***
Середина лета, раскалённый воздух, спрятаться от солнца получается с трудом. Я бы с огромным удовольствием поехала с друзьями на пляж или просто валялась дома под кондиционером, но у Лилии Барановской были на меня свои планы. Балерина, у которой я живу последние шесть лет, ведёт меня на каток. Не могу сказать, что я фанатка фигурного катания или льда в целом, но сейчас перспектива оказаться в этом царстве минусовых температур мне кажется не такой уж страшной, от палящего солнца я уже порядком устала. - Ты можешь посидеть на трибуне, пока идёт тренировка. Если появятся какие-то идеи, дай знать, – практически приказным тоном сказала мне Лилия. - Да-да, обязательно, – скучающе ответила я, садясь в кресло рядом с чьими-то вещами. Лилия подошла к своему бывшему мужу, рядом с которым стоял какой-то блондин. Интересно, ради этого блондина меня притащили сегодня сюда? Или моя «незаменимая» помощь нужна кому-то другому? Как же утомительно, чувствую это будут самые долгие несколько часов в моей жизни. Главное, не покрыться инеем, я однозначно промахнулась с выбором одежды… джинсовый комбинезон и тонкая футболка, вряд ли меня согреют. Эх, ведь знала, что нужно надевать обычные джинсы, но ведь нет, поперлась в шортах… женщины, очень глупые создания. Хм, если задуматься, когда я была здесь последний раз? Лет в тринадцать? Да уж, давненько это было. Столько всего произошло с того времени. Тогда за мной нужен был тотальный контроль, сейчас я вполне взрослая и самостоятельная молодая девушка. Однако, контроля за мной меньше не стало… ну разве что самую малость. Я откидываюсь на спинку кресла и начинаю смотреть за начавшейся тренировкой. Молодец парень, Лилия и Яков уже несколько раз заставили его начинать программу заново, а он им даже слова не сказал. У него такая железная выдержка или ему просто пофиг? А может он из тех, кто после жестких тренировок плачет, как девчонка в раздевалке? Я бы посмотрела на то, как он плачет. Плачет от обиды, от поражения, плачет от боли. Чёрт, снова эти ненормальные мысли. Если честно, иногда я боюсь того, о чём думаю. Время от времени во мне просыпается какая-то ужасающая тяга к насилию. Не могу сказать, что я изощренная садистка, все мои фантазии ограничиваются воображаемым избиением моих недругов, но всё-таки эти мысли и это удовольствие, которое я испытываю, представляя, как буду бить кого-то, пугают меня до дрожи в коленках. Радует хотя бы то, что мои желания избить кого-то или посмотреть, как человека корчит от боли, так и остаются нереализованными. Боюсь представить, что станет со мной и с Лилией, если в один прекрасный день я дам волю этому внутреннему демону. Нет, стоп! Хватит думать об этом! Этот блондин не сделал мне ровным счетом ничего, так почему я хотела бы увидеть его слёзы? Разве можно начать ненавидеть кого-то, кого я даже не знаю? Или это вовсе не ненависть? Может мне хочется увидеть не его боль, но его слабость? Всегда ли он такой собранный, уверенный и стремящийся вперёд? Я наблюдала за тренировкой парня уже больше часа и поняла, что замерзла настолько, что мне плевать на то, кто хозяин вещей, лежащих рядом со мной, я должна согреться. Недолго думая, хватаю олимпийку, лежащую рядом и надеваю её. Теперь руки в тепле, чего не скажешь про ноги. Тоскливо взглянув на спортивную сумку, в которой теоретически могли быть штаны, я поджала ноги под себя и застегнула молнию кофты до самого конца. Олимпийка хранила запах парфюма своего владельца. Чужой, но приятный запах. Я плохо разбираюсь в ароматах, но мне определенно нравилось то, что я чувствовала сейчас. Не знаю почему, но этот запах казался каким-то родным и успокаивающим. Я натянула ворот кофты на нос и продолжила следить за юным фигуристом, рассекающим лёд. О том, что в любую секунду может заявиться хозяин кофты, я старалась не думать, как и о том, каким образом буду оправдываться перед ним. Через несколько минут я начала чувствовать какой-то странный дискомфорт в правом запястье. Что-то ни то кололо, ни то жгло кожу, но приподнять рукав и проверить, мне было лень, я всё больше погружалась в танец блондина на льду. Чем дольше я наблюдала, тем сильнее убеждалась, что музыка не совсем подходит танцу. Не хватает какой-то экспрессии, порывистости, которая, судя по всему, присуща этому парню. Окончательно решив, что аранжировку нужно менять, я встала и подошла к Лилии. - Аранжировка. Её нужно переделать, – сказала я. Лилия посмотрела на меня удивлённым взглядом. Совсем забыла, она же не может читать мои мысли. Вообще это большое упущение человеческого организма. Как было бы просто, если бы люди понимали друг друга на уровне мыслей. - Я говорю, что музыка не совсем подходит. Думаю, если изменить аранжировку, будет лучше. Я могу это сделать. - Ты уверена? – в голосе балерины послышались радостные нотки. - Ты правда готова заняться этим? - Да-да, я же уже сказала. Всё равно мне особо нечем заняться. Так хоть время убью, – как можно более отстранённо сказала я. - Я так рада, – балерина повернулась в сторону катка. – Юра! Подойди, хочу тебя кое с кем познакомить! Блондин повернул голову в нашу сторону и, как мне показалось, удивлённо посмотрел на меня. С чего бы? Мы раньше не встречались, это точно. Я бы запомнила такое лицо. Не буду лукавить, этот парень красив. Его красота кажется холодной, но в тоже время какой-то обжигающей. Словно кристально прозрачный лёд, он тянет прикоснуться к нему, но как только ты дотронешься, холод обожжет пальцы и оставит шрам на сердце. Я молча следила за тем, как он подъезжает к краю катка, как надевают защиту на лезвия коньков. Всё это зачаровало меня настолько, что я практически не ощущала, как пульсирует болью моё запястье. - Юра, познакомься, это моя племянница, – Лилия посмотрел на меня несколько обеспокоенным взглядом. - Малика, – подсказала я. – Приятно познакомиться, Юра, – как можно доброжелательнее улыбнулась я. - Эм, ага, – блондин перевёл взгляд с моего лица немного ниже. – Это же моя олимпийка. - Что, прости? – я проследила за взглядом Юры. – Ах, это. Извини, просто тут довольно холодно. Вот, возьми. Ещё раз извиняюсь, за своеволие, - я сняла олимпийку и протянула её блондину. Буквально на секунду наши пальцы соприкоснулись и меня будто током ударило. Видимо, Юра почувствовал тоже самое, потому как взволнованно посмотрел на меня. Я хотела что-то съязвить, но мысли разбегались, как бешеные тараканы. Неловкое молчание, казалось, длится вечность. - Юра, – неожиданно напомнила о своём присутствии Лилия, – Малика любезно согласилась поработать над новой аранжировкой к той композиции, под которую ты будешь выступать. - Что? Она? Поработать над аранжировкой? – парень как-то недоверчиво-пренебрежительно посмотрел на меня. Эх, всё его очарование в миг пропало. - Тут нужно музыкальное образование, разве нет? Или вы позволите это делать самоучке? Нет, ну это уже ни в какие ворота! Красавчик, ты не знаешь с кем имеешь дело! - Минуточку! Сбавь обороты, пупсик! Вообще-то, я почти стала выпускницей лицея искусств. Да, основной профиль у меня несколько иной, но уж сделать аранжировку я смогу, – грозно упираю руки в бока. – Так что снимай корону и готовь благодарственную речь, ведь я сделаю из твоей композиции такую конфетку, что ты пожалеешь о том, что сомневался во мне. - Буду с нетерпением ждать. Смотри, не облажайся, – глаза фигуриста азартно сверкнули. - Пф, не боись, всё будет сделано в лучшем виде, – я повернулась к балерине. – Если моя миссия на этом закончена, то я пойду, а то от холода у меня уже руки синеют, – я подышала на собственные ладони, чтоб согреть их и машинально почесала всё ещё зудящее запястье. – Диск с композицией оставь в моей комнате, чао. Я поспешила уйти с арены. Во-первых, я действительно порядком замёрзла, а во-вторых, я хотела, чтобы последнее слово осталось за мной, так что нужно было сматываться, пока Лилия и Юра не вставили свои пять копеек. В фойе, отвлечённая телефонным звонком, я столкнулась с симпатичной брюнеткой, которая тоже с кем-то болтала по телефону. Она была такой изящной, в лёгком шифоновом платье и в босоножках на каблуках... в общем, она была такой, какой мне не стать и через сотню лет. Думаю, если бы нам пришлось сражаться за сердце одного мужчины, он без сомнения выбрал бы её. Ухоженная, стильная, окружённая лёгким ароматом чего-то цветочно-свежего, она бы выиграла у меня, даже не напрягаясь. Что я могла противопоставить таким как она? Крашеная блондинка с несколькими цветными прядями, предпочитающая носить джинсы, кеды и футболки с глупыми фразочками... да и фигура не идеальна, линию талии хотелось бы повыразительнее, ноги могли бы быть чуть стройнее. В общем, у такой как я, шансы заполучить себе какого-нибудь красавчика (да взять того же Юру) стремятся к нулю. Провожая брюнетку взглядом и невпопад отвечая звонившему мне другу, я почувствовала странную пустоту внутри меня. Она скручивала мои внутренние органы и отзывалась глухой болью где-то в сердце. - Эй! Земля вызывает Малику! Ты на пляж идёшь, нет? – донеслось из телефонной трубки. - А? Да... да, иду, извини Маус, скоро буду, – сбрасываю вызов и убираю телефон в карман. Откуда же взялось это странное чувство?***
Когда я вернулась домой, на улице уже была ночь, так что Барановская давным-давно спала. Летом я стараюсь как можно меньше пересекаться с Лилией. Последнее время нам непросто уживаться друг с другом, хотя и раньше мы балансировали между дружбой и враждой. Я знаю, что она старается сделать так, чтобы мне было комфортно, но я не могу принять её доброту. Не потому что не хочу, а потому что не знаю как. Внутренне я давно избавилась от колючего подростка, каким была, но вот внешне я этого не могла показать, как бы ни старалась. Наверно, именно поэтому я согласилась поработать над аранжировкой для совершенно незнакомого мне человека, чтобы хоть как-то отблагодарить Лилию за все те годы, что она воспитывает меня. В моей комнате, как всегда, горели светодиоды на люстре. Я боюсь оставаться одна в темноте и возвращаться в тёмную комнату тоже боюсь, поэтому всегда, если я не вернулась домой до захода солнца, Лилия включает светодиодную подсветку. Я взяла пульт от люстры и включила вечернее освещение. Комната наполнилась мягким и тёплым светом. У окна стоял стол, на котором лежала коробочка с диском. Я подошла и взяла её в руки. Закрыв глаза я представила Юру, вспомнила, как он плавно скользил по льду, как смотрел на меня, когда мы разговаривали... а потом я вспомнила ту брюнетку в шифоновом платье. Интересно, куда она спешила? Открываю глаза и кладу диск обратно на стол. Сегодня у меня нет сил заниматься аранжировкой, всё на что я сейчас способна - сходить в душ и завалиться спать. Я подхожу к шкафу, достаю из него полотенце и иду в ванную. С каждым днём загар на мне становится всё очевиднее и темнее. Вот и сегодня кожа слегка горит, опять я переусердствовала с солнечными ваннами. Становлюсь под прохладный душ и мгновенно чувствую облегчение во всём теле. Холодные струи стекают по мне, охлаждая кожу. Я подставляю лицо под поток воды. Немного остыв, я ощущаю, что в одном месте всё ещё сохранился жар. Правое запястье, которое беспокоило меня на катке, сейчас практически горело. Это причиняло боль, будто на мне раскалённым железом высекали клеймо. Я опустила взгляд на руку и увидела на загорелой коже неизвестно откуда взявшийся вензель с одной единственной буквой "Ю". Решив, что это просто галлюцинация, я постаралась отмыть запястье, усердно работая мочалкой, но всё было бессмысленно. Метка никуда не исчезала, будто въевшись в кожу. Я раньше слышала о так называемых "соулмейтах", но не могла и предположить, что всё это может быть реальным и уж тем более, что это может произойти со мной. Первая буква имени человека, который предназначен мне судьбой, человека, с которым мы связаны самыми прочными узами, да? Я стояла и невидящим взглядом смотрела на вензель... из всех людей, которых я знаю, только у одного человека имя начинается с этой буквы, и мы познакомились только сегодня. Что за дурацкие шутки судьбы? Неужели Юра – мой соулмейт? Я выключаю воду и, на ходу вытираясь полотенцем, выхожу из ванной. Это был длинный день, мне нужно поспать. Возможно утром, когда я проснусь, вся эта история с родственными душами окажется всего лишь сном. Размышляя об этом, забираюсь в кровать. Как было бы здорово, проснуться утром и понять, что ничего не было. Вот только, боль в запястье была слишком реальной.