* * *
Коллеги по работе обсуждали запару в ресторане. Я нагло отлынивал. Мне было некогда, я прошерстил весь гугл: усиленно, с особой прытью начинающего пидораса читал об анальных смазках. Не то чтобы это требовало глобального изучения. Но мне надо было чем-то заниматься, потому что, кто бы что ни говорил, но человек я ответственно подходящий к делу. Лукас скептически посматривал, как я полдня только и делал, что улыбался в свой кулак. − Чего ты такой довольный, Холм? Аж бесишь. − Лукас, я ведь могу и рассказать Карле, что это ты во время телефонных разговоров на наших салфетках хуи рисуешь. Лукас тут же захлопнулся и вылетел за стеллажи с посудой быстрее пули. В обеденный перерыв мне позвонил Мистер Му. Я жевал сэндвич, Тарьяй что-то мурлыкал в трубку про свою школу. Лукас мелькал неподалёку и показательно недовольно пыхтел. Идеально. − Ты там приготовился к моему приходу? − Да, подготовился, − беззаботно протянул Мистер Му. − Расчехлил свой зад. Я поперхнулся чаем. Бедолага Лукас подпрыгнул на месте от резкого громкого звука. − Тарьяй, я имел в виду, например, уборку комнаты, − от сдерживаемого хохота закололо в боку. − Мне не нравятся расставленные тобою приоритеты, − заметил Командир. − Комната тебя интересует больше задницы. − Нет, это меня тоже интересует. И её состояние. Так что, зачехляй обратно, я сам этим займусь. − Ты опоздал на пару лет, Холм. − Чего-чего? Тарьяй выбрал именно этот момент, чтобы потянуть кота за яйца. − Ну, я пробовал кое-что… Не вчера, про «расчехлить» − это я тебе напиздел. Я пробовал кое-что проделывать. Алло? Ты там в порядке? Ты булькаешь… Ебать, новости, тут не только забулькаешь. Ну допустим… − Поподробнее, пожалуйста. − Что тут пояснять? Пубертатный период, когда хочется только щупать, трогать. Знакомиться с собой ближе. Я пожалею, что спросил об этом на рабочем месте, но я гребаный мазохист: − И что именно ты делал? Тарьяй как-то кокетливо промычал, сделав вид, что копается в воспоминаниях. Быстрее, дорогой, иначе я надумаю сам чего похлеще. − Пробовал пальцами отыскать то, из-за чего мужчины и занимаются анальным сексом. Я издал звук, за который мне стало стыдно. Штаны в районе паха намеревались лопнуть с оглушительным хлопком. Бедный Лукас от страха точно откинется, решив, что это террористы. − И как успехи? − Да не то чтобы больших успехов добился, − Тарьяй скучающе вздохнул. Пиздец, актёрище, не томи. − Вообще-то, самому не очень-то удобно там себя трогать. Я только дышал, как загнанный бык, и пытался не издавать никаких позорных звуков. − Кисть неудобно выворачивать… − со знанием дела сказал Тарьяй. − Поверю на слово. − Ты серьёзно? Боже, блядь. Ты ни разу не пробовал? − Вообще-то, только после того, как встретил тебя, мне захотелось гействовать. − Да при чём тут это? Неужели никогда не было интересно? Это же… очень приятно. Не знаю, как остальные реагируют, а мне очень даже… зашло.... Что там тебе и куда «зашло», я не понял? Нет, я, конечно же, всё-всё понял... − Это пиздецки охуительные ощущения. Не сразу, конечно, но если правильно массировать, то почти из глаз искры летят. Нужно правильно надавливать… Гм, нет, скорее, постукивать… да. Именно, легко постукивать по нужному месту. Тогда вообще просто охуительно… Но рука быстро устаёт… Звук полного отчаяния отозвался эхом в глухой комнате. − Вот зачем ты мне это рассказал? − простонал я, сгорая от желания потереться обо что-либо каменным членом. Лукас высунул голову из-за стеллажа и кинул в меня взглядом а-ля «Ну что за дела?». Мой красноречивый жест среднего пальца сказал ему скоренечки идти нахуй. − Кхм, мне тут… − Тарьяй часто задышал в трубку, и от этого вся оставшаяся в теле кровь прилила в мой член, − нужно кое-что уладить… − Кажется, мне тоже нужно кое-что уладить. Прямо сейчас… − Нет, ты не так понял… − неубедительно принялся оправдываться он, захихикав. − Я, блядь, вообще ничего не понимаю сейчас… Кроме одной единственной цели. − Ты станешь это делать на работе? − И что? − Правда? − Да, − кажется, я уже это делаю. Даже руки ни к чему. Стоит мне только пальцем ткнуть куда-нибудь в районе паха, и там всё взорвётся к херам, зальёт тут нахрен… К хренам всё зальёт… − Скажи честно. Сделаешь? – выдавил я из последних сил. − А ты? − Я на работе… − Тебя секунду назад ничего не сдерживало. Всё, до связи, мне нужно идти срочно побыть наедине… − Стой. Скажи честно. − Не. − Блядь. − Я отключаюсь. Будто на деревянных ногах я поднялся из кресла и направился в сторону туалета. − Холм, − крикнул вслед мой напарник, − ты там со своим Исаком разговаривал? По довольной физиономии видно. Куда ты идёшь? С утра и так из-за своих фанаток отлынивал. Опять мне одному работать. Мне необходимо пару минут уединения, либо «работать» я смогу только плотником: забивать гвозди своим «молотком». Заперев дверь туалета, я кое-как задрал рабочий фартук, и принялся стаскивать с себя брюки с бельём. Первое прикосновение принесло облегчение. Рука задвигалась в каком-то совершенно безжалостном для такого деликатного органа ритме. Бро, без обид, мы ведь с тобой торопимся. «Бро» согласно запульсировал.* * *
>> (16:34) Я сделал это. Mister Moe (16:35) Я знал. >> (16:36) Я ждал другого ответа. Хочу взаимности. Mister Moe (16:36) Наивный придурочек. >> (16:37) Так я и думал, кидок. Верь тебе после этого. И кстати, я напиздел, что сделал это. Mister Moe (16:38) А я сделал это. В школьном туалете. И не жалею. >> (16:39) Ох ты ж блядь… Тарьяй. >> (16:39) Маленький… >> (16:40) Я напиздел, что не сделал это. Mister Moe (16:41) Я знаю. Mister Moe (16:43) Я думал в этот момент о тебе. >> (16:43) Я знаю. Mister Moe (16:43) Ничего ты не знаешь. >> (16:45) До вечера. Я позвоню. Mister Moe (16:46) Хочу тебя.* * *
Я валялся морской звездой на своей кровати, прижимая плечом телефон к уху. − Как дела, ложечка? − Относительно, − проворчал Мистер Му, и, судя по глухому звуку, тоже упал звёздочкой на свою кровать. − Спина болит. Всё этот дурацкий стол… − С каких пор ты жалуешься на этот стол? Помнится, однажды, спина ни на секундочку не заболела. − Ещё бы она у меня разболелась. При определённых обстоятельствах у меня никогда ничего болеть не станет. А сегодня была банально работа. − Слышно было сейчас, как я позорно сглотнул? − Да. Мы одинаково по-дебильному захихикали. − Завтра жду тебя утром. Если хочешь, приходи завтракать, − со всей своей хитрющей теплотой предложил Тарьяй. − Ты говорил, что не завтракаешь. − Ты помнишь это? − Ты меня обижаешь. − Тогда я буду просто смотреть. − Романтично. Ты прибрался в комнате? − Да. А ты дочитал про анальные любриканты? − Да. − Отлично. − Мы готовы. Мы вооружены до зубов. − Хоть на войну иди! Нас не победить. Мы снова засмеялись. Надо же, мы ржём с идиотских шуточек. Вместе, как два придурка. − Я посмотрел порно, − заявил Тарьяй таким беззаботным тоном, как обычно заявляют крутые парни «Папочка уладил эту проблему, детка». − Ого. Что ж… Повезло тебе. − В смысле, я и раньше его видел. Но в этот раз я смотрел с академическим интересом, а не с любительским… − Какой деловой! Извлёк какие-то полезные уроки? − Не. − Набросал от руки? − Холм… − Набросал заметки, я имел в виду. А ты о чём подумал? − Придурок. Я не дрочил, я смотрел в познавательных целях. − Вместе посмотрим? − Я рассчитываю на это. − М-м-м. − И только попробуй сейчас воспринять это буквально. Ты будешь участвовать в нашем порно. − Жаль. Ладно-ладно, это шутка, не жаль. Расскажешь, что интересного видел? − Если честно, ничего интересного. − Может, появились какие-то конкретные желания... Ну там можно подсмотреть интересные места, где заняться сексом. Такси, общественный туалет, лифт… − Началось! Опять про лифт! И Румен тоже: «Трахаться в лифте − это так круто». Что вы за скорострелы? Как можно трахаться в лифте? Да я за время движения лифта даже штаны стянуть не успею… − Ну, из штанов ты всегда вылетаешь как ракета, не наговаривай на себя. − Да что ты! Заметил ведь! Нормально всё с моим мужиком – ржём как два припадочных с хунты какой-то. − Я думал, тебе понравится это дело в общественных местах… Тарьяй подозрительно притих. − Эм… − Тарьяй, извини. − За что? − Не будем об этом. − Что? Давай будем. Пауза показалась звеняще-неуместной. − И в этот момент он затыкается! Что ты хотел сказать? Признавайся! − Я думал, это твоя тайна, а я её беспардонно озвучил. − Ой, не волнуйся ты. Может и нравится такое…. Но в этот раз я буду до скукоты банален: дом, кровать. Да, кстати, хоум-порно ещё ничего. Почти ни черта не видно, любительская съёмка, всё-таки. Зато оно какое-то… честное, что ли. − Знаешь, порно – не самое хорошее пособие. Правда. Тебе не стоит тратить на него время, вряд ли оно по-настоящему чему-то научит. В жизни как в кино не бывает. И потом, порно-актёры оставляют многие важные вещи за кадром. − Зато это доступное детальное руководство. Атлас. Можно чего рассмотреть поближе. − Анатомический учебник. − Анатомический учебник, да. − Но тебе можно было не запариваться по этому поводу. Доверься мне. − Ты намекаешь, что моя роль – исключительно принимающего? − Эм… Теперь Тарьй смеялся в одиночку, без меня. − Ой, да неужели. Я тебя смутил! Это ведь может происходить по-разному. Например, можно скакать сверху, и что-то пристроить партнеру в задницу. Трахать друг друга одновременно… − Это говорит мне парень, который когда-то на полном серьёзе заявлял: «Тебе будет со мной скучно, Хенрик». Ты там глаза закатываешь? Тарьяй засмеялся, и от этого звука уху стало щекотно. − Что ты тут умираешь со смеху? – Матиас засунул свою голову в мою комнату. − Погоди, − сказал я Тарьяю, и прикрыл пальцами динамик на телефоне. – Эй! Мелкий! Тебе чего? − С кем ты разговариваешь? Довольный такой… − А знаешь, что когда ты родился, ты выглядел таким довольным, что мне это сразу не понравилось. Я уговаривал родителей тебя не забирать из роддома. Матиас цокнул языком. − Шучу. Я не уговаривал их, я потом просто хотел придушить тебя подушкой. − Придурок, − вынес вердикт братец. − Опять шучу. Я не смог бы это сделать. Ты был слишком милый. Не то что сейчас. Матиас качнулся назад, собираясь уходить. − Эй, Матиас, закрой дверь за собой. Матиас клацнул кнопку на своём телефоне, и из него раздался голос робота: − Ноу. − Готовил эту шутку три года. Молодец. Я кинул в дверь подушкой и «выбил страйк»: дверь защёлкнулась, даже не пришлось вставать с кровати. − Я здесь, − сказал я Тарьяю на другом конце. − Я рассказал тебе про порно, теперь твоя очередь рассказывать про анальные смазки. − Это всё нюансы, − я устроился на подушках удобнее, и продолжил говорить уже тише. − В общем, не переживай, я делал это с девушками… − Я и не переживаю. − А… Да? − Да, мне просто нравится, когда ты говоришь на провокационные темы. Ах ты ж… жопа неёбаная. − Горячо всегда говоришь, − добавил Тарьяй глубоким, чувственным голосом. Я послал ему в трубку воздушный поцелуй. − Если бы не твой позитивный настрой, я бы подумал, что это ты переживаешь. А кисейную принцессу делаешь из меня. − Это не так. Просто человеку свойственно волноваться перед чем-то новым. − Холм, я не переживаю вовсе. Я чешу с тобой язык, потому что это забавно и горячо. Я в тебя влюблён, мне в любом случае будет хорошо. Влюблённость – самое лучшее возбуждающее и секрет отличного секса. Тёплое, нежное чувство разлилось внизу живота. − Твоё признание меня заводит. − А я ведь тебе с самого начала талдычу: признания, согласия и разрешения – очень недооцененные вещи. Они возбуждают. − Ты оказался прав. − Запомни эту фразу. Она тебе ещё язык натрёт. − Язык мне натрёт… − Не-е-ет, захлопнись, шутник, я понял и так… − Хорошо, − но про себя я озвучил шутку до конца. − Ложечка, иди спать. − Ты хочешь спать? − Я − нет, но у тебя был трудный день. А я тебя тут задалбываю всякой болтовнёй. Тарьяй пропустил паузу, словно готовил какое-то неловкое для себя признание. И действительно: − Если я не захочу с тобой разговаривать, я тебе прямо так и скажу… Окей? − Хорошо. Что ж, тогда слушай, как однажды я ездил в Амстердам. В одном из местных клубов случайно применили слезоточивый газ. Случайно, да, не смейся. В общем, это неинтересная история про то, как все блевали. Это неромантично, нахрен я её вспомнил? − Да уж, после рассказа об анальных смазках это вообще не то. − Придётся говорить о них. − Всё сводится к анальным смазкам. Сделанный нами вывод был достоин какого-нибудь знаменитого цитатника.* * *
Утром субботы Тарьяй открыл дверь своего дома, приветственно чмокнул меня в губы, оставив на них мятный холодок зубной пасты. Мы повисли друг на друге, застрявши посреди коридора. Волосы на затылке Тарьяя были мягкими, влажными после душа. − Ты вкусно пахнешь… Кажется, яблоком, − кончик моего носа провёл невидимый след за чужим ухом. Тарьяй качнулся назад, заглядывая мне в лицо. Беззаботно поправил воротник моей рубашки. − Есть хочешь? – со всей собранной вежливостью предложил он. Я хмыкнул. − Кажется, ты не очень хочешь, чтобы я сейчас хотел есть. С притворной обидой Тарьяй цыкнул. Он взял меня за руку и повёл в комнату. − Сразу в спальню? Тарьяй, ты такой романтичный. − Больше болтовни, Холм, Больше, больше. Ещё больше. − Прошу прощения, я просто не могу… − меня раздирал гадский смех. Ладно, он был отчасти нервным. − Ещё немного, и я решу, что ты избегаешь… этого. − Провокация, Тарьяй, − я покачал головой, «ай-яй-яй». − Хватит использовать её против меня. − Какое же ты трепло, − с мастерски деланным сожалением возмутился он. – И как меня только угораздило в тебя втрескаться? Отличное средство от истерики – выбить почву из-под ног. Я сразу же прекратил смеяться. Признания Мистера Му до сих пор действовали впечатляюще. − Хочешь поболтать? – Тарьяй пристроил задницу на столе, сложил руки на груди. − Я знаю, тебя так заводят всякие разговоры. Можем поговорить о любрикантах, ты же там много вчера вычитал. − Я думал, ты за ночь поднатаскал себя в этом вопросе, судя по тому, что захотел рулить в кровати. С заметным облегчением Тарьяй переменился в лице. − Так в этом вся проблема? − Нет никаких проблем, − ответил я, отдавая в объятия чужих ладоней свои руки. − Забудь, это была шутка, флирт. Мне всё равно, с какой стороны быть. Честно. − Мне тоже. − Тогда давай уже... – вырвалось у него резко, но Тарьяй осёкся. − Покончим с этим? – подсказал я. Прозвучало это совсем непривлекательно, что не могло не расстроить. − Нет, − Мистер Му уверенно качнул головой, − давай уже начнём кое-что новое… − Ну вот, ты тоже романтик. Не мне одному нести этот тяжёлый крест нашей пары… − Я недостаточно романтичный. Наверное, всё должно было произойти драматичнее. Если бы я не был собой, мы бы потрахались где-нибудь на вечеринке, или прямо за углом на улице, прижимая друг друга к каменной стене. Разгорячённые, поглощённые необузданной страстью. Или ещё пару месяцев назад, сразу после съёмок, прыгнули бы в постель в полном экстазе... − Я тебя предупреждал, не смотри ты это порно. Тарьяй улыбнулся, сдерживая смешок. − А мы попросту договорились. Точнее, это была моя инициатива. Мало кого это возбуждает. Только меня одного, наверное. − Меня не возбуждает ситуация, в которой происходит секс. Меня больше возбуждает человек. И потом, будто я не знал, что ты такой… Мой мужчина привык всё планировать. Назначать дату, время, место, скорость полового акта, оттенок простыней. Я всегда знал, что так и должно было произойти, − мне пришлось поднять его подбородок пальцами. – Мне это нравится. Я снова увидел «тот самый» взгляд. Про себя я обозначил его – «тот самый» − и складывал в воображаемую копилку. Я уже видел его не раз: случай с наволочками, с автобусом, и сразу после траха в театре. Тарьяя, пропускающего такой взгляд, что-то по-настоящему удивляло в эти моменты. Гладкие губы поймали мой приоткрытый рот. Мокрый сильный язык протолкнулся и заполнил своим волнующим теплом, вкусом – медленно, изучающе. Так же медленно язык вышел изо рта и опять неторопливо вернулся. И опять. И снова. Тарьяй закончил поцелуй, погладил меня по плечам, по строчке ниток на ткани, пощекотал за ушами, рассматривая меня внимательно, с нежностью, будто впитывая в себя образы картинок. − Зачем ты надел рубашку? – он сморщил нос. − Прямо как на свидание. − А у нас не свидание? − Надо было надеть то, что легко снимается, Мистер-сто-тысяч-пуговиц-сведут-тебя-с-ума. Пришёл меня соблазнять, что ли? Я бы тебе и так дал… − Думаешь, это моя конечная цель? − А какая твоя конечная цель, кстати? − Угу. Сейчас я тебе все свои конечные цели выдал… Хитренький какой. Наконец, Тарьяй покончил с пуговицами, стянул с моих плеч рубашку. Одним лёгким движением его футболка тоже полетела на пол. Он присел на край кровати и медленно, соблазнительно опустился на спину. Моё сердце стучало в груди и на члене. Тарьяй нетерпеливо заёрзал. Только потакать ему я не собирался: быстро, по-звериному можно было бы потрахаться с собственной рукой. Негнущимися пальцами я терпеливо выпустил из петли пуговицу на поясе брюк. Молния под напором полностью налившегося члена сама разъехалась в стороны. Тарьяй призывно приподнял бёдра, и я стащил с них брюки вместе с бельём, а затем снял и с себя остатки одежды. Зацепившийся за ткань член с силой шлёпнул по моему животу. Вечно он меня позорит своими «прыжками». «Бро» ещё называется. Мы впервые оказались полностью голыми друг перед другом. Устроившись поудобнее на подушках, Тарьяй раскинул ноги, и легко, одними кончиками пальцев погладил свой красивый член, сдвигая тонкую, нежную кожу и открывая влажно блеснувшую головку. Провоцирует, дразнится, красуется. По трём статьям сразу, Мистер Му, наказание, амнистии не подлежите. Тарьяй блаженно закрыл глаза, и мне тут же захотелось оказаться к нему ближе. Я навис над ним, прижавшись своим членом к его. Мышцы на моих руках и груди напряглись. Тарьяй раскрыл губы, я всунул в его рот язык, медленно, со вкусом спустился им вниз, к груди, впадинке пупка. Погладил им тонкую набухшую венку на члене. Мои губы плотно обхватили аккуратную головку, чередуя упругие движения с невесомыми, ласковыми, посасывающими. Тарьяй потянул меня за волосы наверх, и мы снова оказались лицом к лицу. Расставив ноги пошире, Тарьяй подался навстречу пальцам, опустившимся на его член. Ладонь тут же испачкалась смазкой. Рука скользнула вниз к напряжённым поджавшимся яйцам, погладила их, слегка сжимая. Пальцы двинулись дальше. Нащупали в небольшой поросли мягких редких волос сжавшийся вход, постучали по нему подушечкой. Тарьяй тихо промычал, его щёки налились розовым. Ощущения на пальцах от прикосновений показались мне остро-жгучими. Тарьяй вызвался помочь: клацнул крышкой любриканта, выдавил его мне на пальцы. Чуть покружив по чувствительной и очень мягкой коже входа, я просунул палец и охренел от сдавившего чувства, само по себе похожего на мини-кайф. Горячая волна отдалась мне прямо в яйца. Тарьяй подвигал задницей, уткнувшись в кровать пятками. Когда палец полностью оказался в плотной тесноте скользкого тепла, я тихо застонал. Тяжело дыша, Тарьяй совершенно бесстыдно забросил ногу на моё бедро, открываясь полностью, ёрзая задницей на сминающейся под ним простыне. По его телу прошла короткая дрожь, блестящие глаза заволокло пьяной мутью. Сдерживаясь из последних сил, я осторожно задвигал кистью. Член Тарьяя дёрнулся, длинные жемчужные нитки смазки липли к его животу. Я схватился за основание его члена, заскользил по твёрдому влажному стволу. Тарьяй задышал ещё тяжелее, но скоро оттолкнул мою ладонь, сосредоточившись только на ощущениях, приносимых ему пальцем. Собственное тело отзывалось на чужие сладкие стоны душными щекочущими волнами вдоль позвоночника и предвкушающим трепетом. Умница Тарьяй всё понял без всяких намеков, и расслабился. Он что-то пробурчал, нахмурил лоб, задрожал от очередного прикосновения. − Не напрягайся, − шепнул я, устраиваясь между раскинутых в стороны ног. Задница соблазнительно сжалась. – Она хочет меня. Это была шутка. Неуместная, ебанутая. Но Тарьяй ответил на полном серьёзе: − Да, она тебя хочет. Я смотрел, как палец, смазывающий горячие мягкие стеночки изнутри, то скрывался в кольце мышц, то снова выныривал наружу, издавая еле слышные хлюпающие звуки. − Ого, − прокомментировал я, улыбаясь, наверное, во всё лицо. − Давай, скажи, что я такой узкий, − проворчал Тарьяй. − Член-то мне не оторвёшь? − Оторву, если не перестанешь болтать… Упаковку кондома пришлось разрывать зубами. Кусок наэлектризованной фольги прилип к губам, и не отваливался, сколько бы я не пытался сплюнуть. Ну, зато Тарьяй повеселился. Откинув голову назад, он захихикал с меня, но потом всё же любезно убрал эту хуйню с моих губ. Я пристроил шапку «резинки» на головку члена, аккуратно раскатал по всей длине. Равномерно нанёс любрикант, будто глазурь по торту размазывал. Тарьяй, поначалу с лихорадкой наблюдающий за моим сосредоточенным занятием, закатил глаза. − Ты собрался его в космос отправлять? – предсказуемо вставил свой комментарий Мистер Задница. − Хватит уже его упаковывать. Я со знанием дела хмыкнул, навис сверху, понимающе заглянул в его лицо, аккуратно поправив его чёлку. − Волнуешься, да? Тарьяй прикусил язык. − Нет, − только фыркнул он, нахмурившись. − Давай лучше сзади. Так будет легче. Не став протестовать, Тарьяй перевернулся на живот. − Да, и так, кстати, приятнее. Я ведь почти забыл, что он уже пытался сам себя… Умирая от страха всё испортить, я ткнулся головкой члена между немного влажными от испарины ягодицами. Тарьяй дёрнулся, но подался навстречу. Меня затягивало в ощущения, в самого Тарьяя целиком. Ладони надавили на его поясницу, и Тарьяй тут же послушно расслабил спину, расправил плечи. Казалось, под его кожей течёт кипяток, но это не шло в сравнение с адовым пеклом внутри его задницы. Я коротко толкался вперёд, мои руки дрожали и подламывались, во всём теле росло мучительное напряжение. Жар возбуждения собрался в паху сгустком расплавленных волн – он мягко выплёскивался, оставляя после себя вибрирующую пустоту, а затем так же мягко накатывал снова. Протиснуться внутрь оказалось, все-таки, не так просто − Тарьяй предсказуемо зажался, выталкивая член наружу. Он заставил свои бёдра разъехаться в стороны, подался ко мне, позволяя проскользнуть в тесную, жаркую глубину. Ощущения метнулись, обволакивая мой член. Я навалился сверху, придавливая Тарьяя своим весом. Оказавшись глубже внутри него, меня прошибла длинная сладкая судорога. − Как ощущения? – проговорил я в его мило порозовевшее ухо, задев губами горячий кончик раковины. Тарьяй приподнялся на четвереньки. − Неплохо. Немного странно. Языком я прочертил просвечивающиеся позвонки на шее. Кожа оказалась солоноватой, тёплой, по-своему вкусной. Тарьяй завибрировал всем телом, свёл лопатки. Его немного штормило, но он старался не качаться в стороны. − Чёрт, блядь, колени дрожат, − прошипел он, озвучивая очевидное. − Блядь, я не знаю, что с ними. Тарьяй пытался держаться на локтях и утихомирить свои вздрагивающие бёдра. От смущения у него даже ягодицы слегка покраснели. − Мы два придурка, − поддержал я, как мог, в своей манере. − Два неудачника, − согласился он. − Блядь, я правда в полном порядке, это мышечные непроизвольные колебания тела. Мои губы оставили успокаивающий влажный чмок на его плече. − Я знаю, всё хорошо. Твои колени дрожат, потому что ты меня хочешь. Смех Тарьяя перекатился в гортанный стон, стоило мне поймать нужный ритм – короткие, не слишком частые толчки. − Давай лицом друг к другу? – Тарьяя обратил через плечо свой красивый, затуманенный взгляд. – Я хочу целоваться. Мне надо засасываться, обмениваться слюной… − Отличная мысль. Член выскользнул из его тесной задницы. Тарьяй перекатился на спину, и я тут же накрыл его своим телом сверху. − Привет. − Привет, − Тарьяй поднял ногу, поддержав бедро под коленом. − Всё нормально? − уточнил я, снова пристраивая головку члена к его заднице. − Всё просто замечательно, − Тарьяй распахнул свои ясные красивые глаза, соблазнительно приоткрыл рот, встречая новый толчок. Он впился жадным поцелуем в мой рот. Позволил мне вначале вести, а позже перехватил инициативу, мягко поглаживая языком губы, язык, осторожно прикусывая кожу и тут же снова лаская. Воздух в спальне словно наполнился какими-то чувственными разрядами, искрящимися из наших сплетённых тел. − Да, вот так, пока не ускоряйся, правильно, в одном темпе, − подал распоряжение Мистер Му, прикрыв блаженно глаза. − Будто массируешь, да-да… вот так… − Не командуй тут много! Я начинаю комплексовать. − Что, сейчас? С твоим-то членом только комплексами обрастать! − А что с ним? − Что с ним? У тебя отличный член, − Тарьяй вжал голову в подушку, открывая кадык. − Отлично трахаешься. − Ты смотри, какой говорун. − Ты меня заразил! Тарьяй застонал в голос, с силой двигая рукой по своему члену. Наши животы заливала его смазка. Я снова принялся целовать и мять распластавшееся подо мной тело. Дождавшись, когда он откроет шею, я принялся посасывать влажную кожу. Тарьяй благодарно замычал, сдавил меня коленями. С присвистом выдохнул, беспорядочно шаря руками по плечам и голове, путая мои волосы и ёрзая тазом. Он протяжно одобрительно мурлыкнул, когда я толкнулся под другим углом. − Так лучше? – уточнил я. − Так прямо вообще очень и очень круто. От возбуждения уже сводило желудок. В перерывах между поцелуями, подрагивающими пальцами я гладил нежную кожу за ушами. Чужое дыхание становилось обрывчатым, судорожным. Дрожь пронеслась по спине, заставляя дёргаться от острого, почти болезненного чувства. Лицо Тарьяя тоже отражало все краски его удовольствия. − Порядок? − Балабол. Извини, что не вою от боли, − с трудом прохрипел Тарьяй. – Просто всё действительно заебись. Кожа на моей напряжённой шее болезненно натягивалась. Ощущения были невероятными. Член тёрся о тесные стенки, а желание подогревал самый сильный афродизиак, о котором говорил Тарьяй. Кое-что возбуждающее, что часто недооценивают. Упав на локти, я впился в губы бешеным, почти отчаянным поцелуем, пытаясь выразить всю свою нежность, влюблённость. Неспешно двигался, не разрывая поцелуя, пока не почувствовал, как за мои ягодицы требовательно ухватились. Притиснувшись теснее, я сильнее зажал между нашими животами член Тарьяя. Пока оставались силы сдерживать себя и не начать мощно вбиваться, я, не наращивая темп, трахал раскрытое тело плавно, с оттяжкой, наслаждаясь каждой секундой, слушая прекрасное хриплое дыхание. Смотрел на преображённое удовольствием лицо, на покрасневшие губы, на выступившие на висках капельки пота. Я запретил себе сосредотачиваться только на том, что собственный член таранил узкую, жгучую, девственную задницу, чьи упругие мышцы точно доят. Запретил сосредотачиваться на собственных яйцах, готовых вот-вот взорваться. Иначе бы всё закончилось слишком скоро. Я поймал момент, когда Тарьяй начал жмуриться, стискивая зубы, почувствовал судорожное напряжение, растекающееся по его телу. Секунда, и мой член сдавило почти в тиски. Не сдержавшись, я застонал в голос, когда тугие мышцы сказочной задницы начали сокращаться. Тарьяй кончил, выгнувшись подо мной, низко зарычал, словно моторчик, и именно этот звук оказался губительным для остатков выдержки. Оргазм хлынул в тело. Ощущения постепенно затихали, оставляя за собой лёгкость. Ко мне вернулись и все остальные чувства. Тактильное ощущалось особенно остро. Я осторожно выскользнул из расслабленного тела, перекатился на бок и благодарно поцеловал Тарьяя в плечо. Тарьяй уткнулся лицом в подушку так, что выглядывал только один блестящий глаз. Он смотрел на меня, не отрываясь, почти не мигая. Я даже начал невольно волноваться. Мы пролежали несколько минут. ─ Давай ещё раз? – предложил он, выжидающе выгнув бровь. − Эм… да. Да. Круто, давай! Не успел я пальцем пошевелить, как меня оседлали сверху. Фривольно зыркнув сверху вниз, Тарьяй потёрся задницей о мой снова просыпающийся член. Мне пришлось вцепиться руками в простынь, чтобы вести себя смирно. Я позволил Мистеру Му поуправлять, поласкать меня руками. Тарьяй вручил мне новую упаковку презерватива, а сам клацнул крышкой любриканта. Он помог его нанести на уже покрытый «резинкой» член. − Говорун, что с твоим языком? Я тебя смущаю? – посмеялся над моей растерянностью Мистер Му. − Тебе не угодишь! Знаешь, чего мне стоит заткнуть пасть? Приподнявшись на коленях, Тарьяй завёл руку за спину, направляя мой член в себя. Конечно, я ему помог, поддержал свой ствол, и даже развёл половинки его ягодиц. Тарьяй начал опускаться вниз, слегка закусив губу. Казалось, он, увлечённый лишь этим занятием, больше ничего не воспринимает вокруг. Полностью сконцентрированный на одном своём ощущении удовольствия. Ладно, красавчик, ты можешь делать сейчас всё, что захочешь. Обе руки уютно устроились на бёдрах Тарьяя, будто там специально под них было высечено место. Тарьяй поёрзал задницей назад, вправо, влево, слегка укладываясь грудью на мою грудь. Немного сполз вниз, изменил угол, выбирая самый лучший. Пристраивался, прислушивался к себе. Я залюбовался его сосредоточенным лицом. Когда он достиг оптимального положения, я подбадривающе сжал половинки ягодиц, а затем погладил их. Умница, Му. Делай, как тебе нравится. Тарьяй был открыт, расслаблен. Он даже игриво дёрнул бровями, прежде чем пуститься вскачь. Я посмеялся бы, да только весь юмор разом отвалился, стоило мне увидеть, как эта блядиночка принялся подаваться вперёд-назад. Как стал таранить себя членом. Хватать ртом воздух, когда член плавно заскользил внутри него. Так чувственно, с такой отдачей Тарьяй делал это, качался, будто ему хотелось поглотить своей задницей член, оторвать его к херам, оставить себе трофеем. Я подхватил Тарьяя подмышки, потянул на себя и поцеловал. Он с щекочущим урчанием ответил, втягивая мой язык в свой рот мягкими посасывающими движениями. Его ягодицы шумно шлёпались о влажную кожу бёдер, но Тарьяя это уже не смущало. Меня тоже, я помогал ему ёрзать, придерживая ягодицы и подначивая не останавливаться. Тарьяй крепко обнял меня, заведя мои руки над головой. Он потирался всей длиной твёрдого члена о мой живот, подрагивающий от сбившегося дыхания. Толкался вверх быстрыми короткими рывками, не переставая стонать и насаживаться. Не уставая, он то тёрся, то подскакивал, отклонялся и ложился обратно грудью на грудь. Мистер Горячий Му хватал меня за плечи, сдавливал запястья пальцами, держался красиво, уверенно, и не терял равновесие. Можно сказать, он трахал меня. Трахал себя моим членом, пока мне только оставалось наблюдать за прекрасным зрелищем и просто отдаваться. И позволять отдаваться Тарьяю. Мы отдавались оба. Его ногти резко вонзались в мои ладони, вынудив меня зашипеть. Губы его приоткрылись. Прогнувшись в спине, он откинулся назад так далеко, точно из него изгоняли демона. Тарьяй принялся быстрее качать бедрами навстречу моим еле-еле возможным в такой позе толчкам, но мы всё равно попали в один ритм. С каждой секундой он тяжело выдыхал, проглатывая невнятные слова, но они звучали достаточно ясно, чтобы различить в них ругательства, разбавленные моим именем. Впрочем, имя звучало так развратно, что казалось грязнее всех существующих матов. Удерживаясь на коленях в высшей точке, Тарьяй сладко кончил, бессвязно протянув какой-то высокий звук, сперма выплеснулась густой струйкой, заляпав мне живот. Едва хватка рук на его ягодицах ослабла, он опустился вниз по члену и упал грудью на мою. Мистер Му остался лежать, содрогаясь в конвульсиях. Его задница всё ещё сжималась, создавая тугое скольжение. Пульс в висках резко подскочил. Всё это время моя голова была приподнята над подушкой, потому я старался не пропустить волшебно-развратный вид перед своим носом. Руки снова впились в кожу на чужих бёдрах, сжимая до синяков, пальцы на ногах поджались. Собственная кульминация захлестнула меня, прокатилась по телу таким вихрем, подобного которому я нечасто ощущал. «Афродизиак» отражал свои прелести. Я аккуратно уложил на себя Тарьяя, не разрывая контакта тел. Сердца наши бились как сдуревшие. Поцеловал его в висок, продолжил гладить по рельефной спине, уткнулся носом во вкусно пахнущую шею и затих. После недолгой паузы Тарьяй осторожно соскользнул с члена. Лениво упал поперёк меня, не успев перенести бедро через мой корпус. − Ты как? – голос Тарьяя «подскакивал» на высоких нотках. − Не видно? – я наверняка растёкся в дурацкой улыбочке. – Ты такой горячий, я чуть не сдох нахрен. − Сделаешь кое-что ещё? − Да, конечно. Пить? Отвернувшись, Тарьяй встал на четвереньки, зарывшись коленями в образовавшийся ворох из одеяла и простыни. Он пошарил рукой под подушкой, открыл найденный тюбик с любрикантом, нашёл мою покоившуюся руку. − Что ты делаешь? − согревшийся в почти воспламенённых простынях любрикант был бесцеремонно выдавлен в мою ладонь. − Можешь дотрахать меня пальцами? − Сейчас? – охуел я так, что обратно выхуеть мне сможет помочь только чудо. − Скорее! Еле удержав равновесие, я поднялся на локте, опёрся на колени. − У тебя нет никакого дискомфортного ощущения? − Поэтому и не останавливайся. Как-то не очень трогать там всё после часа беспрерывного траха. Я же не зря весь гугл облазил. Но Командир откусит мне голову. Ощущение от прикосновения к его покрасневшему входу было острым. Спина Тарьяя вздрогнула. Он сдавленно и немного мучительно простонал, медленно выдохнул через нос. − Ты уверен? Не самая лучшая… − Хенке, пожалуйста, заткнись… Просто… пожалуйста, продолжай. Тарьяй призывно вильнул задницей. Размазав любезно предложенную смазку, я покружил указательным вокруг входа. Теперь прикосновения стали ещё мягче. Я провёл пальцем вдоль ложбинки, нажал на центр, будто на кнопочку, покрасневшие стенки входа смешно сжались. Дыхание Тарьяя срывалось на хриплые нотки. Он был напряжён, но с немалой отдачей реагировал на происходящее. Из его груди вырвался томный стон, когда два пальца погрузились в него и задвигались в точно-отмеренном ритме: короткие, не очень частые толчки. Его дыхание мне подсказывало понемногу ускоряться, не менять угол проникновения и самое главное, глубину. Тарьяй обхватил ладонью свой оживший член, и в такт толчкам пальцев часто задёргал рукой у самой головки. Теперь эта вертлявая задница в дуэте с пальцами издавала чмокающие влажные звуки, но, похоже, Тарьяю было всё равно. Он глухо стонал, свесив голову. Позвоночник и лопатки красиво «играли» под кожей, пока Тарьяй подавался навстречу пальцам. Все святые и проклятые, ещё? Я продолжал трахать его зад, а другой рукой гладил всё, до чего мог дотянуться. Дразняще провёл языком по пояснице, кончиками пальцев царапнул тонкую кожу у кромки волос на затылке. Меня кидало в жар, по ногам растекалась слабость. Тарьяй со всей своей страстью обрушивался на меня, точно шторм. Он премило сжал ягодицы, сдавив мои пальцы, и с мурлыкающим звуком выдавил из своего члена ещё немного спермы. Разведя колени в стороны, он рухнул на бок. И, кажется, наконец-то, угомонился. Я успокаивающе погладил его плечо. Беззаботно и лениво Тарьяй вытер салфеткой живот, руку, кусок испачканной простыни, и свалился на живот, припечатав меня объятием руки. − Мелкий, если честно, я тебя немного боюсь, − признался я. Тарьяй довольно хмыкнул в подушку. Тяжёлые веки сонно наползали на затуманенную красивую радужку. Я не собирался прикалываться, но оно само: − Точно всё? – нужно было прояснить ситуацию. А то мало ли. − Нет, можешь ещё кое-что сделать? Я мысленно содрогнулся. − Ты необыкновенный, − насмешливо простонал я. − Просто заведи будильник. Мне нельзя проспать собственный спектакль. Тарьяй отключился через секунду. Я − спустя несколько, как только отложил телефон на тумбочку.