Шальной Рей

Никто так и не мог сказать точно, откуда Кадис Этрама Ди Рейзел приволок это чудо полиграфии — все были слишком заняты своими делами и даже не были в курсе, отлучался ли он в человеческую часть мира или добыл это иным путём. Всем Благородным достался лишь свершившийся факт, и обнаружился он, когда Геджутель по указанию Лорда навестил-таки Ноблесс. Взору изумлённого каджу предстала самая что ни на есть пасторальная картинка: олицетворение силы, преспокойно сидящее в кресле. Сначала удивило именно то, что он не созерцал, как всегда, пейзаж за окном, стоя на привычном всем и каждому месте, но стоило подойти поближе, как оказалось, что вниманием сего могущественного создания владели разложенные по столу прямоугольники с картинками, часть которых была разложена в три ряда по четыре штуки, а другая лежала аккуратной стопочкой в стороне. Прямо на глазах у Геджутеля Ноблесс взял два этих предмета и отложил, перевернув, после чего вновь замер. — Кадис Этрама Ди Рейзел-ним, что это? Повисла пауза; каджу терпеливо ожидал; Рейзел переложил ещё два прямоугольника, перевернул те, что были под ними. — Карты. — Э-э-э, кхм… и что они делают? — Ничего. — А-а-а… Они вновь помолчали. — А вы что делаете? — Раскладываю пасьянс. И Геджутель остался наблюдать. Ближе к ночи Ноблесс перенёс почти все карты в стопку и озадаченно нахмурился на оставшиеся. — Что-то не так? — Не получилось, — он вздохнул и добавил. — Я проиграл. Каджу похолодел от ужаса: могущественнейший из Благородных! Проиграл! Каким-то картам!.. Рейзел вздохнул ещё раз и, взяв все карты в руки, стал их перемешивать, после чего разложил заново и приступил к делу. На этот раз у него всё получилось, и, хотя на улице уже стоял полдень, победа всё же была за ним. — Геджутель, — сказал тогда Ноблесс, взглянув на наблюдающего за его действиями Ландегре, — хочешь сыграть? Как бы не хотелось сказать, что игры — это для детей, а он уже взрослый, возразить было невозможно, и пришлось согласиться, удостоиться жеста, приглашающего сесть в кресло напротив, и, собственно, выполнить это. После всех этих манипуляций Рейзел, наконец, пустился в объяснения… * * * Три дня спустя в резиденции Ноблесс появился ещё один гость — Крацис, которого Лорд послал проверить, не случилось ли там чего, раз уж от самого ответственного каджу нет вестей которые сутки. О чём Блостер с порога и сообщил. Рейзел посмотрел на прибывшего благородного, потом перевёл взгляд на пребывающего… — Присоединяйся. На сей раз объяснять, что такое карты и как в них играть, выпало Геджутелю. * * * К тому моменту, как у Лорда закончились подчинённые, которых можно было бы отправить с поручением во внезапно открывшийся филиал чёрной дыры на месте одного малоизвестного особняка, минул месяц, и потому он, мысленно приготовившись оставить дорогую сердцу Лукедонию хоть на кого-нибудь (потому что Раскрею послал следом за Кертье, а это было уже недели две назад), отправился туда лично. Чем ближе правитель Благородных подходил к жилищу Ноблесс, тем всё большая жуть пробирала его. По коридорам он уже крался на цыпочках, а к заветной двери приближался и вовсе едва дыша, готовый в любой момент пустить в дело Рагнарёк… До ушей Лорда доносились сквозь неопознанный шум весёлые голоса и смех; некие существа затянули песню знакомыми голосами; послышался топот и звон хрустальной люстры, будто неведомая тварь ходила по потолку; раздался лай; кто-то закричал петухом. «Отступать некуда, за мной — Лукедония!» — подбодрил себя властитель и толкнул дверь, которая почему-то отворилась с противным ржавым скрипом… Шум тут же затих, и все присутствующие в комнате обернулись и замерли, уставившись на замершего на пороге вторженца. Урокай нерешительно гавкнул последний раз, гулко стукнулся головой о стол и выбрался из-под него, после чего узрел Лорда. Инстинкты тут же возобладали над разумом, и каджу склонился в поклоне, не особо задумываясь, зачем это делает. Следующим подхватил это Роктис, спрыгнув со стола, на котором только что вторил товарищу, кукарекая, потому что они продули союзу Элеонор-Роярд; ойкнув, сверзилась с потолка в руки каджу клана Мергас Раскрея, затем торопливо вскочив на ноги: — Отец! За этим последовала волна церемонных поклонов, и лишь Ноблесс остался сидеть, пряча лукавую улыбку за веером карт: ему тяжело давалась игра в покер, поскольку собеседники привыкли читать малейшие изменения его мимики, и сейчас, когда, наконец, все звёзды сошлись, он был не намерен упускать свой шанс на победу. — Что. Здесь. Происходит? Тишина, повисшая в помещении, стала гнетущей. — Лорд, — подал тогда голос Кадис Этрама Ди Рейзел, — сыграем? — и приглашающе махнул рукой. Кем бы ты ни являлся, Ноблесс было просто невозможно отказать. * * * N лет спустя. — Кадис Этрама Ди Рейзел, — раздался в тиши голос Лорда. Ноблесс терпеливо воззрился на него. — Сыграем? Кивок. Небрежным движением Рейзел стянул с пальца кольцо: — Ставка. Иногда Лорд порывался предложить в качестве оной трон или дочь, но тогда Ноблесс мог просто развернуться и уйти прочь. Всё равно обыграть того, с чьей лёгкой руки по Лукедонии пошла гулять мода на карточные игры, было невозможно: честный до мозга костей в том, что касалось его обязанностей, он выучился мухлевать так, что даже правитель Благородных не мог его раскусить, обманываясь взглядом донельзя невинных глаз, хотя порой то, что карты оказались подтасованы, было очевидно. Это неимоверно раздражало, но выяснить ответ на вопрос, кто же так испортил «честь и совесть отчизны», до сих пор так и не удалось. * * * Франкенштейн плёлся по пустому особняку, открывая дверь каждой незапертой (а иных на его пути до сих пор не попадалось) комнаты. Наконец, в одной из них он наткнулся на красноглазого, как и остальные чистокровные Благородные, парнишку лет семнадцати, который, сидя в кресле, раскладывал с постной миной какой-то мудрёный пасьянс. Ох, ну да, конечно, чёртовы аристократы с их дурацкими увлечениями… — Кто ты? — подняв голову, вопросил юнец. — Я… э… новый слуга здесь, ха-ха, — ляпнул первое, что пришло в голову, Франкен. На безэмоциональном лице его появилось что-то похожее на любопытство. — О. Сыграем? Сначала они действовали осторожно, прощупывая соперника; потом каждый понемногу начал использовать своё шулерское мастерство; к появлению в особняке каджу Ландегре и Кертье человек уже проиграл свою свободу и верность и почтительно называл Рейзела, открывающего своему вечному слуге кое-какие секреты игры в подкидного дурака, Мастером. — Он пойдёт к Лорду, когда оправится от ран, — сказал Ноблесс, которого попытались было отвлечь от интересного занятия, и на этом вопрос был решён. Нужно ли говорить, что всего пару десятилетий спустя в Лукедонии заработало первое казино? * * * Схватка шла на высшем уровне: играли Лорд оборотней и Ноблесс. И если эти двое получали от процесса удовольствие, то окружающие их зрители едва не пообкусывали себе пальцы от волнения, а Франкенштейн невозмутимо разливал по чашкам игроков свежезаваренный чай. На что играли, ни Музака, ни Рейзел уже не помнили: кажется, речь шла о какой-то спорной территории. Дело же тут было в том, что, в отличие от внутренних распрей, международные конфликты в цивилизованном обществе решались уже много лет именно таким образом, и всем несогласным ранее с политикой оборотням пришлось держать языки за зубами, а амбиции — в узде, чтобы не просадить в карты последние штаны. — Ничья! — волной разошёлся шёпот от одного наблюдателя к другому. — Ничья! Ничья! — Продолжим в следующий раз, друг мой, — улыбнулся, поднимаясь из-за стола, Музака Рейзелу. Тот кивнул. Шёл 2017 по человеческому летоисчислению год…