Петля

Когда еще я только желал Его в свою жизнь, я не мог представить, какими последствиями обернется наша связь. Я отдавал себя на растерзание с энтузиазмом и странным наслаждением. Позволял ему рвать меня на части и питаться моими чувствами... ___________ С того момента, как мы с Мэттью могли бы считаться "парой", прошло чуть больше восьми месяцев. Присваивая нашим отношениям название, я не был уверен абсолютно ни в чем. У меня было достаточно бессонных ночей, чтобы я мог подумать над определением того, что между нами происходит. И вот, что я могу сказать: мы не партнеры, мы не любовники и мы, уж тем более, не семья. Но, обо всем по порядку. После моего пьяного признания и откровенного навязывания себя, я неожиданно получил ответную реакцию. Она была довольно странной и неоднозначной, но и Он - незаурядный человек. Мэтт по прежнему почти не говорил со мной, он наблюдал. Мы могли сидеть в тишине до получаса, просто смотря друг на друга и ведя про себя обратный отсчет. Это могло значить что угодно и для меня лично являлось глубочайшей тайной, разгадка которой представлялась мне весьма неясной. Взгляд Мэттью был цепким и болезненным, как вонзающиеся острые когти в живую плоть. Он держал меня этим взглядом довольно долго, а после, словно в награду, наклонялся к моим губам и сухо проводил по ним своими, опаляя дыханием. Первое время это возбуждало настолько сильно, что я не мог сдержать даже тихого стона, но вскоре это действие стало сдвигать мою психику. Однажды я не выдержал и почти завопил, умоляя его прекратить эту пытку, но Мэттью лишь вскинул подбородок и как-то нервно сглотнул. Помню, как я тогда вскочил со своего места, как кричал, что меня измучили его маньячные игры, как его руки схватили меня за бока, как мы занялись сексом стоя у стены, как он впервые за месяц наших "отношений" произнес больше трех слов... - Я хочу, чтобы твоя душа обнажалась передо мной. Хочу чувствовать твой трепет. Стоит ли говорить о том, что я на это ответил? ___________ Кем он был? Посмею предположить, что даже не человеком, а кем-то бОльшим. Нет, не Богом и не Дьяволом - все это слишком пафосно и неправдоподобно. Он был Созданием, чьи возможности можно было бы назвать его личным проклятьем. Я могу себе позволить думать именно так, ведь некоторые тайны его личности мне открылись и я могу говорить об этом. Мэттью писал стихи. Нет, сам он мне этого не говорил. И я не находил у него исписанные его почерком листы. Однажды мне довелось познакомиться с его младшим братом. Он пришел к Мэтту как раз в тот момент, когда мы ужинали. Беллами-младший оказался полной противоположностью Мэттью, и это можно было понять уже после первой минуты общения с ним. Его речь была быстрой, жестикуляция активной, а улыбка невозможно заразительной. На мгновение мне даже показалось, что я почувствовал рядом с ним некую свободу, но когда я начал размышлять об этом, то мне сразу стало не по себе, и я оборвал этот поток сравнений внутри себя. Мэттью писал стихи. А его брат музыку. В таком творческом союзе они находились не так давно, однако уже успели записать один альбом, и сейчас работали над следующим. С молчаливостью и замкнутостью Мэтта не было удивительным, что я узнал об этом не так давно. Я слушал их песни, разбирал их на молекулы; раскладывал каждое слово и каждую ноту. Я закрывал глаза и переплетал свои чувства между строчками стихов Беллами. С каждым новым прослушиванием мне казалось, что я открываю что-то новое, что-то, что было доступно только моему пониманию! Все происходящее с нами, было похоже на лавину, которая накрывала с головой и формировала для нас свою отдельную реальность. У меня началась настоящая жизнь, где я наконец-то был зависимо-счастлив. ___________ Моя болезненная привязанность к мужчине разрушала меня с каждым днем, и я мог чувствовать, как мой разум больше не принадлежал мне. Когда Мэттью обхватывал мои запястья и неотрывно смотрел в глаза, у меня сбивалось дыхание. Эти минуты для меня превращались в часы, и я даже не помнил, как дрожащим шепотом просил его отпустить меня. Я пытался осознать, куда он забирает меня. И что именно пытается сделать. Мэтт был подобен яду, который проникал в меня малыми дозами и это только продлевало мой страх и ужас перед собственными чувствами. Мэтт брал мое тело как добавку к ужину. С каждым его движением я мутировал и едва успевал осознавать, что в свое прежнее состояние я больше никогда не вернусь. Он проникал в мои чувства и ощущения как едкий, отравляющий дым, мучительно долго пытаясь отыскать там что-то для себя. А когда находил, то исчезал из меня сразу и отовсюду, мгновенно отпуская, именно в тот момент, когда во мне почти не оставалось сил. Я больше не мог спать, зная, что он рядом. Я просыпался от его пристального взгляда, который становился для меня кошмаром. Все то немногое, что я мог воспринимать за Его пределами, приобрело для меня иной оттенок. Самый обычный вид из окна теперь казался мне психоделическим образом моего отравленного сознания. Холодный осенний ветер хватал меня за шею, мелкие капли косого дождя протыкали кожу на щеках, и тогда я вскидывал голову к серому небу, позволяя ему утопить меня. Мэттью писал стихи. Он смотрел на меня, прикасался ко мне, истязал меня, и я принимал это. Мне очень сложно объяснить истинную причину своей покорности этому Созданию, потому что влияние, которое он на меня оказывал было сложно осознать даже мне. Он не спрашивал, не предупреждал, не жалел и не извинялся. Его внимание ко мне казалось жутким экспериментом, а наша квартира будто в один миг превратилась в лабораторию. Лабораторию, каждое место которой помнило мои сдавленные хрипы. ___________ Однажды я физически почувствовал течение времени. Оно было моей кровью, которой я истекал. Я обрел то, к чему так неосознанно стремился. Я ни о чем не жалею. Мэттью с присущим ему остервенением вырывал из меня клочки зависимости и отчаяния, поглядывая, чтобы я не отключился. А я бился в агонии у него на глазах. Мэттью писал стихи.