Миллионер в капкане

      Найдя чистую рубашку в шкафу, Джереми лениво застегивал пуговицы. У себя в палате он чувствовал себя куда лучше, чем в остальных помещениях больницы. Кроме Остина и Мартина Доли — медбрата, с которым он часто трахался — сюда практически никто не заходил. Джереми откровенно упивался одиночеством, хоть и понимал, что вместе с приятными воспоминаниями о Трэвисе всегда приходят тоска и острая боль в груди. Каждую минуту наедине с собой он проводил в мыслях о своем умершем омеге, которые даже спустя двадцать с лишним лет не отпускали ни на день. Только в такие моменты ему было легко понять выбор сына — да как можно сопротивляться, если чувства настолько сильны, что трудно даже вздохнуть? Пусть его избранник и чертов ниггер с гигантским самомнением и бедным словарным запасом.       Джереми узнал о семейной тайне Уайтхиллов, когда ему было шесть. Тайна эта считалась скорее легендой, затерянной в веках и обросшей слухами. Анатэ рассказал ему ее на ночь, словно волшебную сказку, не подозревая, как эта история изменит жизнь Джереми.       В конце восемнадцатого века в Англии жил юный омега по прозвищу Уитли. Он принадлежал знатному роду, но покинул родной дом и под вымышленным именем отправился на поиски приключений. Ему повезло устроиться на работу помощником сыщика-альфы. Постепенно Уитли заслужил его доверие благодаря своему остроумию и сообразительности. Ни раз они с альфой бывали в смертельной опасности, а дела, которые они раскрывали, попадали на первые полосы газет. После успешного завершения одного из них альфа и омега поддались влечению и провели вместе ночь. Затем их связь становилась лишь крепче, до тех пор пока Уитли не обнаружил, что находится в положении. Боясь реакции любовника, он сбежал в Америку, взяв с собой лишь небольшой саквояж с самыми необходимыми вещами. Вскоре там он встретил своего истинного — богатого колонизатора. Но получив предложение руки и сердца от воспылавшему к нему чувствами альфы, Уитли ответил отказом. Оказывается, в Англии он оставил несколько подсказок к своему текущему местоположению, зная о страсти своего любовника-сыщика к подобным задачкам. Альфа не подвел его и вскоре прибыл в Америку, чтобы заявить права на своего омегу и их общего ребенка. На сей раз Уитли согласился, поставив лишь одно условие — их первенец должен носить фамилию Уайтхилл. Таким образом, он шокировал общественность, нарушив целых два неписанных закона — отказал истинному и дал ребенку свою фамилию. Александр «Уитли» Уайтхилл — стал первым представителем династии Уайтхиллов в Штатах, после него в роду не было ни одной супружеской пары истинных, но представители династии всегда славились моногамией и чрезвычайной привязанностью к своим избранникам, даже после их смерти продолжая хранить безоговорочную верность.       Дурачок Фред всегда считал семейную легенду сказкой, однако Джереми не был согласен с близнецом. Он видел перед собой пример отношений родителей и подсознательно стремился к самой важной встрече в своей жизни. К встрече с Трэвисом.       — Тук-тук, — раздался тихий голос от двери в палату. — Как здесь поживает мой любимый пациент? — медбрат Мартин проскользнул внутрь и, покачивая бедрами, неторопливо приблизился к Джереми.       — Привет, — улыбнулся альфа, не подавая виду, что мыслями пребывает очень далеко отсюда. — Какие новости в клинике? Я слышал, взяли нового психиатра? — он немного схитрил, желая узнать от вездесущего Мартина, на каком счету здесь Клифф и можно ли считать сотрудничество с ним полезным.       — Взяли вроде, — отмахнулся омега. Он не стал долго мяться и принялся расстегивать пуговицы на рубашке Джереми, которые тот только что с таким старанием застегивал. — Не знаю, долго ли он протянет здесь. Говорят, борзый очень и Флоренс его невзлюбил, так что…       — А разве Флоренс решает, кому оставаться здесь? Всех неугодных ему сбрасывают в море с камнем на шее? — шутливо поинтересовался Джереми. Раньше он и не задумывался над тем, насколько сильна власть санитара в клинике. — А может, и ты с ним спишь?       — Чего? — сразу же возмутился Мартин и нахмурился. — Что за вопросы такие?       — Просто интересно, — без намека на ревность в голосе ответил Джереми и подтянул омежку к себе за талию. Тот, конечно, нравился ему внешне. Блондин, и глаза красивые — голубые, с зеленцой по краю радужки. Живой рукой он скользнул под резинку форменных штанов, а протезом придерживал Мартина за ягодицы.       — Я сплю только с тобой, — улыбнувшись, мурлыкнул омега и позволил уложить себя на кровать. Он чуть приподнял таз, помогая стянуть с себя штаны и белье и гостеприимно развел ноги. Джереми был слабо возбужден и только с помощью воображения принялся разогреваться. Фантазии сменяли одна другую и наряду с идеальным образом Трэвиса слегка помог Остин и его фантомные губы вокруг члена Джереми. Не желая упустить стояк, альфа пустил его в дело, скользнув в объятия Мартина. Сейчас Джереми как никогда чувствовал, что между ними только удовлетворение плотских желаний и не более того.       — Как хорошо! Мне так хорошо с тобой, Джереми! — вожделенно выдыхал Мартин, цепляясь пальцами за плечи альфы и обхватив его бедрами. — Ты лучший любовник из тех, что у меня были!       Интересно, для Мартина совсем незаметно, что мысли альфы заняты другим?       — Тише, — усмехнулся Джереми, зажимая ему рот здоровой рукой. Затем он повернул омегу в более удобное положение и вошел в него сбоку. — А то кто-нибудь придет на твои крики, Ост… останется незамеченным, пронаблюдает и сдаст главврачу.       Он поцеловал Мартина в шею и ускорил темп движений, стараясь не причинить боли, когда придерживал бедро омеги протезом. Тот сдавленно стонал, часто облизывая губы и ладонь альфы. Он изо всех сил подавался навстречу его движениям, лаская свои соски и то и дело спускаясь к члену. Джереми игриво шлепнул его по ладони, едва слышно зарычав. Омега о чем-то бубнил ему в руку, просил, перехватил ладонь альфы и положил ее к себе на пах.       — Какой ты сегодня своевольный, — Джереми цапнул его за плечо, крепко сжав зубы, и начал быстро ласкать Мартина спереди, глубоко всаживая ему сзади. Тот заскулил и выгнулся, открываясь сильнее и со всей силы сжимаясь вокруг члена. Отчего-то альфе вспомнилась отзывчивость Остина и его влюбленное мурлыканье. На удивление омега оставил после себя много впечатлений и оказался хорош в сексе. Надо будет довести дело до конца и трахнуть его в ближайшее время, раз уж Остин не идет из головы. Альфа зализал ранку на плече Мартина и задвигался особенно резко перед финалом.       — Да! Да! Так хорошо! — закричал Мартин, обильно и громко кончая. Он задрожал всем телом и стал судорожно пульсировать вокруг Джереми.       — Умница, — альфа тоже излился в него и вытащил член с набухающим большим узлом.       — Я думал, ты сделаешь сцепку и мы поваляемся вместе, — лениво выговорил Мартин, с улыбкой пощупав себя и укладываясь поудобнее на кровати Джереми.       — В другой раз, — Джереми уложил омегу к себе в подмышку и подгреб к ним плед, чтобы укрыться до пояса. — Я немного устал сегодня, так что просто полежим.       — Я думаю перевестись отсюда, когда тебя выпишут, — сообщил Мартин, обняв его за грудь и звучно втянув запах.       — Почему это? — удивился Джереми. Уточнение омеги его позабавило — зачем ждать его выписки?       — Найду местечко поспокойнее, поближе к тебе.       — А тут что не так? Флоренс? — продолжил расспрашивать альфа.       — Он тут всем заправляет вместе с главврачом. Они гребут большие деньги с пациентов и их родни. А все, кто не хочет играть по их правилам — враги, — объяснил омежка. Джереми обнял его покрепче и запустил руку в светлые волосы.       — Мне немного осталось до конца года, — поделился он. — А Остину, к примеру, еще куковать тут долго.       — Кому есть дело до Смита? — хмыкнул Мартин. — Он здесь по решению суда и для Флоренса только обуза, к тому же бесплатная. Все знают, что он барыжит наркотой, и давно уже хотят его слить.       — Слить? То есть в тюрьму? — Джереми, конечно, не собирался такого допускать. Остин — его друг, а в связи с последними событиями — возможно, и постельная грелка.       — Ну да, — пожал плечами Мартин.       — Ясно, — больше Джереми не собирался прохлаждаться и сел на кровати. — Пойду я… спущусь в столовую. Что-то проголодался, — отмазку он выдумал, особенно не заморачиваясь и желая вежливо выпроводить Мартина.       — Время к рассвету. Давай поспим, потерпишь до завтрака, — предложил омега, потянув его за плечо назад.       — Нет, — мотнул головой Джереми. — Никак не дотерплю. Может, у тебя хотя бы есть чем расслабиться? Мне не уснуть без дозы.       — Джереми, вообще-то, тебе стоит не увлекаться этим, если хочешь выйти отсюда, — авторитетным тоном проговорил омега, стирая тыльной стороной ладони капельки пота со лба.       — Да что ты? Дай мне тогда такое чудодейственное лекарство, чтобы мне не хотелось ширнуться, — предложил Джереми, взяв омежку за волосы и заставив смотреть на него. Его ласки быстро сменились непоколебимой твердостью, напоминая омеге, что идиллия между ними может очень быстро закончиться.       — Не нужно так грубо! Это клиника. Если бы ты не покупал косяки и прочую дрянь у этого тифозного, давно бы слез! — Мартин поморщился от боли и вцепился ногтями в руку Джереми.       — Ладно, погорячился, — признал Джереми и погладил его, перебирая светлые пряди. — Давай без нотаций, милый. Просто дай мне немного дури.       — У меня есть ЛСД. Конфисковал сегодня на проходной у одного родственника, приехавшего навестить дядюшку, — сдался медбрат и, потянувшись​ к своей одежде, достал из кармана халата пакетик с маленькими зелеными таблетками.       — О, спасибо, — Джереми лег рядом с ним на кровать и, прежде чем проглотить таблетку, предупредил:       — Если решишь остаться тут, то я могу и трахнуть тебя во время прихода. До сих пор горишь желанием?       — Мне нужна короткая передышка, а потом можно и повторить подход, — хмыкнул омежка, пристраивать на груди Джереми и тут же сладко засопев.       — Ловлю на слове, милый, — мурлыкнул Джереми, уже обращаясь к Трэвису. Галлюцинация омеги всегда появлялась быстро, жаль, исчезала так же скоро. Трэвис лежал с ним в кровати и был ослепительно красив даже со слегка спутанными волосами и следом от подушки на щеке. Знакомые глаза, точно такие же, как у их сына, чуть прикрылись от удовольствия. Смешанная с невероятной радостью и счастьем колющая сердце боль уже была привычной. Джереми так сильно скучал по нему, до сих пор не в силах смириться с тем, что Трэвиса больше нет. Какие бы наркотики он ни пробовал, общее во всех приходах было одно — кайф наступал только с появлением любимого омеги. Заботы о его здоровье окружающих становились даже смешными — конечно, он не умрет, ведь куда хуже жить без него и каждый день вставать с постели, несмотря на непрекращающуюся депрессию в крайней стадии. Раньше Джереми надеялся, что со временем боль утихнет, но и двадцать лет спустя ощущал острую спицу, вонзившуюся ему грудь и проталкивающуюся все глубже.       — Джереми, я рядом, я хочу помочь, — мягко произнес Трэвис, скользя пальцами по его обнаженной груди. — Расскажи, что тебя беспокоит, и станет легче.       — Наш сын стал совсем взрослым, представляешь? У него теперь тоже есть дети, как и у нас — близнецы, — Джереми на мгновение позволил себе окунуться в желанную иллюзию и представил, как бы им было хорошо, если бы Трэвис и маленький альфа выжили при родах. Они бы завели парочку котов, ходили в походы в горы, Трэвис бы уговорил его отказаться от опостылевшего поста мэра и проводить больше времени с ним и детьми… Такие мысли жгли словно огнем, уничтожали самообладание альфы, заставляя его снова и снова чувствовать нестерпимую боль утраты.       — Джереми, ты должен перестать ко мне приходить. Я же вижу, как ты мучаешься, — печально произнес Трэвис, склонив голову. — Отпусти меня, я не обижусь.       — Я знаю, родной, — Джереми уже видел, что галлюцинация теряет четкость и злился от этого. — Если бы я только мог тебя отпустить…       Засыпая в своей палате рядом с Мартином Доли, Джереми привычно загадал никогда не проснуться.