Мимо Нового года

       Тёплый, золотистый свет масляной лампы был слишком слаб, чтобы рассеять окружающую темноту. Но этого и не требовалось. А на то, чтобы выделить из темноты участок пространства, замкнув его в магический круг, света хватало. По корабельному времени было около полуночи. По времени Тари – ночь зимнего солнцестояния. Новый год. И поэтому на столе перед Дэйтой стояли бокал шипучего белого вина и серебряная вазочка с сосновой ветвью. По-хорошему это должен быть белоствольный кедр, да где ж его взять… Ветку сосны она тайком срезала в садах Императорского дворца на Терре. Почему именно тайком – сама не знала. Никто бы ей не отказал, конечно, но поддалась леди примарх такому хулиганскому желанию – забраться в чужой сад. Ветку украшала стеклянная игрушка – домик с засыпанной снегом крышей. В него можно было вставить маленькую свечку, и тогда прозрачное окошко загоралось ласковым светом. Новый год на Тари – домашний праздник, его обычно встречают в обществе родичей. Но с тех пор, как Плетущие Сеть присоединились к Великому Крестовому Походу, Дэйта успела забыть, когда она вообще что-то праздновала… В прошлом году как раз на это время пришлись бои в системе Варангер. Ксеносы отчаянно защищали пятую, последнюю планету системы, а уходя, взорвали единственное своё сооружение на ней. Потом Дэйта подобрала в развалинах несколько чудом уцелевших инфокристаллов, но расшифровать записи на них так и не смогла. Мало того, что язык оказался абсолютно чуждым – как раз это неудивительно. Но он выглядел лишённым всяких намёков на логику, хотя бы и чужацкую. Было не до праздников, а когда события перестали нестись вскачь и дали передышку – оказалось, что после «точки ноль» прошёл месяц. Да и с родичами всё было не так просто… Порой возникала озорная мысль: что, вот эти надменные, самоуверенные мальчишки – примархи и мои братья? Быть того не может! Правда, мысль быстро исчезала, ибо «мальчишки» всё-таки были воинами, и их стоило как минимум уважать. Хотя порой они действительно бывали и надменны, и самоуверены. Очень долго Дэйта чувствовала себя чужой в этой компании. Братья не понимали её, она – братьев. Общее отношение лучше всего выразил прямолинейный Русс: «Какого хрена девка на войне делает?» В конце концов ощущение чужеродности почти прошло, да и с Руссом они подружились быстро. Но так случилось не сразу и не со всеми. И единственный, с кем легко было с самого начала – Хорус. Он как сразу принял сестру с прохладной родственной вежливостью, так и дальше не стремился сблизиться. Дэйта тоже не настаивала. На одном задании Плетущие Сеть и Лунные Волки пересекались нечасто, и её вполне устраивали сугубо рабочие контакты. Тем более, что попытки её наладить с кем-либо более близкие отношения обычно кончались плохо. К одиночеству Дэйта привыкла, смирилась с ним и даже стала воспринимать как уединение – то есть, нечто вполне приемлемое и до некоторой степени желанное. А любые попытки это уединение нарушить натыкались на частокол насмешек. Дэйта умела быть неласковой. Особенно доставалось Магнусу, поскольку Рыжий, несмотря на весь свой самоконтроль, заводился с пол-оборота. Впрочем, Дэйта хорошо видела черту, переходить которую не стоит – и не переходила. Иным из братьев удавалось эту оборону преодолеть. Жиллиман, к примеру, быстро научился воспринимать язвительную сестру как неизбежное зло. Как ни странно, это стало прочным основанием их дружбы. Дорна никакие насмешки Дэйты задеть вообще не могли, а Сангвиний их просто не замечал. Ангелу она прощала и некоторое покровительство в отношениях, и обращение «сестрёнка», и ещё многое… В нём Дэйта чувствовала какую-то глубоко спрятанную, мрачную тайну, пытаться раскрыть которую не надо. Если брат захочет, то скажет сам, а не захочет – значит, это не её дело. В конце концов шкафов без скелетов не бывает. И единственный, кого она никогда не задирала – Мортарион. Честно говоря, Дэйта немного побаивалась его. Объяснить это чувство она не могла: брат не сделал и не сказал ей ничего плохого. Было в нём нечто, с чем очень не хотелось иметь дело. Какое-то подчёркнуто внимательное отношение к смерти, что ли… Ей оно казалось немного наигранным. Возможно, потому, что человек, выросший в даунтауне, быстро привыкает к тому, что смерть всегда рядом, а раз так, то слишком много размышлять о ней не стоит. Так или иначе, но от Мортариона Дэйта предпочитала держаться подальше. Так далеко, как только можно, не выходя на грань оскорбления. Впрочем, все рассуждения Дэйты на тему её отношений с братьями касались скорее эмоций, чем боевой работы. В силу своей специфики Плетущие Сеть нечасто работали с другими Легионами, а когда работали – следовало отложить эмоции далеко в сторону и выполнять задание. Да и положение планетарного лидера в своё время научило Дэйту при необходимости находить общий язык с кем угодно. Хотя были такие, с кем воевать рядом было особенно хорошо. Имперские Кулаки например. Дэйте нравились сыны Дорна, суровые, гордые и упрямые, как и их примарх. Надо признаться, больше всех нравился ей первый капитан Имперских Кулаков – Сигизмунд. Нравились его сосредоточенное спокойствие, несокрушимая надёжность, безукоризненное владение оружием… Плюс к тому капитан был очень хорош собой, и даже кривой шрам от уголка глаза до подбородка его не портил. И в обществе Сигизмунда было очень легко забыть о некоторых вещах, о которых забывать нельзя. О том, например, что ничего похожего на личную жизнь Дэйте, что называется, не светит. О том, что чувствам поддаваться не следует: они могут ослабить, подвести в самый неподходящий момент. О том, что она не только женщина – она воин, примарх, командир Легиона. О том, что она кто угодно, только не женщина… Поэтому Дэйта держала в уме слова, вычитанные в одной старинной книге: чувства омывают душу, как вода – тело. Но глупо ходить мокрым целый день. И хотя древний мудрец был совершенно прав, помогало это плохо. Дэйта тряхнула головой, словно отгоняя непрошенные воспоминания. Думать о капитане было приятно. Но запретно. И держаться в рамках этого запрета с каждым днём становилось всё труднее. Особенно, когда боевая судьба сводила Кулаков и Плетущих Сеть на одном поле… Кто-то осторожно постучался в дверь. - Открыто! – откликнулась леди примарх. Дверь сдвинулась в сторону, и в образовавшуюся щель просунулась зеленоволосая голова. - Сидишь? –осведомилась Лэйн. - Сижу. А что? - Выходи. Все уже собрались в большом зале, даже Эрна пришла. Ну, уж если флаг-капитан покинула командный трон и явилась праздновать Новый год… - Да, - Дэйта залпом допила вино, поднялась и погасила лампу.