***
Мэл плачет, захлёбывается слезами, когда Джей делает свои последние вздохи. На его таймере остаётся всего три часа, и Мэл плачет, предлагает поделиться своим временем, но он отказывается. Тридцать минут. Он смотрит на неё затуманенным взглядом и просит дать ему слово, что Мэл отпразднует его двадцатилетие, даже если без него. И Мэл соглашается, обнимает его и смотрит, как таймер отсчитывает последние секунды. Она плачет. Джей не дожил до своих двадцати, и будь проклята чёртова судьба, которая поступила с ними так, потому что до его дня рождения ровно шесть месяцев, то есть почти четыре с половиной тысяч часов, а у Мэл осталось намного-намного меньше, она не доживёт до него, не сможет сдержать обещание. Мэл плачет на плече Иви, у которой на руке замерли цифры 419:76:03, и это кажется ей таким несправедливым, ведь у неё самой на руке всего лишь 34:17:37, то есть около 1037 часов, а у Джея и вовсе 00:00:00. И Мэл страшно, ей кажется, что она уже задыхается, когда понимает, что день рождения Джея Иви будет праздновать в одиночестве. 1037, и она не доживёт до дня рождения Джея, ровно как и до своего собственного. А Иви двадцать, и Гарри, её соулмейту тоже, и это почти болезненно, потому что они дышат полной грудью, Мэл так не может, а Джей… Джей вообще больше не дышит, его время истекло, а воздух закончился. Вдох-Выдох. Она надевает кислородную маску, пытается вздохнуть, но получается из рук вон плохо, а таймер показывает чуть больше полтысячи часов. 579, и она не переживёт этот месяц. В глазах Иви тоска, а Гарри лишь успокаивающе гладит её по плечу, а Мэл плевать, если честно, потому что она не переживёт этот чёртов февраль. Для нее зима не закончится никогда. Времени чертовски мало, и Мэл хочется закричать, чтобы прогнать человека, стоящего за дверью и продолжающего трезвонить, но она распахивает её, чтобы увидеть встревоженное лицо незнакомой девушки. — А Джей?.. — спрашивает девушка. Мэл вздыхает, набирая как можно больше воздуха, и смотрит недоверчиво. — Мёртв, — говорит она, чувствуя, как слова словно забирают остатки кислорода из лёгких. Девушка падает на колени и начинает плакать. Мэл молчит. А что тут скажешь? Она лишь протягивает девушке руку, предлагая войти, показывает комнату друга, позволяя девушке, представившейся «Лонни», остаться там до… истечения срока, ведь на её руке слабо светятся цифры: пять часов и тринадцать минут — ей уже ничем не помочь. Лонни соглашается, просто кивает и больше ничего не говорит, а Мэл кажется, что она слышит тихий голос, доносящийся из-за закрытой двери комнаты её уже мёртвого лучшего друга. Мэл кажется, что она может различить в шёпоте одно единственное слово, повторяющееся снова и снова: «Опоздала». Мэл вздыхает и смотрит на таймер: 12:06:48. Около 366 часов. И ей отчего-то становится смешно, а в голове лишь одна мысль: а не опоздала ли она сама? И ей хочется рассмеяться, вот только из груди вырывается лишь хрип, слабо похожий на смех. Слишком мало воздуха. Вдох-Выдох.***
Мэл не выдерживает взгляда Иви, когда таймер показывает 00:36:58, и садится в первый попавшийся автобус, думая о том, что больше никогда не увидит этот строгий, но до боли усталый взгляд, так не смотрят на тех, кого надеятся увидеть завтра. Она оказывается в незнакомом городе, и решает просто зайти в клуб для того, чтобы оторваться, словно это её последний раз, ведь так оно и есть. На таймере остаётся всего восемнадцать часов, а Мэл смешно. Вот только она уже совсем не может смеяться, потому что слишком мало кислорода в её лёгких, и дышать становиться всё труднее, ведь её время на исходе. Перед глазами плывёт, а звёзды, сверкающие на небе, совсем трудно различить, потому что перед глазами слишком мутно. Два часа и шесть минут, а кислорода в лёгких почти нет. Мэл идёт по тёмной улице незнакомого города, мыслей в голове никаких, а колени предательски дрожат. Она поднимает глаза на небо и чувствует, как лёгкие начинает жечь. Земля уходит из-под ног, а в ушах шумит, но ей отчего-то кажется, что она слышит шаги. Десять минут. Дыхание становится совсем прерывистым. Мэл кажется, что она видит какого-то человека, склонившегося над ней. И ей чудится, что его волосы белее снега, выпавшего той зимой, которую она уже не переживёт. «Эй, вы в порядке?», — слышится Мэл, но она списывает это всё на галлюцинации от недостатка кислорода в мозге, поэтому она немного улыбается, ей отчего-то смешно. — Станьте… — бормочет она в бреду, —… моим воздухом. -Еле слышно выдаёт она, тратя последние силы на слова, даже не зная: реален ли человек, склонившийся над ней. Мэл чудится, что она слышит смех. По её подсчётам у неё уже меньше минуты, и дышать уже невозможно. «Прости, Джей, я не доживу до твоего дня рождения», — думает она и устало закрывает глаза.***
Вдох-Выдох. И Мэл чувствует, как лёгкие вновь заполняются кислородом. Она распахивает глаза и думает отстранённо, что Ад слишком похож на обычную больничную палату. Поднимает руку, приближая её к своему лицу, ожидая увидеть 00:00:00, но отчего-то цифры, значащиеся на её запястье не совпадают с её представлением. Она резко поднимается, игнорируя боль в затылке и поворачивает запястья в сторону окна, подставляя надпись под свет. 00:00:05:49 Она вздыхает и чувствует, как воздух наполняет её лёгкие. И это чувство просто не описать словами. Она жадно вдыхает, словно не может насытиться и потом задерживает дыхание, ощущая приятное жжение. — Эй, — Слышит Мэл и уже думает, что ей почудилось, но галлюцинации не отступают — Ты в порядке? Тёплая ладонь ложится на её плечо, и Мэл разворачивается к парню, сталкиваясь со взглядом тёмных глаз. А воздух снова будто выбивают из лёгких. Волосы парня совершенно белые, светлее снега, выпавшего зимой, которую она не должна была пережить. — Какое… — начинает Мэл, но из груди вырывается лишь полузадушенный шёпот. Парень протягивает ей стакан воды и внимательно наблюдает за тем, как Мэл опустошает его. — Какое число? — Третье марта. — Говорит он и наливает ещё воды из кувшина в стакан, протягивая его девушке. — Ты была в отключке ровно неделю. — Неделю? Но… — Она мысленно, по привычке, переводит это время в часы: 168. Она бы не пережила столько, но на запястье отсчёт замер. Мысли медленно приходят в порядок, складываются в цельную картину. — Значит… Парень улыбается ей, закатывает рукав толстовки и показывает ей таймер. 539:23:45. Мэл смотрит достаточно долго, чтобы понять, что цифры не меняются. — Прошло семь дней с моего восемнадцатого дня рождения. — Мэл слышит это через шум, стоящий у неё в ушах, а потом начинает тихо смеяться. Она должна была умереть, её воздух должен был закончится в день рождения её родственной души. Туше, судьба. Мэл протягивает руку к его груди, аккуратно касается места, где в бешеном ритме заходится сердце парня. Закрывает глаза, чувствует, как под её пальцами бьётся чужое сердце и прислушивается к его дыханию, пытаясь приноровится к нему. Вдох-Выдох. — Как тебя зовут? — шепчет она. — Карлос, — отвечает он. Мэл находит нужный ритм, теперь дыша в унисон с парнем, чувствуя, как раз за разом лёгкие наполняются воздухом. — Ты будешь моим кислородом, Карлос? — она распахивает глаза, чтобы увидеть волосы, что белее снега той зимы, которую она-таки пережила. — Буду, — говорит он и тихо смеётся, в следующую секунду прижимая девушку к себе. Мэл улыбается, глубоко вдыхает, наполняя лёгкие кислородом, который он отдал ей. До дня рождения Джея чуть больше трёх тысяч часов, а до её собственного чуть больше четырёх тысяч, но время уже не имеет никакого значения, потому что на таймере цифры более не сменяют друг друга, а воздух наполняет её лёгкие до краёв так, что даже голова кружится с непривычки. Она теперь может дышать, ведь нашла свой собственный источник необходимого кислорода, который не иссякнет со временем. Мэл улыбается, прижимается чуть ближе к парню и больше не задыхается. Вдох-Выдох.