Мягкость губ и теплота дыхания, То, чем наградила меня ты: Взгляд обиженный, дамы неприкаянной, Позабывшей о земной любви...
Мацумото удивлённо захлопала своими пышными смоляными ресницами. Сказать, что она была поражена — ничего не сказать. Синигами почувствовала, как у неё пересохли губы и она нервно облизнула их, как только у неё задрожали колени, она слегка облокотилась на стол, чтобы чувствовать хоть какую-то опору. Чувства, что всколыхнулись в её душе, вызвали смятение. Рангику смотрела неотрывно на своего гостя, словно тот мог оказаться иллюзией и исчезнуть в прозрачной дымке. Эти светлые волосы, слегка взъерошенные. Тонкие губы растянутые в привычной ухмылке. Да, он словно улыбался всему миру, в тайне насмехаясь над ним. Сердце в груди дрогнуло, начиная медленно набирать темп. Рыжеволосая вцепилась в край стола так, что пальцы начинало сводить от боли. Надо же... Столько раз она представляла эту дурацкую встречу! Столько раз обдумывала каждое слово, но сейчас не могла выдавить из себя ни звука... Синигами не могла сказать точно — была она рада видеть его или же нет. Появилось волнение от неожиданности или от того, что она ночами ждала этой встречи? — Моя милая, Рангику-чан, — его голос даже не дрогнул. Он словно издевался. Мацумото столько раз хотела услышать его хотя бы во сне! Просто услышать, а теперь... Мужчина сделал шаг по направлению к девушке, и по её телу пробежали мурашки, вызванные его приближением. Ещё один шаг и Рангику не может устоять, делая шаг навстречу. Не важно, что сейчас она просто обязана воспринимать его как врага. Совсем не важно... Лишь бы к нему, лишь бы быть с ним! Мацумото замерла посреди комнаты. Сознание медленно возвращалось к ней. Стоило ей только ступить на грунт, стоило только покинуть пределы Готея... Нет, она не должна терять голову из-за каких-то чувств! В отличии от некоторых личностей, она никого не предавала и даже не собиралась этого делать. Осторожно похлопав себя по бокам, Рангику поняла, что оставила своё оружие на столе, а если она попытается схватить его, то время будет потеряно и её успеют перехватить. — Даже не злишься? — с удивлением спросил мужчина, медленно сокращая дистанцию. — Ги... — синигами тут же замолчала, почувствовав холодные руки на своей шее. Если бы он сжал свои пальцы на её горле, то без сомнения мог бы легко задушить. Скорее всего, Мацумото даже не попыталась бы сопротивляться, потому что она на какое-то мгновение смогла разглядеть его глаза, которые случайно или специально ненадолго приоткрылись. Как же это давно было... как же давно она смотрела ему в глаза. — Не стоит произносить моего имени, — тихо, почти нежно произнёс Ичимару, медленно склоняясь к её лицу и даже зажмурившись от того, что её тёплое дыхание коснулось его лица. Мацумото не могла пошевелиться, словно что-то сковывало её. Непроизвольно синигами закрыла глаза, почувствовав мягкое прикосновение чужих губ. Поцелуй оказался почти неощутимым, но отрезвляющим. Рангику распахнула свои серые глаза, в которых промелькнула ещё не забытая боль и обида. Он ведь бросил её, просто ушёл!В миг, когда мы встретились глазами, Понял, слишком поздно понял я: Что не искупить вины красивыми словами, Что в разлуке ты даже не жила...
Синигами хотела отстраниться, но тело не слушалось. Она не хотела этого, но чувствовала горечь его предательства, словно оно ощущалось на языке. Будь сейчас другая ситуация и другой случай, Рангику без раздумий повисла бы на его шее, осыпая горячими поцелуями. Но сейчас всё не так, как прежде... И больше не будет. Да, не будет тех редких вечеров, когда они могли быть наедине, когда могли наслаждаться друг другом... Это осознание пришло поздно, слишком поздно. Если бы только катана была в её руках! Улыбка на губах Гина дрогнула и вместе с ней дрогнуло сердце Мацумото. Осторожно подняв трясущуюся руку, она легко коснулась его прохладной кожи, медленно скользя по щеке вверх, по веку, ко лбу, чтобы убрать чёлку назад и взглянуть ему в глаза! Чтобы видеть их и тогда уже спросить... Но Ичимару так и не открыл глаз, словно боясь заглянуть в два серых агата. — Посмотри на меня! — воскликнула Мацумото. Но голос дрожал от волнения и страха. Почему она даже не пытается отстраниться и разорвать их минутную связь? Светловолосый мужчина нехотя открыл глаза, вновь заглядывая ей в душу и видя там только боль и обиду, ещё не остывшие и не успокоившиеся в её сердце. Рука синигами дрогнула и безвольно повисла. Чёлка вновь скрыла его глаза, да и смотреть в них уже не было никакого желания. Раскаяние, которое он так и не хотел показывать, она всё же сумела его рассмотреть. Но от этого легче не стало. Наоборот, сердце словно ухнуло вниз, забирая с собой слабые остатки сил и гордости.Вкусом губ — пьянящим, отравляющим, Буду наслаждаться до утра. Виноват я, что судьбы не знающий, Вырвал твоё сердце с горяча.
Рангику вновь ощутила тёплое дыхание на своём лице, но глаза на этот раз закрывать не стала. Сейчас ей казалось, что стоит только сомкнуть ресницы и всё исчезнет. Исчезнет то, о чём она столько мечтала! Будь же проклят этот Гин! Но синигами не могла сопротивляться собственным желаниям. Поцелуй вышел неосторожным, более пылким и страстным, более захватывающим и манящим, поэтому веки всё же дрогнули, закрываясь. Мацумото отдалась его губам, отвечая взаимностью, позволяя обжигать свои губы его горячими прикосновениями. Это так сводило с ума, причиняя одновременно и наслаждение и боль... Он бессовестно и вероломно владел не только её сердцем и душой, но и телом, которое, словно повиновалась каждому его желанию. Руки Рангику обвились вокруг шеи Ичимару, притягивая того сильнее к себе. Мацумото поддалась порыву, прижимаясь к мужчине, которого она так любила и ждала, всем телом. Разрывать поцелуй не хотелось, но пришлось. За дверью послышались чьи-то голоса, что означало большую опасность. Лейтенант вцепилась длинными пальчиками в белоснежную ткань бывшего капитана Готея, не собираясь его отпускать. Она не могла отпустить его после того, как Гин пришёл и вновь взбудоражил те чувства, что она так отчаянно пыталась погасить в себе. Нет, её не волнует то, что её могут застукать с врагом, девушка обязана была узнать, зачем он пришёл! Не издевается ведь?! Или всё же да? Хочет причинить ещё больше боли? Что он задумал? — Рангику, — от его тихого голоса по спине побежали мурашки. Прохладные пальцы осторожно обхватили тонкие запястья, — нам луч... — Нет, — покачала головой Мацумото, глаза тут же защипало от накатившихся слёз. — Ты не посмеешь уйти! Я не отпущу! Ты не посмеешь покинуть меня вновь, даже не объяснившись! Не посмеешь...Знаешь, если б дьявол мог любить, Ты его возлюбленною стала! В одночасье Ад свой смог бы изменить, Ведь такая женщина достойна только рая!
— Не надо, — мягкие подушечки скользят по её губам, — эти слова лишние. Ты и сама знаешь... Так хочется расплакаться. Да, именно зареветь в голос, но она не сможет. Голоса становятся громче, слышатся тихие шаги. Совсем близко, совсем скоро... Но сможет ли Мацумото отпустить его? Сможет ли жить дальше как ни в чём небывало? Он вновь перевернул её жизнь с ног на голову и собирается просто уйти! Неслыханная наглость! Он издевается. — Если бы я мог хоть что-то изменить, — его голос успокаивает, даже убаюкивает, — то обязательно поменял всё! Ран-чан, ты всегда будешь занимать в моём сердце больше места, чем кто-либо. Ты настолько прекрасна, — Ичимару нежно ведёт рукой по её рыжим волосам, чувствуя как они проскальзывают сквозь пальцы, — что в тебя мог влюбиться даже дьявол... — Тогда это уже случилось, — горько отвечает Мацумото, — потому, что я уже в Аду. — Нет, — Гин вновь зачерпывает прядки, — если бы тебя любил дьявол, то ради тебя превратил свой ад в рай, чтобы там ты была счастлива. А я... А я даже этого не могу. Мацумото захотелось что-то сказать, но он не позволил ей, вновь накрывая её губы своими. Лёгкий поцелуй, от которого закружилась голова и сердце вновь ожило. Глаза сами закрылись. Когда дверь открылась, то синигами стояла посреди комнаты одна, Ичимару словно и не было здесь. Лейтенант даже не взглянула на вошедших, коснувшись своих губ кончиками пальцев, она задумалась — кем же для неё приходится Гин?