Мой милый киллер

Чимин уже и не помнит, как они оказались в кабинете Джонхана, метавшего всё вокруг и прожигающего взглядом каждого из участников операции. Чувство того, что сейчас весь завтрак окажется на дорогом паркете не покидало и на минуту. В ногах чувствовалась слабая дрожь, лишний раз подтверждающая, что всё происходит наяву. -Вы хоть понимаете, как облажались? – стукнув кулаком по столу, орал, изрядно покрасневший хозяин.- Намджун, по большей части это именно твоя вина. Ты ручался за него! А что мы имеем теперь? Кучу дерьма, которую разгребать явно не вам. Немного успокоившись, Джонхан сел в свое кожаное кресло и кинул на лидера укоризненный взгляд, который явно не предвещал ничего хорошего. Хоть напрямую к Чимину никто и не обращался, чувство вины выворачивало наизнанку, сдавливая все органы жизнедеятельности. На самом деле, ни один из ребят не устроил ему какую-то взбучку или что-то типа того. Всю обратную дорогу они провели в гробовой тишине, разбавляемой лишь нервными вздохами Тэхёна. -Итак, я принял решение и отстраняю вас от всех заданий на неделю,- Гук округляет глаза и хочет что-то возразить, но его прерывает хозяин.- Да, Чонгук. Неделя. И даже не смей торговаться со мной. Я очень зол и разочарован, вы подставили под удар не только моё имя, но и всю организацию. Вы свободны. Без какого-либо настроения все направились прямиком в свои комнаты. Чимин шёл немного поодаль и разглядывал свои ботики, на которых до сих пор была пыль со склада. Джун сразу же скрылся за дверью своей комнаты, отказываясь обсуждать минувшие события. Сокджин, избегая и не замечая всех, направился прямиком в ванную комнату и заперся, давая понять, что разговаривать он не намерен. На просьбу Чимина о том, чтобы выслушать его, Гук лишь отмахнулся и сказал, что исповедь может и подождать. Тэ придерживался примерно такой же позиции, поэтому оба закрылись в комнате младшего. Хосока нигде не было видно. После того, как они вышли из кабинета Джонхана, он сразу пропал, не сообщив никому, куда направляется. Это расстраивало Пака ещё больше, ведь он ощущал, что в коллективе происходит полный разлад, и каждый ощущает на себе груз вины за новенького. Наверное, лишь вина Джина отличается от остальных, ему наверняка тяжелее, чем парням, которые даже не подозревают о том, что же случилось на самом деле. Все так легко поверили в эту историю и это единственное, что радовало Чимина. Это значило, что его план удался и Сокджин будет вне подозрений. Поверили все, но, конечно же, не Он. Его было слишком сложно обмануть, эта дурацкая черта видеть всё и всех насквозь. Он видел, как часто стала вздыматься грудь младшего, а зубы от волнения терзали пухлые губы. Он видел, как сложно Чимину давалось каждое лживое слово, сказанное им. И только сейчас Он увидел всю глубину его души и самопожертвенность. Обернувшись, Чимин увидел Его, до сих пор стоящим у входа и непрерывно наблюдающим за младшим. Пак просто вздохнул и последовал к себе в комнату, оставляя дверь открытой, как бы говоря, что он не против присутствия хёна. Зайдя в свою серую обитель, Пак услышал негромкий хлопок за спиной, но всё равно не подал вида. Он продолжал стоять и смотреть в однотонную стену, не представляя, что ему делать дальше. Пока Чимин находился в минутном оцепенении, Юнги по-хозяйски расхаживал по комнате и периодически хлопал дверками шкафа. Спустя пару минут этих хождений, на плечи младшего ложатся сильные руки и тот непроизвольно выдаёт тихий стон. Сразу же понимает, что сделал и начинает корить себя, желая провалиться под землю. Но руки лишь бережно снимают пиджак, после чего Мин аккуратно вешает его на спинку стула, бегло разглаживая от складок. Чимин стоит в полном недоумении, но сделать что-то не смеет. Ему нравится вся эта излишняя обходительность и чувственность действий. И хоть они договорились о том, что всё это лишь минутная слабость, нутро разрывает от желания продолжить эту невыносимую пытку. Подойдя спереди, Юнги начинает ловко расстёгивать рубашку, не отводя взгляда от сильно напрягшейся груди. Затем он ловко освобождает тело от ткани, оставляя её там же, где и пиджак. Недоумение, страх и желание Чимина вскакивают до небес, а в голове крутится лишь один вопрос «какого чёрта?». Но губы плотно сомкнуты, так как парень старается концентрироваться хотя бы на молчании. За пару секунд тело успевает покрыться мурашками и Чимин сразу же ощущает, что на него одевают одну из его домашних футболок. То ли от облегчения, то ли от разочарования, лицо младшего наполняется какой-то детской грустью, глаза немного расширяются, а уголки губ сползают вниз. Юнги тихо смеётся и взглядом указывает на приготовленные шорты. Смирившись, Пак медленно поплёлся к подножью кровати, в то время как старший начал готовить постель. После всех приготовлений, Чимин ловко запрыгнул в постель и многозначительно посмотрел на Юнги, прося остаться. Не став лишний раз спорить и отговариваться, он расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и снял обувь. Осторожно отодвинувшись к стене, будто боясь спугнуть какую-то дикую птицу, Пак откинул край одеяла и быстро отвёл взгляд в сторону. Сразу же после этого он почувствовал, как кровать прогнулась ещё больше, а к коже прильнула хлопковая материя, которая была единственной преградой между Юнги и Чимином. -Посмотри на меня,- почти шёпотом сказал Юнги и дотронулся пальцами до подбородка младшего. Отбросив всю неловкость и стеснение, Чимин перевёл взгляд на парня, лежащего в опасной близости рядом с ним. Он не знал, что ему нужно сказать или может быть сделать, он просто продолжал смотреть и молчать. Наверное, в эти моменты для него останавливалось время, да и вообще всё вокруг теряло смысл. -Ты солгал,- продолжая держать пальцы на прежнем месте, констатировал Мин.- Я горжусь тобой. -Гордишься?.. -Да. Пусть никто и не знает правды, всё же… ты поступил, как настоящий друг. Но не киллер, Чимин, - улыбка сразу же сползла с лица Пака, уступая место прежней вине и опустошённости.- Ты подставил в первую очередь себя, а сейчас твоя главная цель - плотно укрепиться здесь. Я не хочу, чтобы теперь все тумаки прилетали тебе, лишь потому, что ты новенький, понимаешь? Чимин робко кивнул и упёрся взглядом в шею старшего, пытаясь сосредоточиться на бледности его кожи, которая была видна даже в слабоосвещённом помещении. -Я хочу, чтобы ты был рядом, Чимин,- притянув к себе юношу, прошептал Юнги. -Я не понимаю,- дыша в шею, которую буквально пару секунд назад разглядывал, так же прошептал Пак.- Мы же обсуждали это. -Я знаю. И я не смогу всё это объяснить, даже если захочу. -Хорошо,- ответил Чимин и плотнее прижался к старшему.- Я не хотел, чтобы всем влетело, но я должен был так поступить. Он чувствовал, как всё тело пробирает приятная дрожь от близости с тем, кого он считает очень опасным и недоступным. Он до сих пор думает, что такие, как Юнги не для него. Уж слишком грациозны и холодны его образы, но сейчас все они рушатся из-за тех действий, на которые толкает и отвечает сам Мин. -Понимаю, но впредь больше не рискуй своим положением, чего или кого бы это ни стоило. Пак решил промолчать, ведь у него было своё мнение и планы на этот счёт. Нельзя предать дорогого человека, даже если придётся рискнуть собой. Так его воспитали, и так он воспитал себя. Юнги постепенно начал переводить разговор в другое русло и после десяти минут Чимину казалось, что этот день не принёс никому ничего плохого, как будто они целый день так и лежали в постели, болтая на совершенно незамысловатые темы. Обоим было интересно узнать что-то из прошлой жизни друг друга, поэтому каждый по очереди задавал свой вопрос. Перед Чимином раскрылся совершенно другой портрет киллера, не такого жестокого и отчуждённого, а наоборот, портрет человека, который влюблён в жизнь. -Я бы хотел увидеть, как ты играешь на фортепиано,- улыбается Пак, удобно расположившись на подушке.- А твоя семья… какая она? На пару секунд Юнги как-то отстраняется, но потом, вздохнув, его лицо светлеет, а мысли наполняются давно забытым домом. -Они… милые,- осторожно подбирает слова Мин,- как ты. Чимин томно вздыхает и хочет что-то возразить, но старший продолжает свой рассказ, погружая его в свои воспоминания и чувства. -До того, как я попал сюда, мы были очень близки. Но никто не помогал мне в построении будущего, не наставлял на нужный путь, поэтому после восемнадцати я не знал, что мне делать с жизнью. На высшее образование не было средств, а найти что-то попроще не позволяли амбиции. Я нашёл это место, точнее, оно нашло меня и после этого наши связи с семьёй стали равняться практически нулю. Юнги сделал паузу, но Чимин продолжал молчать, так как знал, что есть что-то ещё, с чем киллер хотел бы поделиться. Нужно лишь подождать, пока тот настроится и сам решит рассказать то, что младшему следует знать о нём. -Я редко звоню маме, а последний раз ездил… даже не помню, когда это было. Но это всё не потому что я их не люблю, а потому что мне стыдно за то, кем я стал. Когда мама интересуется, как там у меня дела в Сеуле, как работа и так далее, я не знаю, что ответить. Мне не хочется им врать, но и правду я сказать естественно не могу. Я предпочитаю абстрагироваться от людей, потому что боюсь причинить им боль. -Все эти попытки оттолкнуть меня? Это..? -Да, в точку. Повисает какое-то неловкое молчание, но Юнги опять старается свести всё на нет и поворачивается к Чимину, беря его за руку. -Я бы хотел когда-нибудь познакомить тебя с ними. -Ого, так быстро, а что потом? Свадьба, дети?- смеётся младший, чем вызывает искреннюю улыбку у Юнги. -Дурак. Мин сильнее кутает Чимина в одеяло и обнимает его сзади, веля засыпать. Через какое-то время младший действительно начинает проваливаться в сон, поддаваясь манящей теплоте, созданной Юнги. Убедившись, что Пак начал сопеть, Юнги, как можно бесшумнее поднимается с кровати, берёт свои вещи и напоследок еле ощутимо касается губ парня. -Ты не сдержал своё обещание,- сквозь сон шепчет Чимин и немного улыбается. На это Мин лишь ухмыляется и направляется в свою комнату, параллельно принимая входящий звонок на телефон. -Да? – в полголоса отвечает Шуга и закрывает за собой дверь. -Это Чхвэ Джонхан. Зайди ко мне, нужно поговорить насчёт Пак Чимина. Той лёгкости, которая была буквально пару секунд назад, как не бывало. Всё тело напрягается, а в голове прокручиваются наихудшие варианты развития событий.