Второй шанс

Дышать было нечем, воздуха не хватало, грудь, казалось, готова была разорваться от боли, но Хачжин упрямо стискивала зубы и плыла. Она должна. Она должна. Потому что нет ничего важнее, чем плыть, двигать тяжёлыми руками и ногами, пытаться сделать еще гребок. И ещё один, и ещё. Вода неожиданно стала горячей, что-то ударило в спину, Хачжин открыла рот, захлебнулась отчего-то солёной водой и, закашлявшись, вынырнула. Холодный воздух обжёг лицо. Хачжин пошатнулась. В ушах стучала кровь, ресницы слиплись, и она не сразу поняла, где оказалась. Пар клубился над водой, закручивался в воронки, сквозь него проступали камни и зелёные листья кустов. Хачжин медленно обернулась и замерла. — Эй… ты… ты что тут делаешь?! Почему тут девушка? Братцы, братцы! — мокрый Ван Ын был похож на испуганного мышонка. Хачжин затопила волна облегчения. Чимон не солгал. Она жива, она здесь. Снова. Все живы. Хачжин отвела взгляд от Ына и посмотрела на остальных братьев. В тот раз она ничего не запомнила, кроме пара, возгласов и страха. Сейчас же она смотрела и узнавала — каждого. Она пела им, смеялась с ними, боялась их и за них, заваривала им чай, любила, ненавидела. Двое умерли рядом с ней, за одного из них она вышла замуж. Мальчишки. Перед ней были мальчишки. Полураздетые, возмущённые, встрёпанные… мальчишки. — Госпожа, госпожа! — знакомый голос разом отрезвил и заставил двигаться. Хачжин, нет, Хэ Су не могла позволить, чтобы её поймали сейчас. Первый шаг дался тяжело, мокрая юбка спутывала ноги, Ын оказался совсем близко. Если её схватят, допроса не избежать. Воспоминания о боли ожгли, словно плеть. Хэ Су сцепила руки в замок и хлестнула по воде, заставляя Ына отшатнуться. Оставшиеся несколько шагов она преодолела бегом и, схватившись за протянутую руку Чэрён, выбралась на берег. Потом Хэ Су бежала, спотыкаясь, вслед за своей служанкой через пещеру, по которой ходила множество раз в той прошлой… или в будущей жизни. Реальность заплеталась струями пара, норовила подвернуться камнем под ноги, в груди горело и кололо и единственным, что не позволяло свалиться, была горячая рука Чэрён и её причитания. Вполне привычные и очень даже реальные причитания. Точно такие же реальные, как яркий солнечный свет, ослепивший Хэ Су, или холодный ветер, выдувший последние крохи тепла из тела. В прошлый раз она очень удачно упала в обморок в этот момент. — Госпожа? Вы уже лучше себя чувствуете? Но сейчас почему-то в обморок никак не падалось. Хэ Су закрыла рукой слезящиеся глаза. — Да, мне уже лучше. Пойдём скорее. Она со всхлипом вздохнула, закашлялась от холодного воздуха и убрала руку. Вокруг по-прежнему были самые большие купальни Сонгака. Пар клубился над водой и камнями, то прятал, то показывал купающихся людей, но мокрая холодная одежда не давала поверить, что всё это сон. Хэ Су сделала осторожный шаг по камням. — Госпожа, госпожа, не сюда, наши носилки в той стороне. Чэрён снова взяла её за руку и буквально потащила за собой. Хэ Су шла, спотыкаясь, смаргивая выступающие от холода слёзы, и старалась дышать так, как её учили в больнице, во время реабилитации после комы. На два глубокий вдох, на четыре выдох. Раз. Два. Носилки, раз-два-три-четыре. Вот как она оказалась дома в тот раз. Надо же, а раньше и не задумывалась над этим. Неужели предполагала, что Чэрён тогда дотащила её на своей спине через треть Сонгака? Раз-два. Все живы, все пока ещё живы, а это значит… Раз-два-три-четыре. И сестра, и тот, кого она ещё не видела, тоже жив. Обязательно. Раз. Два. Несмотря на тёплую накидку, Хэ Су пробила дрожь. Конечно, он жив, как же иначе. Конечно. Раз. Два. И они снова встретятся и тогда… Изменится ли в этот раз хоть что-то? Хэ Су сцепила пальцы в замок и нервно рассмеялась. Но какие же они ещё мальчишки! Не только Ын и Чжон, но и Ван Ё, и Ван Ук. И насколько, интересно, она теперь старше Со? Она никогда не любила нуно-романы, и вот тебе, пожалуйста. Носилки мерно покачивались, но заснуть не давали холод и волнение. Ещё немного и она увидит сестру. И Ван Ука. И… — Госпожа, мы приехали, идёмте скорее, вам нужно переодеться. — Спасибо, Чэрён. Хэ Су окинула взглядом резиденцию Восьмого принца и почувствовала, как сжалось сердце. Этот дом был наполнен воспоминаниями, смехом и болью, и ей вновь придётся жить в нём и испытывать то же самое. Комната тоже не изменилась — та же, что и в воспоминаниях. Прежние ширмы и чайнички, и даже запах тот же. Цветы, благовония и сквозь всё это тяжёлый запах лекарственных трав, который всегда сопровождал её сестру. Мёнхи сидела за столом в её комнате. Живая. Её старшая сестра. — Хэ Су? Что случилось? Ты промокла? Хэ Су почувствовала, как у неё задрожали губы. Мёнхи смотрела на нее, беспокоилась о ней, что-то взволнованно спрашивала, но ответить связно не было никакой возможности. Хэ Су успела забыть, как она, оказывается, любила сестру. Каково это, когда есть кто-то старший, кто беспокоится о ней. Когда глядят встревоженными глазами, держат за руку, прикасаются губами ко лбу, пытаясь проверить, нет ли жара. И — как будет больно её потерять. Снова. Хэ Су обняла сестру и, спрятав лицо на её плече, разрыдалась — горько, беспомощно, выплёскивая всю боль и всё одиночество, что скопились в ней за это время. Бесконечные смерти и потери, невозможность противостоять этому, невозможность противостоять судьбе. Она рыдала, как ребёнок на плече у матери, чувствуя объятия Мёнхи, её тепло, её запах и задыхаясь от неспособности высказать всё то, через что она прошла. Начиная от смерти сестры, которая была ей матерью, и заканчивая потерей её собственного ребёнка. Её Соль потеряна в веках, в другом мире, и никогда не вернётся. А Мёнхи ещё здесь, ещё жива, и на сей раз Хэ Су приложит все силы, чтобы та жила как можно дольше. И была счастлива. — Прости меня, прости меня, прости меня. Хэ Су шептала это, чувствуя боль, счастье и вину. Из-за неё в последние месяцы жизни сестра была несчастна. Нельзя этого допустить, никогда больше. — Никогда больше, никогда… Слёзы кончились, и Хэ Су просто стояла, обнимая сестру. Мёнхи гладила её по голове, по влажным волосам и шептала какие-то ласковые слова, успокаивая и убаюкивая. Темнота закрутилась водоворотом сна и утянула Хэ Су на дно. Хэ Су проснулась с больной головой. В комнате пахло мятой и ромашкой и слышны были тихие голоса. Она открыла глаза и посмотрела вверх. Это была её комната в доме Восьмого принца. Хэ Су села, опираясь на руки, и поморщилась. Горло болело, нос словно зацементировало, да и говорить не получалось. Она открыла рот, но вместо слов послышалось сипение. — Хэ Су, ты проснулась? — Мёнхи подошла к её кровати вместе с Чэрён, которая придерживала госпожу за локоть. Сестра была бледна, но искусанные губы ярко выделялись на её лице. — Как ты меня испугала… — Я… — голос вновь сорвался на сип. — Молчи, лекарь сказал, что ты тебе нужен покой и поменьше разговоров. Сестра прижала прохладные пальцы к её щеке. — Выздоравливай, Хэ Су. Я посижу рядом с тобой. — Я… — голос всё ещё отказывался повиноваться, но Хэ Су упрямо прокашлялась и продолжила: — Спасибо, старшая сестра. Пожалуйста, позаботься о себе. В горле царапало и говорить было тяжело: — Тебе нужно отдохнуть, ты и так со мной столько просидела. — Сколько — столько? Ты проспала полдня, сейчас вечер. Выпей отвара и ложись. Чэрён подошла к столу и налила в пиалу лекарство. Глядя во встревоженные глаза сестры, Хэ Су чувствовала радость и опустошение. Но послушно выпила горький отвар. — Ложись и поспи. Я буду рядом. Хэ Су вскинулась. Глаза слипались, но она старалась держать их открытыми. — Старшая сестра, не надо! Ты устала, тебе нужно отдохнуть! — Хэ Су, ложись, — Мёнхи закашлялась. — Нет! Вышло слишком звонко. За дверью послышался звук шагов, а затем стук. — Жена! Жена? С вами всё в порядке, я могу войти? Мёнхи кашляла, не в силах произнести ни слова. Хэ Су крикнула Чэрён: — Открой! В комнату вошёл Ван Ук, но Хэ Су не успела понять, что чувствует при этом. Она держала с объятиях содрогающуюся от кашля сестру и гладила её по спине. — Жена? Ван Ук опустился на колено рядом с кроватью и положил руки на её плечи, задевая ладонями пальцы Хэ Су. Мёнхи наконец-то продышалась и затихла. — Жена, вы в порядке? — Я — да. Но Хэ Су сегодня упала в воду и чуть не утонула, она очень испугалась и заболела, но не хочет, чтобы я была рядом, и… — Нет! — Вышло опять слишком громко, горло продрала боль, но Хэ Су сглотнула ставшую горькой слюну и продолжила. — Я не хочу, чтобы сестра сидела рядом, потому что беспокоюсь за неё. У сестры слабое здоровье, она сегодня и так переживала за меня и полдня провела у моей кровати, ей самой нужно хорошо отдохнуть… Не позволяя вставить и слова Ван Уку и Мёнхи, Хэ Су продолжила: — Сестре нужно сегодня хоть немного радости, а не волнения. И я не знаю, ела ли она. Пожалуйста, позаботьтесь о ней, ваше высочество! — Хэ Су перевела взгляд на Мёнхи: — Прости меня, пожалуйста, я ужасно себя вела, я всегда разочаровывала тебя, но я… — Хе Су закашлялась. — Я очень тебя люблю и боюсь потерять. Пожалуйста, позаботься о себе. Со мной побудет Чэрён. Ван Ук и Мёнхи переглянулись, и принц встал с колен. — Что ж, тогда мы обязаны выполнить просьбу больной. Пойдёмте ужинать, жена. — Но… — Я в порядке, в порядке! — Хэ Су замахала руками и Мёнхи, поколебавшись, встала. — Идите, госпожа, я позову вас, если ей будет хуже. — Чэрён помогла Мёнхи встать. Хэ Су смотрела, как они уходят и чувствовала, как в груди что-то сжимается до боли, а глазам становится горячо. Она улыбалась, но на душе было тяжело. Только когда дверь за ними закрылась, она вновь легла на кровать и закрыла глаза. Она всё сделала правильно, она не любит больше Ван Ука, но почему ей так больно? Наверное, это простуда. Да. Следующее утро было таким прозрачным и чистым, что казалось, будто этим воздухом можно умываться вместо воды. На душе тоже впервые за долгое время было тихо и спокойно. Вчерашние слёзы смыли всё то, что копилось долгие годы, оставив звенящее радостным ожиданием спокойствие, и Хэ Су улыбалась новому дню. Это её настроение ничто не могло нарушить: ни прогулка по резиденции Восьмого принца, ни щебет Чэрён. Хэ Су не хотелось ни о чём думать, она несла эту хрустальную тишину внутри себя и улыбалась, не желая омрачать её размышлениями, вопросами и волнениями. Но нос оставался всё так же заложен, а в горле першило. Путешествия во времени, в прошлое и будущее, затмения, пророки и короли могут идти своим чередом, но за одну ночь избавиться от простуды — невозможно. И нет, Хэ Су не было интересно, почему та, прежняя Хэ Су оказалась в той купальне, и почему Чэрён первым делом предположила, что изменения в её поведении это следствие интрижки. — Нет, не переживай. Если у меня будет мужчина, я обещаю, Чэрён, что расскажу тебе об этом первой. Но и ты мне обещай… Хэ Су посмотрела на свою служанку и почувствовала, как улыбка примёрзла к губам. — Да-да-да, госпожа, не сомневайтесь, я расскажу, обязательно! — Чэрён отвела глаза и засмеялась. Неужели? Хэ Су почувствовала, как что-то сдавило грудь. Чэрён лгала. И… неужели она предала её не тогда, в далёком прошлом будущем, а уже здесь и сейчас? И гораздо раньше? — О, госпожа, смотрите, ваша сестра с мужем! Говорят, что Восьмой принц самый лучший из всех двадцати пяти принцев… Спокойствие было разбито вдребезги. Хэ Су не смотрела на принца, она смотрела на воду и пыталась понять, почему Чэрён лгала. Неужели она уже сейчас… с Девятым принцем? Не потом, а сейчас? Тогда что она делает здесь, в её семье, служа Хэ Су? Откуда она взялась, что и Мёнхи ей доверяет? В прошлый раз Чэрён говорила, что они выросли вместе — тогда как? Хэ Су пришла в себя только после того, как острый локоть Чэрён вонзился ей в бок. Она подняла голову и натолкнулась на насмешливый цепкий взгляд. Хванбо Ёнхва. Сестра Ван Ука. Жена Ван Со. Императрица. Ненависть, поднявшаяся откуда-то из глубин души, едва не заставила сделать ошибку. Но десять лет во дворце не прошли даром, и Хэ Су разжав пальцы, стиснувшие край рукава, поклонилась и поприветствовала принцессу Корё. — Видимо, купание пошло тебе на пользу. Ты стала гораздо учтивее. — Я рада, — Хэ Су сглотнула ставшую вязкой от горечи слюну, — угодить вам, ваше высочество. Ведь когда счастлива принцесса, мы становимся ещё счастливее. — Что ж… Не нужно смотреть на то, чем занимается супружеская пара. Я вплотную тобой займусь, если это повторится. И не важно, что вы с ней кузины. — Я просто рада видеть счастье своей сестры со столь достойным мужчиной как ваш брат, ваше высочество. Что в этом дурного? — Хэ Су поклонилась ещё раз, сдерживая гнев. — Тогда ты должна быть благодарна своей сестре и её мужу за то, что можешь всё это видеть. Там, где ты жила прежде, нет таких красивых мест, верно? — Я не устаю благодарить небо за каждый день своей жизни здесь, ваше высочество. И за здоровье сестры я всегда молюсь. Как и о том, чтобы небо послало им детей. Ёнхва даже замерла, впервые не находя, что ответить. Но триумф Хэ Су длился недолго — сдержанная усилием воли ярость отомстила жестоким кашлем. — Всё ещё болеешь? Благодаря тебе в нашем доме были самые красивые фонари. Но в этом году будет трудно… Как жаль, что здоровье не позволяет тебе к нам присоединиться. — Ёнхва, не переставая улыбаться, склонила голову к плечу, как птица, собравшаяся склевать червяка. Хэ Су улыбнулась в ответ и опустила глаза. Десять лет прошли не зря. Она так и не научилась вливать сладкий яд в речи, но урок не идти на врага без щита и меча усвоила. — Что ж, тогда до встречи. Позаботься о своём здоровье. Хэ Су поклонилась ещё ниже, пряча примёрзшую к губам улыбку. — О-о-о, госпожа. Вы и впрямь изменились! Вы стали приятно улыбаться при любой фразе, совсем как её высочество. — Когда принцесса отошла достаточно далеко, к Чэрён вернулась её болтливость. — Все мы меняемся, Чэрён. Кто раньше, кто позже… Пойдём? — Хэ Су выпрямилась и посмотрела на ладони, на которых остались следы от её ногтей. — Или тебе нужно идти помогать с фонарями? — Я провожу вас, госпожа и пойду варить клей, и… — Не нужно. Я и сама дойду. — Но… — Ступай. — О! Я поняла! — Чэрён хитро улыбнулась и поднесла палец к носу. — Но вы мне потом расскажете, верно? Да? — Иди уже! Ёнхва оскорбляла её с приятной улыбкой. Хачжин уже возмутилась бы и высказала всё, что о ней думает; Хэ Су, та девушка, чьё тело она заняла, ответила бы оскорбительно, но вежливо, заставив принцессу замолчать. Хэ Су же нынешняя просто смолчала. Она так это и оставит? Будет молча принимать оскорбления, а потом вновь умрёт вдали от любимого человека? Мысли бродили по кругу, обгоняя друг друга, спотыкаясь и падая. Почему-то было очень жарко и хотелось пить. Она не смотрела, куда идёт, просто шла, потому что остановиться было выше её сил. Тяжёлые мысли кружились в голове, заставляя идти всё медленнее. Хэ Су нынешняя уже изменила настоящее: Ван Ук почти не обращает на неё внимания, Ёнхва… всё та же, но в её последней фразе сейчас Хэ Су слышалась уже не издёвка, а почти… забота? Кто знает, как изменятся её отношения с остальными. С Ыном, Чжоном, БэкА… А если — и с Ван Со? Хэ Су почувствовала, как кто-то дёрнул её за пояс, а потом за руку. — Деньги гони. — Что? — Она подняла глаза и поняла, что не знает, где оказалась. Это были какие-то бедные улочки Сонгака. Тёмные стены, тряпки, висящие между домами, и тени от заходящего солнца погружали переулки во мрак. А перед ней стояли двое потёртых бродяг, обнажая в ухмылке гнилые зубы. Один из них держал её за руку. Второй поигрывал ножом, ловя на лезвие блики солнца. — А если денег нет, так и тело сойдет, правда ведь? Такая мягенькая… — грязные пальцы ущипнули её за щёку. Хэ Су завизжала и ударила ногой по колену держащего её бандита. От неожиданности тот разжал пальцы и Хэ Су попятилась, судорожно оглядываясь. — Да наша добыча кусается, да? — из тени выступили ещё двое и Хэ Су почувствовала, как ужас проступает потом сквозь кожу. Вот и изменила судьбу. Довольна теперь? Хэ Су нашарила прислонённую к стене дома деревяшку и сжала на ней пальцы. Топот копыт разорвал тишину. Переулок наполнился лязгом, стонами и влажными звуками, с которым меч врезается в чужую плоть. Перед глазами Хэ Су отпечаталась картинка — чёрный всадник на чёрном коне, выплывающий из алого сияния заката. «Если небо окрашено в красный цвет, значит завтра будет буря». Фраза всплыла в голове и беспомощно вертелась, затерявшись в чувстве узнавания, восхищения и любви. Звуки побоища стихли. Мужчина спрыгнул с седла, вытер меч об одежду одного из убитых, вложил его в ножны и, подхватив коня под уздцы, направился к выходу из переулка, не оглянувшись. Хэ Су на несколько секунд застыла, а потом отбросила деревяшку и бросилась за ним. Она хотела сказать спасибо, возмутиться тем, что он её бросает здесь и уходит, но сделала совсем другое. Подбежала и обняла, сцепив руки на талии и прижавшись к его спине, не в силах сделать больше и шагу. Сердце билось где-то в горле, её трясло. Со. Это её Со. Он застыл на мгновение, а потом попытался разомкнуть её объятие. Но Су только прижалась сильнее. Сцепила пальцы до боли. Он накрыл её руки своей горячей ладонью, и Хэ Су ощутила его вздох всем своим телом, прильнувшим к его спине. — Ты сейчас оскорбляешь принца своим прикосновением. Знаешь, что за это положено? — Смертная казнь? — Это Хэ Су прошептала едва слышно, всё ещё не разжимая руки. — И я могу сейчас же привести её в исполнение. — Он положил ладонь на рукоять меча. — Вам придется сначала отцепить меня, верно, ваше высочество? Ещё секунду, я… ещё секунду. Он больно стиснул её запястье, и Хэ Су пришлось разжать пальцы. Она сделала шаг назад и пошатнулась, когда Ван Со повернулся к ней. Хэ Су жадно разглядывала его лицо, проклятую маску, которую он всё ещё носил — ей хотелось снять её и отбросить и, проведя пальцами по его шрамам, сказать что уже всё, она вернулась. Одиночество закончилось, и теперь она никогда его не отпустит. Ван Со смотрел на неё странно. То ли удивлённо, то ли презрительно, а потом всё же сел на коня и повернул его к выходу из переулка. А Хэ Су так и осталась стоять, бессильно опустив руки и глотая слёзы. Плакать с забитым носом, оказывается, очень тяжело. — Ты. Следуй за мной. …Но понимать что вот это — её Ван Со, который не узнаёт и не помнит, оказалось ещё тяжелее. Хэ Су вытерла слёзы и сделала шаг вслед за ним. О том, что принцы должны были собраться в резиденции Восьмого принца, ей сообщила Чэрён. В тот день, раньше, Хэ Су, кажется избила Ван Ына и расстроила сестру. И Ван Со тогда узнал, как её зовут. Но она не была уверена. Хэ Су не могла точно сказать, что уже изменилось, а что нет. Воспоминания о том времени приносили ей боль, и за время жизни во дворце она постаралась похоронить их как можно глубже. А сейчас не могла вспомнить, что за чем произойдёт. В точности как в прошлый раз с историей. Но противиться желанию увидеть Со у неё не было сил. Чэрён подавала чай, а Хэ Су осталась стоять за порогом, пытаясь увидеть Со через открытую дверь. Однако на глаза попадались другие. Ван Ук, Ван Вон, Чжон, БэкА — смеющиеся, живые. Они ещё не предавали друг друга. Хотя БэкА вообще никогда никого не предавал… Хэ Су прикусила губу и вздрогнула, потому что прямо перед её лицом возникло лицо Ына. — Я… я тебя видел! Точно, братцы! Это она подглядывала за нами в купальне! Это ты! Ван Ын распахнул дверь шире, и Хэ Су наконец-то увидела Ван Со. — Баше бысочество? Бросбите? Простуда так и не прошла, стала ещё хуже. Температуры не было, зато насморк вошёл в ту стадию, когда дышать можно только с открытым ртом. — Что? Что ты сказала? Ты смеёшься надо мной? — Погоди, Ын. Она болеет, — откуда-то из комнаты сказал Ван Ук. — Хэ Су, почему ты пришла сюда? Тебе же лекарь сказал оставаться в постели? — Так она всё ещё болеет? — послышался удивлённый голос Ёнхвы. — Бросбите, баше бысочестбо. — Хэ Су снова поклонилась, чувствуя как краска заливает лицо. Легче сносить оскорбления и ненависть, чем быть объектом жалости. А сейчас ещё и насмешки, потому что её речь… Но она должна была это сделать. Потому что не знала, когда ещё доведется увидеть Ван Со. — Я бдосто узнала, что Четбёдтый пдинц будет себодня здесь. И хотела его боблагодарить. — Что случилось? — Ван Ук встал со стула и выпрямился. — Вчеба на меня напаби, а ебо бысочестбо меня сбас. — Хэ Су сделала шаг в комнату и низко поклонилась Ван Со. — Я вчеба обень испугалась и не успеба сказать сбасибо. Благодарю бас, баше бысочество. Она почувствовала, как на ней скрестились несколько взглядов. — Пожалуйста. Можешь идти. Что-то было не так. Ван Со, каким она его знала, непременно бы попытался оправдаться и очернить себя — сказав что-то вроде того, что бродяги мешали ему пройти, но этот Со… он был увереннее в себе и опаснее. Ему не нужны были оправдания для братьев. И это было… странно. Хэ Су поклонилась всем принцам и выпрямилась. — Ступай. — Ван Ук смотрел на неё и не заметил взгляд, который на него кинул Ван Со при этих словах. Взгляд, полный ненависти. Хэ Су вновь стало страшно. Что-то было не так. Хэ Су ушла, пройдя мимо Ына, который не стал больше ничего говорить про купальню, и она была ему за это благодарна. Вернувшись в свою спальню, и Хэ Су подошла к маленькой жаровне. Капнув масла, несколько секунд смотрела как ярко сияют угли, пытаясь разгореться сильнее. По комнате наверняка поплыл сильный запах, но Хэ Су его не чувствовала. Она наклонилась над жаровней, придерживая волосы и одежду, и попыталась сделать вдох. Через несколько минут ей стало легче. Нос, кажется начал дышать и едва-едва чувствовать запах масла. Хэ Су отошла от жаровни и села на кровать, обхватив колени. Всё в этом мире поменялось и уже не будет прежним. Не будет влюбленности в Ука и дружбы с Ыном, Чжоном и БэкА. Не потому, что они изменились, а потому, что изменилась она. Нет юной и наивной девочки, готовой кинуться с кулаками на обидчика. Она знает как себя вести, не забывает кланяться и здороваться, знает своё место в этом мире… но разве на такую Хэ Су обратили бы внимание принцы? На ту, что не выбивается из их привычной жизни? Но… надо ли ей это? Если всё, за чем она вернулась, это Со? Хэ Су обхватила голову и застонала. — Глупая, глупая, глупая! Она и впрямь думала, что всё будет как прежде — дружба с принцами и любовь к Со? Она, наивная, думала, что может изменить что-то в лучшую сторону — спасёт Ына, станет доверять Со, будет хорошей сестрой, но что на деле? Она не может сказать, куда теперь повернулась её жизнь и что будет дальше. И Со… она уже забыла, как груб он был в самом начале, когда она ещё не была ему интересна. Но что теперь делать? Что если их любовь больше не вернётся? Если этот Со так и останется Волком, носящим маску? — Нет, нет, нет! — Хэ Су помассировала пальцами виски. — Главное, успокоиться. Да, всё верно. Ей нужно успокоиться и решить, что делать. А для начала, попытаться вспомнить, что происходило в первый раз. Одно хорошо — Ына она сегодня не побила, а значит гнев, как и интерес императора, ей не грозят. Она не огорчила сестру и это уже хорошо. Купальня! Хэ Су подскочила на кровати. Она вспомнила: именно в этот день, вечером, она встретилась в купальне с Со и увидела его без маски. Значит, ей просто нужно туда пойти и повторить это, и тогда… Так, что она тогда сделала? Хэ Су вскочила с кровати и принялась мерить шагами комнату. Пошла вечером туда, одна, залезла в купальню, собираясь вновь попасть в будущее, вынырнула и увидела Со. Он едва не убил её, а потом всё же ушел и забыл заколку. Хэ Су потёрла горло. Это рискованно, но если она хочет, чтобы всё шло как в тот раз… А она этого хочет? Хэ Су села возле кровати и растерянно посмотрела в зеркало. Всё уже изменилось, кто знает, когда Со пойдёт купаться. А если его сегодня не будет? Или он подумает, что она его преследует, ведь в прошлый раз она его не обнимала после спасения, да и самого спасения не было. Напротив, Хэ Су ругала его за грубость и требовала извинений. Вдруг он подумает, что Хэ Су влюбилась в него и следит за ним? Ну почему, почему всё так? Она взрослая женщина, но по-прежнему чувствует себя наивной девчонкой. Или, может, это влияние тела? Сколько глупостей она творила тогда, в первое время, и как трудно останавливать свои порывы сейчас. Может, в этом всё дело? — Су, ты здесь? — Да, старшая сестра. Мёнхи вошла в комнату, опираясь на руку Чэрён. — Встань с пола, пожалуйста. — Что-то случилось? — Тебе лучше? Ты уже внятно говоришь. — А, да, спасибо. Мне немного лучше. Мёнхи медленно подошла ближе и присела на постель. — Хэ Су, почему ты ничего не сказала нам? — Про что? — Хэ Су тоже опустилась рядом и взяла Мёнхи за руки. — Что на тебя напали. Как это случилось, где? Почему ты промолчала? Мы же семья. — Я… прости. Не хотела тебя волновать. Тем более я не успела испугаться — я заблудилась, появились какие-то бродяги, тут приехал Четвёртый принц и всех их разогнал. И даже проследил, чтобы я нашла дорогу в знакомое место. Прости меня. Мне хочется, чтобы ты была счастлива, старшая сестра, а я всё время попадаю в неприятности и заставляю тебя волноваться. Ты мой самый родной человек здесь, а я… Прости. Я всё время плачу и тебя расстраиваю, — Хэ Су шмыгнула носом. Мёнхи вытерла рукой слёзы с её щеки. — Знаешь, Хэ Су, во дворе этой резиденции стоят пирамиды из камней. Ты видела их? — Да, я знаю, что их делала королева Хванбо для своих сына и дочери. — А ещё одну я сделала для тебя. Потому ты долгое время жила одна без матери и я считала тебя не сестрой, а своим ребёнком. Хэ Су часто заморгала, стараясь сдержать слёзы, и не смогла. — Значит, я разочаровала тебя и ты думаешь, что сделала для меня недостаточно? — Нет же, глупышка. Хэ Су вытерла глаза и увидела, что Мёнхи улыбается. — Я люблю тебя и горжусь тобой. И думаю, что твоя мама на небесах тоже гордится и счастлива, что у неё есть такая дочь. Не плачь. — Хорошо. Я не плачу. Я… давай вместе куда-нибудь сходим, когда я поправлюсь? Ладно? — Да. Ложись, Хэ Су, я посижу с тобой. — Да, матушка, только не забудь потом поужинать с папочкой! — Хорошо, не забуду, детка! — И Мёнхи рассмеялась. Хэ Су закрыла глаза. Будь что будет. Она не будет специально искать встреч. Она не будет пытаться угадать, что сделать дальше. Она просто будет любить так, как может. Хэ Су проснулась вечером, почти ночью. Сестры рядом не было, да и в доме было тихо. Она осторожно поднялась, выпила остывшее уже лекарство и, свернув из одежды куль на кровати, осторожно выскользнула за дверь. Хэ Су могла решать всё что угодно, но дикое нетерпение и желание увидеть Со вновь — пересилили. Она не собиралась нырять в королевскую купальню. Просто посмотреть на Со будет достаточно, даже если он её не увидит. Мёнхи ещё не спала, сквозь ширму пробивались лучи света. Пожелать ей спокойной ночи и попросить не тревожить свой сон было делом нескольких минут. Как и предупредить Чэрён, чтобы та на пару часов её прикрыла. И получить при этом хитрое подмигивание. Хэ Су понимала, что это не лучший вариант, но это было не безоглядным доверием, а проверкой. Сможет ли Чэрён сохранить тайну её отсутствия. И кому из своих хозяев она верна. Дорогу до купален Хэ Су почти пробежала. Потом пришлось долго откашливаться перед входом в туннель и судорожно глотать холодный воздух. Несмотря на то, что в этот раз она вышла из дома гораздо позже, Хэ Су успела. Она села на камень за густыми кустами и начала вглядываться в разбавленный свечами и лунным светом полумрак купальни. Ждать пришлось недолго. Не прошло и пары минут, как на лунный свет вышел Ван Со. Осторожно положил на деревянный пол ту самую заколку и снял с себя рубашку. Тогда, в прошлом, Хэ Су успела заметить только один шрам, сейчас же она вглядывалась в него до рези в глазах. Не решаясь моргнуть, впитывала в себя лунный свет, скользящий по его коже, борозды шрамов, худощавое тело и впалый живот. В первую ночь, когда они были вместе, Со был гораздо старше, и шрамов, которые Су прослеживала губами и пальцами, было куда больше. Сейчас же он походил на молодого, поджарого зверя, которого вырастили лишь с одной целью — рвать врагам глотки, а для этого вовсе необязательно его кормить. Но что-то царапало при каждом взгляде на него, что-то было неправильно. Ван Со оглядел купальню и снял маску. Осторожно спустился в бассейн. Прошёл несколько шагов, огляделся ещё раз и, плеснув на лицо водой, начал омовение. Он нырнул в бассейн и вынырнул совсем рядом с теми кустами, где пряталась Су. При желании она могла протянуть руку и дотронуться до него. Волосы намокли и чёрными змеями спускались по его плечам. Вода стекала по телу, пока он проводил руками по лицу и шее, смывая пот и пыль. Хэ Су бросило в жар. Ей достаточно было встать и сделать один шаг, чтобы оказаться рядом, провести ладонью по его плечу, стирая воду. Или опустить руку ниже, задеть ладонью сосок и проследить линию старого шрама вниз, к поясу штанов. Какой-то звук вырвался из её горла, похожий на полузадушенный стон. Ван Со замер и, вскинув голову, посмотрел прямо на Хэ Су. Ей показалось, что он её увидел, в чёрных глазах что-то мелькнуло и погасло, а правый угол рта задрожал. — Тут водятся духи? Он криво усмехнулся и, развернувшись, прошёл через весь бассейн к ступеням. Вытянул руку, взяв заколку, и швырнул её в кусты. — Духи, будьте милостивы ко мне. Делаю вам приношение. И пусть то, чего я хочу, исполнится. Он выбрался из бассейна и, надев маску, ушёл в глубину купален, оставив рубашку на ступенях. Хэ Су на дрожащих ногах сползла с камня, на котором сидела, схватила заколку и бросилась бежать. Она не помнила как добралась до дома, что сказала Чэрён, и как прошла через коридоры так, что сестра её не услышала, тоже не помнила. Хэ Су пришла в себя только сидя на своей кровати и сжимая в руках заколку. Ван Со был похож на Кванджона. На императора, каким он станет. Угроза, сила, уверенность. И он не прикрывал рукой лицо, как в тот раз. Он не боялся своего шрама. — Да та ли это реальность вообще? Хэ Су смотрела на мужчин в масках, то ли танцующих, то ли сражающихся внизу, на площади перед дворцом, украшенной к празднику. Обряд изгнания злых духов шёл своим чередом, а Хэ Су только и оставалось, что стоять рядом с сестрой и смотреть на них. Тогда, в прошлом, она была не здесь, она гуляла по заполненным народом улицам Сонгака и веселилась вместе с Чэрён. Но в этот раз она не оскорбляла никого, не била принцев по голове и даже не теряла памяти, поэтому сестра взяла её с собой во дворец. С той ночи в купальне она не видела Ван Со — он не приходил к брату, а сама Хэ Су медленно выздоравливала и её, естественно, никуда не выпускали. И вот сейчас она стояла и смотрела на обряд, не зная что произойдёт и выискивая среди чёрных и красных фигур Ван Со. Но все были в масках и ничего понять было нельзя. Единственное, что Хэ Су точно знала — это то, что в центре обряда — наследный принц Ван Му, на которого сегодня ночью будет совершено покушение. И после этого Ван Со будет ловить убийц в лесу. И может быть, даже сумеет допросить и узнать, кто это сделал. Ведь Хэ Су там не будет, чтобы мешать ему и Ван Уку. — Красиво, верно? — улыбнулась ей сестра. — Да, очень, — тихо ответила Хэ Су. Барабаны гремели, движения танцоров становились всё быстрее, а фигура в центре почти летала над площадью. Его движения были сильными и отточенными, так словно ему приходилось делать это много раз. А потом что-то изменилось, и танец превратился в сражение. Не показное, а настоящее. — Защищайте императора! Зазвенели клинки, сестра потянула её за собой назад, но Хэ Су осталась на месте, пытаясь разглядеть хоть что-то в мельтешении чёрного и красного на площади. Потом чьё-то тело упало на площадь, сражение замерло, а фигуры в масках организованно отступили. Только теперь Хэ Су заметила, что принцы в алых нарядах стоят на ступенях дворца, сняв маски. А наследный принц в центре площади, целый и невредимый. И рядом с ним — кто-то всё ещё в маске. Сражение закончилась, а она так и не успела ничего понять. Вслед за убийцами бросился Ван Ё, а за ним Ван Ук. — Му-я! — император уже спустился вниз и быстро шёл к наследному принцу. Сдёрнул с головы сына огромную обрядовую маску. Под ней оказалась ещё одна. Та, которую её владелец почти не снимал. Хэ Су сжала в руке заколку, которую постоянно носила с собой. Внизу император искал Ван Му и беспокоился о нём так, что степень отцовской любви к обоим принцам можно было оценить невооружённым глазом. Только Ван Со не смотрел на отца. Он поднял голову и, безошибочно найдя глазами Хэ Су, криво улыбнулся ей. Она смотрела ему в глаза и не могла вздохнуть. Когда император обратился к нему: — Со… — он наконец отвёл взгляд от Хэ Су. Ответил отцу: — Я поймаю их. И убежал в темноту, больше не оглядываясь. Только тогда Хэ Су смогла отдышаться. Праздник был скомкан, домой их сопровождали стражи, и ночью они с сестрой не сомкнули глаз, всю ночь просидев рядом. Утром к ним присоединилась Ёнхва, и теперь они ждали втроём, пытаясь выполнять свои обычные дневные дела — из рук всё валилось. Ничто не могло отвлечь от тревоги и мыслей о том, что сейчас Ван Со сражается. И пусть в тот раз он остался невредим, но кто знает, что произойдёт сейчас? Мёнхи переживала за мужа, Ёнхва — за брата. Только после полудня следующего дня, когда ворота резиденции распахнулись и вернулся Ван Ук, они позволили себе высказать волнение. Хэ Су выронила кисточку, которой писала, Мёнхи рассыпала травы, а Ёнхва выпустила из пальцев истерзанный платок. Ван Ук был бледен, и у него дрожали руки. — Муж мой? Ван Ук подошел к Мёнхи и обнял её, не стесняясь присутствия Ёнхвы и Хэ Су. — Ван Ё вместе с императрицей Ю организовали заговор с целью убийства наследного принца. Император приговорил Ван Ё к смертной казни сегодня на закате. Императрице приказано выпить яд. — Что с нами? Матушка? — Ёнхва выпрямилась. — Всё в порядке, император не думает, что замешан кто-то ещё, кроме императрицы и её сыновей. — Сыновей?- Хэ Су почувствовала, как внутри разрастается чёрная пустота, готовая поглотить её. — Судьбу Со и Чжона он будет решать завтра. Их сейчас допрашивают, но скорее всего их тоже… — Почему? Они-то… — онемевшими губами прошептала Хэ Су. — Потому что все они — сыновья одной матери, — так же тихо ответила ей Ёнхва. Казнь Ван Ё состоялась вчера. Императрица ненадолго пережила своего старшего сына. Камень под коленями был привычно твёрдым, и только это останавливало Хэ Су от страшной и безудержной истерики. Если слишком сильно натягивать струну — она лопается, и Хэ Су чувствовала, что ей осталось совсем немного до этого момента. Но был камень под коленями, было зимнее солнце, равнодушно взирающее с небес, и был холод, вновь пробирающий до костей. Ей в этой новой жизни всё время было холодно. Мысли текли вяло, едва шевелились и Хэ Су просто сидела посреди площади на коленях и смотрела на камень, которым эту площадь замостили. Винить себя в происходящем не было смысла. Она слишком устала от невозможности что-то изменить и от того, что её действия приносят только вред. Как и её бездействие. В прошлый раз она не доверяла Со, и потому погибли Ван Ын и Сундок. Потом она начала ему доверять, но всё равно — не полностью. Иногда Хэ Су казалось, что именно в этом её ошибка. Она уже умирала несколько раз, уже каменела на этой площади — ради наложницы О, но это не принесло результатов. Ей больше ничего не осталось — только сидеть вот так, вымаливая у неба то ли милости, то ли смерти. Она хотела бы спасти обоих, и Ван Со, и Чжона, но скорее всего просто разозлила императора. Она попросила Ван Ука, зная, что он не выполнит её просьбу. Он не будет умолять отца за своих братьев, потому что если он это сделает, может пострадать и его семья, а он не пойдёт на это. Она попросила сестру — поговорить с королевой Хванбо, она даже попросила Ёнхву — нарвавшись вновь на яд этой женщины и её странный взгляд. Был ещё принц Ван Му, с которым Со поменялся ролями на обряде, чем, наверное, спас ему жизнь. Но Хэ Су не могла войти во дворец и умолять. Если бы она могла, она бы это сделала — и просила бы любого, кто мог хоть как-то помочь. Единственное, что она могла сделать сама — это сидеть перед входом на коленях. Это было глупо, ведь императору даже не доложат об этом, но совсем бездействовать Хэ Су не могла. Когда солнце над ней заслонила тень, она лишь поморщилась. — Ради чего ты здесь сидишь? Они же оба чужие тебе, мои братья. Хэ Су подняла голову и посмотрела на БэкА. Она могла бы сказать правду, но ей бы никто не поверил. И она ответила так же, как и дворцовому стражнику, спросившему её об этом. — Я обязана ему жизнью. — Хэ Су облизала пересохшие губы и уточнила: — Четвёртому принцу Ван Со. Он спас меня. И будет чёрной неблагодарностью хотя бы не умолять императора о его спасении. Это не было ложью в этом мире. Он же спас её тогда от бандитов. Но было ничтожной частью правды. — А ты не боишься? — Я боюсь только одного: что из-за меня пострадает моя сестра, в доме которой я живу. Я же… Эта жизнь взаймы. И долги нужно отдавать. Говорить было тяжело, губы замёрзли и едва шевелились, но всё равно Хэ Су едва не вскрикнула, когда БэкА расправил свою одежду и плавно опустился рядом с ней — на колени, лицом к дворцу. — Ваше высочество! — Они мои братья, — просто ответил ей БэкА. Справа послышались шаги, Хэ Су повернула голову и едва не упала. К ней подошёл Ван Ук и набросил на плечи плащ. — Ваше… — БэкА прав. Они наши братья, которые виноваты лишь в том, что у них общая кровь с изменником. Но если так посудить, то виноваты тогда все мы… Я поговорю с отцом. Слёзы текли по её лицу, обжигая замёрзшую кожу, но Хэ Су больше не было холодно. Свадьбу всё же сыграли. На этом настояли сестра и Ван Ук. Пусть семья Хэ Су не имела прежнего влияния, которое помогло Восьмому принцу вернуться в столицу, но всё ещё обладала определённым весом. Соблюли все положенные обряды, и вот теперь Хэ Су сидела в одной комнате со своим мужем и неверяще смотрела на него. Она не знала сейчас, на каком свете находится. Может быть, она сейчас умирает на площади и это всего лишь её предсмертная галлюцинация? Хэ Су впилась ногтями в собственное предплечье и вздрогнула. Боль отрезвила. Значит, она и впрямь сейчас сидит в этой комнате. Но всё, что происходило после оглашения указа императора, который они с БэкА выслушали, сидя на коленях, а Ван Ук — стоя за их спинами, казалось ей чудом. Чжона и Ван Со помиловали, заменив казнь ссылкой. Ван Со должен был вернуться в Синчжу, а Чжона император отправлял к киданям. Это уже было счастьем, согревшим Хэ Су до самых кончиков пальцев. Милость императора поражала, но то, что последовало дальше изумило Хэ Су ещё больше. Потом Ван Ук рассказал ей, что за сыновей императрицы Ю просил не только он. Подробностей ей не говорили, но это сделали и Ван Му, и Ёнхва. А Хэ Су, посмевшая открыто умолять императора о снисхождении к предателям, не была даже наказана. Она не могла понять, что двигало окружающими её людьми, но через неделю после казни Ван Ё они добились для неё разрешения на эту свадьбу. Как, почему? Сестра, видимо, подумала, что Хэ Су влюбилась, раз рискнула головой ради мужчины. В прямом смысле. Чем руководствовался император, давая на этот брак позволение, тоже было непонятно. Это были какие-то политические игры. А может, и нет. Однако теперь ей следовало выйти замуж за Ван Со и отправиться с ним в Синчжу вместе. И вот в это она до сих пор не могла поверить. Даже после того, как свадебная церемония завершилась и они остались вдвоем. Судьба жестока… Или это жесток насмешник-Чимон, давший ей шанс в далёком будущем вновь вернуться в прошлое? Да, она мечтала о том, чтобы стать женой Со, о том, чтобы жить с ним вместе, подальше от Сонгака и борьбы за трон, но кто знал, что ей придётся выходить за муж не за её Со, а за совсем другого человека — того, кто её вовсе не знал и не любил, кто ей не верил и наверняка подозревал в злом умысле, того, кто… Четвёртый принц. Нет, её муж — уже нужно привыкать к этой безумной реальности, иначе она не сможет к нему правильно обратиться, посмотрел на неё и дернул углом рта. — Ты боишься меня? — Нет. Хэ Су ответила без промедления, потому что она и впрямь не боялась. Она просто устала это делать. Она боялась за прежнего Ван Со, она боялась императора, в которого он превратился, она боялась этого Ван Со, когда увидела его в купальне, но сейчас ей не было страшно. — Это хорошо. — Он внезапно улыбнулся и, подняв руки, медленно снял маску. Хэ Су застыла. На его лице не было шрама. Вернее, нет, он был — тонкий след, остававшийся после того, как Хэ Су прятала его под пудрой и краской. — Что? Как? — Она шептала, не в силах поверить. Хэ Су сделала шаг, потом второй, и подняв руку, коснулась его лица, чувствуя под пальцами теплоту его кожи и скрытую мазью поверхность шрама. — Я тебя нашёл. Я ведь говорил тебе, что найду — и ты не смеешь уйти или умереть без моего позволения. Она, наконец, посмотрела в его глаза. И позволила себе поверить.