Кукольный театр

- Отдай! - выдирая телефон из рук, видимо, весьма неважного собеседника, взвизгнула Ли. Богатое формами тело девушки рефлективно дёрнулось из-за собственной внезапной решимости. Она всегда была мягкая и не только на характер. Уж очень точно некоторые личностные качества отражались на её внешней оболочке, которая, в свою очередь, была наполнена странной смесью комплексов, переходящих местами в откровенную ненависть к себе с врождённой обезоруживающей нежностью. Кусочек масла на зыбкой поверхности тёплой манной каши, растворяющийся в окружающей массе с единственной целью – сделать её лучше и тем самым услужить, принести хоть малейшую от себя пользу. Она редко могла настоять на чём-то или любым другим способом причинить хоть кому-то неудобство. У таких людей обычно богатый религиозный потенциал, но если в их жизни что-то идёт не так, из них получаются невероятно изобретательные убийцы. В данном случае Ли была способна обидеть разве что себя, но, когда это случалось, ничто не могло сдержать её естества, представлявшего собой неумолимого надзирателя, который вот тут-то мог в истинной мере выплеснуть всю свою строгость. Но, видимо, в этот раз была особенная причина, которая стоила того, чтобы разбудить внутреннего монстра. Вышло действительно громко! И если бы вокруг не было этой бесконечной суеты студенческой столовой, все бы точно на неё обернулись. Но только один человек в эту секунду удостоил её внимания. Мара. Столь же юный адресат, сидящий напротив за глянцевым хлипким столиком, покрашенным под изумруд, или молодая женщина, из-за своей азиатской хрупкости больше похожая на девочку лет 14, лениво подняла голову. Из-под широкого лба выскочил хлёсткий взгляд большого серьёзного человека. Она злилась, потому что не любила, когда кто-то без разрешения влезал в её пространство. Даже родители уважали её границы, а, может, просто не имели особенной надобности. В конце концов, произошедшее было по крайней мере неожиданным. Никогда прежде Полина, сокращенная для удобства в Ли, не позволяла таких выходок, не вылезала из своей тесной юрты и не подавала всегда тихого, а ныне звонкого голоса. Сама собой разумеющаяся тень вдруг превратилась в сверкающую молниями тучу и внезапно ударила током, заговорила. Сказала одно только слово и развеялась в нечто прозрачное и невидимое. Но механизм уже был запущен. Разряд не к добру пронзил толстую сердцевину. Начиналось землетрясение, пробудившее во внешне хрупкой Маре что-то древнее и охотничье. Раскосые тёмные глаза вдруг сузились до двух некрасивых чёрных точек, и это был вовсе не напряжённый зрительный контакт. Скорее два острия точного оружия, направленные на провинившуюся светленькую девушку с явно не миротворческой целью. Полина не могла выдержать такого звериного напора, она в испуге держала добытый только что трофей, как тикающую бомбу, вскоре смутилась и отвела свои потухшие глаза в стоящий рядом с ней поднос. - Извини. – Раздалось неизбежное, но такое спасительное слово из её уст. Этого было недостаточно, поэтому мгновенье спустя она дополнила: - Марочка, прости, пожалуйста! Я не знаю…Может я с ума сошла. Просто раньше ты хотя бы слушала. Мне так нужно, чтобы ты слушала. После этих слов взгляд Мары ускользнул в возвращенный на прежнее место телефон, став снова равнодушным и от того безопасным. А Полина всё продолжала бесполезные попытки вернуть к жизни давно умершего человека. - Что-то происходит, да? Я никогда не стану лезть в твою душу, но если ты хочешь выговориться… Мара прервала её чередой резких выдохов, наконец, она отложила электронный источник эндорфинов. Конечно, не для того чтобы ответить и вступить в диалог. Медовик оказался в большем приоритете. - Я бы всё отдала, чтобы быть как ты. Есть только сладкое и совсем не поправляться. – Прозвучало лукаво. Конечно, дело было отнюдь не в фигуре. Полине хотелось бы быть не только похожей на свою подругу. Ей настолько не хватало этой непоколебимой уверенности в себе, силы, смелости, очевидной привлекательности, что она в глубине души жаждала стать полностью такой же. Не второй Марой, только первой, влезть в её кожу и, ей Богу, покорить весь мир. И невозможность этого вырвалась отчаянным вздохом: - Эээээх. Но нам ещё не так плохо, как ему. – Утешила себя Полина, указывая на проходящего мимо них за стеклянной стеной высокого неопрятного мужчину. - Григорьев. Жаль его, совсем ненавидит свою работу. Мне кажется, и семьи у него нет. Вдруг Мара оторвалась от почти приконченной сладости. Стук ботинок стал значительно громче и, будучи монотонным, как-будто начал вводить в лёгкий транс. Он всегда ей нравился. Правда, не настолько, чтобы себя выдать. - Ничтожество – выстрелила охотница и отвернулась к своему незавершённому неправильному обеду и неудовлетворённой подруге. А в ушах всё ещё гипнотически барабанило, в отличие от её маленького сердца, которое так и не подавало признаков жизни.