** - Пусти меня, пусти-и-и кому говорю, дышать нечем!... - вырваться из цепких когтистых лап не так просто, но попытку же засчитают, разве нет? Глаза альфы ярко сверкают алым, намекая, что лучше не перечить и особо не выпендриваться, поэтому подросток послушно затихает, все еще держась за накрепко сжавшие ткань худи пальцы. Дерек молча сверлит взглядом, будто решил проделать дырку во лбу, насквозь, но не рычит и прочих атрибутов крутого волка не демонстрирует. - Ты пытаешься меня загипнотизировать? Или все же решил научиться убивать взглядом? Ай, я читал, такое правда бывает, только в спецслужбах, там прям по-настоящему учат бесконтактному бою, и люди потом умеют… - Какой у тебя предел сил? – на лице Хейла не шевелится ни один мускул, а вот физиономия Стайлза вытягивается. - Чего? - Ты же можешь при желании убить человека? – терпеливо поясняет ликан, чувствуя, как от собеседника начинает разить разочарованием и усталостью. - Я могу и тебя убить, мистер Клык. Ты решил увидеть наглядно? – пальцы сжимаются крепче, и вылазящие когти рвут тонкую ткань, словно стараясь добраться до кожи. - Ты мог сразу избавиться от канимы. От Джерарда. От Питера, - Дерек не спрашивает, он перечисляет возможные факты, а глаза мальчишки напротив удивленно распахнуты. Совершенно не вяжется с образом всемогущей твари. Так неуютно чувствовать себя слабее… Мысли уходят слишком далеко, поэтому предательский пинок в голень все же попадает в цель. Но результата не имеет. - Не хочу я ни от кого избавляться! Отвали от меня!! Дайте мне жить нормально, пожалуйста, я же не лезу к твоей стае… - Что ты видел там? – Стилински недоуменно смаргивает и выгибает брови, не понимая, о чем речь, но альфа молчит, продолжая игру в гляделки, пока до парня не доходит. Сопротивление тут же прекращается, он сильнее бледнеет и отворачивается в сторону. - Не твое дело, - цедит сквозь зубы, но тут же охает от легкой встряски и зажмуривается, отрицательно мотает головой. Силой тут ничего не взять, и приходится разжать руку. Тощее тело сползает на землю, а оборотень идет обратно к машине. Пока не замирает, слыша позади себя тихий голос. - А ты как думаешь, почему я боюсь даже вида крови?... Ты не знаешь, что мне пришлось пережить. Шестилетний ребенок… Да я должен был стать неуравновешенным психом… Но у меня был один якорь. Как у вас в полнолуние, - Стайлз поднимает черный взгляд на вернувшегося и нависнувшего сверху альфу, - Я твердил себе, что потом обязательно появится тот, кто сможет защитить меня. Что я смогу защитить других. От себя, в том числе. Что я не буду слабаком… Только теперь заметно, как трясутся пальцы, старающиеся открыть упаковку таблеток. Пара кругляшей отправляется в рот, и сердце немного успокаивается. - Моя мама… Она ведь попала в рай, я верю. Я обещал ей, что присмотрю за папой… Обещал себе, что выручу из любой жопы Скотти… Бля, да разве я не спасал вас все это время?! Пусть не так, как любишь ты, с помощью наглядной демонстрации крутости, но спасал же, ёбаная волчья рожа!!.. – голос повышается, срывается на крик, но Дерек молчит. Смотрит и молчит. - Меня можно убивать, бить, мучить, унижать!... Потому что главное - лишь бы с вами все было в порядке! Понимаешь, идиот?!... - Ты хотел искупить свою вину? – подросток давится только что набранным в грудь воздухом и замирает, стараясь понять сказанное, - Ты хотел спасти остатки своей души, я прав? Стилински поднимается на ноги, кое-как закидывает на плечо рюкзак. Истерика никуда не делась, теперь она смешалась пополам с раздражением, но он не кричит. - Ты мудак, Хейл. И выводы у тебя мудачьи. Парень сутулится и ковыляет прочь, втягивает тонкую, усыпанную родинками шейку в плечи, а оборотень просто таращится вслед. Потому что на душе пусто. С неба падает тяжелая, крупная капля и впечатывается в асфальт под ногами. В последнее время слишком часто идут дожди. Стайлз оборачивается, и в глазах, теперь уже цвета карамели – усталость. - Я не спасаю свою шкуру. Я просто не хочу, чтобы вы попали туда. И испытали то, что и я. Он совсем не похож ни на какого демона. Просто потерянный, одинокий мальчик с покрасневшими глазами и порванной худи, сбивчиво шмыгающий носом. Капель, падающих сверху, все больше, и они обжигают кожу прикосновениями. Холодно… Дерек идет вперед, преодолевает расстояние в несколько широких шагов и видит в лице напротив обреченность. У каждого свой якорь. Сухие, обветренные губы накрывают пухлые губы подростка поцелуем, странно мягким, приятным, и чужие дрожащие руки неуверенно обнимают за плечи. Непонятно, как это случилось. Непонятно, как с этим жить дальше. С неба льет холодный дождь, предвещающий приход осени, но уже не играет роли. Вдвоем теплее. Два якоря нашли, наконец, точку опоры. В вышине на миг вспыхивает, и над городом урчит сыто гром.