Легкая мишень

You know that I love you, but I hate you 'Cause I know I can never escape you Let the choir sing For tonight I'm an easy mark (с) Bon Jovi*

Артур медленно открывает глаза, не сразу понимая, где находится. Один бесконечный миг он думает, будто происходящее — это рабочий сон, потому что не помнит, как оказался в этой кровати, а его голова и напоминающий пустыню Гоби рот слишком недвусмысленно намекают на ужасное похмелье. То самое, которое, хотя и с трудом, но все же можно побороть сабайоном**, смешанным с четырьмя таблетками парацетамола, чтобы забыть о том, что это — реальность. Сухо сглатывая, Артур проводит рукой по волосам и поворачивает голову, чтобы осмотреться. Гостиничный номер, возможно, тот, что Сайто забронировал им в роскошном отеле. Обстановка стильная и минималистичная, как раз такая, как ему нравится. Смутно вспоминается, что он заставил убрать электронный замок, хотя это странное воспоминание вполне может быть одним из сновидений из дела Фишера. Он должен попытаться вспомнить предыдущий вечер или найти свой тотем, потому что этот сон слишком неприятен: он лежит в незнакомой постели, и изо рта у него несет, словно из канализации. Прошлый вечер, вчерашний день... Да, все просто: вчера было дело Фишера. Проклятый, гребаный затык, в котором они все реально рисковали застрять. Во-первых, из-за его дурацкой ошибки, во-вторых... Нет, он не хочет знать, что произошло во сне, где его не было, — и так довольно сложно было решить, как устроить выброс в условиях невесомости. Прямо на глазах у некоторых, кто постоянно намекает на отсутствие у него фантазии. Конечно, надо сказать, ему все же любопытно, что же там у них произошло, думает он, глядя в потолок кремового цвета. Может, спросить Ариадну? Она, разумеется, расскажет обо всем. Вероятно, даже Имс мог бы... Имс. Твою мать! Внезапное озарение едва не награждает его аритмией. Он вспоминает. Покинув аэропорт, они взяли одно такси на двоих, и Артур помнит, как ворчал из-за этого, поскольку Фишер по-прежнему находился слишком близко к ним, и это могло быть опасно. Но Имс пропустил мимо ушей его слова, улыбнулся, пожал плечами и предложил вместе поужинать. Артур примерно пять секунд подумывал о том, чтобы сказать «нет», но потом согласился, возможно, потому что его мозг все еще был затуманен адской смесью Юсуфа и адреналином после сна. И он ни на секунду не подумал, что, может быть, согласился из-за некоторого напряжения, всегда возникавшего при их с Имсом общении, которое Артур естественным образом классифицировал как раздражение, и ничего кроме этого. В памяти всплывают фрагменты разговора за ужином. — Не хочешь рассказать, как сделал выброс без гравитации? — Хм, что тебе рассказывать... Может, я не настолько банален, как ты думаешь... — Я никогда не считал тебя банальным, пупсик. — А каким тогда? Скучным? — Прелестным. О боже... Он что, улыбнулся? Когда Имс сделал ему комплимент, добавив дразнящую улыбку, он что, в ответ улыбнулся? Несмотря на то, что Имс напялил на себя шелковую рубашку с отвратительным — серьезно, вопиюще ужасным! — принтом из тропических цветочков?! За ужином они выпили три бутылки вина. Может, поэтому и улыбнулся. Затем, после ужина, последовал бар. Вероятно, трех бутылок им показалось недостаточно. И нет, разумеется, не потому, что ему просто не захотелось прощаться с Имсом. Точно нет. Между текилой и глупым смехом без причины — пьяным, очень пьяным смехом — Артур рассказал Имсу все о том, как умудрился устроить им выброс. О лифте, динамите и связывании. Имс громко смеялся и хвалил его за находчивость, а потом хлопал по спине. Одно из похлопываний совершенно без предупреждения превратилось в возбуждающее поглаживание его затылка и шеи. А Имсовская усмешка — в нежную улыбку, когда Артур посмотрел на него затуманенными от алкоголя глазами. А потом они встали, вышли из бара, минули холл и так же, не отводя друг от друга взгляда, вошли в лифт, почти полностью отделанный зеркалами. И тогда Артур — да, именно он! — прижал Имса к одному из зеркал и поцеловал. И все зеркала в лифте отобразили их жадно прильнувшие друг к другу губы. Потом звонок объявил о том, что лифт приехал на этаж, и двери открылись. Они выскользнули в коридор, продолжая целоваться и лапать друг друга. Артур не знает, как они догадались открыть дверь в номер, но у него было ощущение, будто Имс был трезвее его. В любом случае, Артур все же открыл ее, а потом... А потом полный п*дец. — Я не мог этого сделать, — говорит Артур самому себе, закрыв лицо рукой. Затем он поворачивает голову, пытаясь разглядеть темную кучу на полу. Одежда. Среди которой и уродливая рубашка Имса. — Дерьмо, — выдавливает Артур сквозь стиснутые зубы. Он чувствует, что не может пошевелиться, потому что на нем лежит чья-то тяжелая рука. Вполне вероятно, принадлежащая Имсу. Он опускает взгляд на грудь. Свою голую грудь. Да, на ней лежит покрытая татуировкой мускулистая рука, прижимающая его к кровати так, словно от этого зависит чья-то жизнь. «Дерьмо», — снова (на этот раз мысленно) повторяет он, подняв глаза к потолку. С гибкостью и проворством, достойными талантливейшего акробата или человека-змеи, Артур выползает из-под руки Имса и бесшумно встает с кровати. Тот что-то бормочет, но не просыпается. Артур пытается отыскать свою одежду, безмолвно матерясь про себя. На миг его охватывают сомнения. Поэтому он замирает и прислушивается к своему телу. Шея слегка побаливает, а в желудке все горит, как будто черти устроили там филиал ада, но другой, подозрительной боли в совершенно определенных и компрометирующих местах нет. Возможно, до конца они так и не дошли. Он ищет свой тотем в кармане пиджака, потому что все еще надеется, что это — сон и ничего на самом деле не произошло. — Скажи мне, что это сон, скажи, что это просто работа... — бормочет он, словно мантру, выворачивая карманы своего элегантного пиджака. — Нет, определенно это не сон, — раздается голос со стороны кровати, и Артур замирает. — Потому что я действительно сейчас любуюсь твоей ослепительной белой попкой. Артур медленно поворачивается к кровати и убийственным выражением на лице встречает сонную улыбку Имса. — Доброе утро, пупсик, — спокойно говорит тот. — И, кроме того, тебе стоит знать, что все, что происходит во сне, для мозга реальнее, чем то, что ты действительно чувствуешь, поэтому для него нет разницы, спим мы или нет, — мерзким менторским тоном разъясняет Имс. — Пошел на х*й, — шипит Артур. — О, с удовольствием! — весело отвечает Имс с этим его чертовым, сексуальным английским акцентом. — Но ты кончил и уснул, а ведь я даже не успел достать изо рта твой... — он замолкает и многозначительно смотрит на бедра Артура. Артур краснеет и быстро прикрывает срамоту пиджаком, который держит в руках. — Знаешь, любовь моя, ты прекрасен, когда изображаешь из себя невинную деву, — смеясь, признается Имс. — Не называй меня так! — выпаливает Артур. — Тебе это так нравилось. — Неправда! — рявкает Артур, но снова краснеет. Затем садится на край кровати и вздыхает. — Что между нами произошло? — Ничего, — расслабленно отвечает Имс и вытаскивает руку из-под покрывала, которое прикрывает его до пояса. — Ничего такого, что не происходит, когда двух людей тянет друг к другу. — О, и откуда ты взял, будто нас тянет друг к другу? — Ну, я, конечно, могу повторить все те мольбы, которые ты выкрикивал прошлой ночью на весь отель, но знай, что они слишком разнузданны и вульгарны, чтобы я мог озвучить их при свете дня... — Артур опускает голову и обхватывает ее руками, но Имс хитро улыбается. — И мы целовались, когда работали над делом Вон Брауна. — Мы тогда умирали, Имс, — протестует Артур. — На самом деле нет, лапушка, — фыркает Имс. — И сейчас, когда ты проснулся, ты даже не поприветствовал меня как следует, и я мог бы обидеться, ведь я так и не дождался от тебя минета этой ночью... — Ох, ладно! — агрессивно перебивает его Артур. — Всего лишь поцелуй, и я не знаю, почему сделал это! Просто тогда у нас была хорошая работа, которая все же окончилась полным дерьмом, но так или иначе... Больше ничего не происходило. — Конечно, не происходило! — жизнерадостно говорит Имс. — Разве что мы снова целовались, когда работали для Марча. — Нет, этого точно не припоминаю, — отрицает Артур, качая головой. — Ты даже облапал мою грудь, — ехидно улыбаясь, добавляет Имс. Артур с ужасом смотрит на довольно ухмыляющегося имитатора. — Красная... Это был ты! — восклицает он. — Ты! Мерзкий ублюдок... Тот отвечает красноречивым поднятием бровей и снова все той же раздражающей хитрой улыбочкой. Артур не может не признать, что когда Имс так улыбается, то прямо провоцирует на некоторые действия. И ни одно из этих действий не показали бы на телевидении до окончания «детского времени». Ладно, хорошо. Его привлекает Имс. Очень привлекает. Неприлично сильно привлекает. Бессмысленно продолжать отрицать это после совместно проведенной ночи и столь явного обмена жидкостями. Кстати, об этом. Перед глазами совершенно четко оживают влажные поцелуи. Далеко не целомудренные ласки. Срываемая одежда. Сдавленные ругательства. И его собственные стоны пополам с требованиями и даже мольбами. Губы Имса на его коже: на груди, бедрах... И удовольствие, волнами накатывающее на него, все насыщеннее и ярче. — Давай, любовь моя, иди сюда... — сладко зовет его Имс. Артур знает, что если сейчас посмотрит в эти теплые глаза, то, очень даже может быть, примет протянутую к нему руку. — Нет, — отвечает он вопреки собственному желанию. Он встает с кровати и бежит в ванную. Как последняя целомудренная девица. Словно не он сверкал тут голым задом и торчащими во все стороны волосами, совершенно недвусмысленно повествующими о его ночных забавах. *** Имс провожает его разочарованным взглядом. Проходят долгие минуты, разбавляемые лишь звуком воды — сливаемой в унитазе и текущей из крана. Имс вздыхает, садится и нервно проводит рукой по волосам. Он никогда не думал, что с Артуром хоть что-то может быть просто. Прежде всего — Артур сам по себе непрост. Тошнотворный педант с гребаной привычкой все контролировать и маниакальной зацикленностью на порядке и правилах, которого невозможно уломать ни простой лестью, ни ослепительной улыбкой, вообще ничем. Непробиваемый. Он способен командовать и ставить палки в колеса даже в тот момент, когда его трахают. Но это Артур. И этого достаточно, чтобы Имс не переставал пытаться добиться его. Имс не знает, как Артур стал точкой преткновения в море его флирта, случайных интрижек и более-менее серьезных приключений. Даже нерегулярные встречи не могут остановить его от попыток. Дайте только повод. Десять лет танцев вокруг друг друга. И Имсу прекрасно известно, что Артур совсем не так равнодушен, как ему хотелось бы. Тем не менее, несмотря на редкие украденные поцелуи, ничего так и не происходило. До вчерашней ночи ни к чему даже отдаленно похожему на романтику они так и не приблизились. Но Артур — ох, Артур! — вчера залился текилой, как деревянные бочонки в Мексике. Имс, вероятно, даже был бы недоволен, если б это так не упростило ситуацию. Однако сейчас за панорамным окном стоит белый день, лучи солнца падают на развороченную постель, и продолжать задавать вопросы было бы совсем не в стиле Имса. Что было — то прошло. Он и так получил все, что мог — даже больше, чем надеялся, — и теперь пора покинуть сцену. Пройдет время, прежде чем они снова встретятся. Месяцы, может, даже годы. От мысли о годах без Артура он ощущает странную тяжесть в груди. Годы, прежде чем он снова сможет посмотреть ему в глаза, пофлиртовать, пошутить, поработать с ним. Даже просто прикоснуться, притворившись, будто совсем не собирался этого делать. Бл*дь! С горькой усмешкой Имс встает с постели и начинает собирать свои вещи. Лучше убраться до того, как Артур вернется из ванной. Это избавит от неловкости и неприятных прощаний. Потому что Имс знает — Артур жалеет о случившимся и сейчас лихорадочно пытается найти выход, скрываясь в ванной. Он как раз успевает натянуть на себя свои «счастливые» трусы, — господи, вряд ли ему еще когда-нибудь так повезет! — когда слышит, как дверь ванной открывается. Не поворачиваясь, он ищет брюки. — Имс, — раздается позади него голос Артура. — Ты уходишь? Кажется, он удивлен. Имс пожимает плечами и поворачивается, снова прикрываясь улыбкой, словно щитом. Артур стоит в дверях, на нем трусы и футболка, а волосы идеально уложены. Имс распахивает глаза. — Ну, я подумал... — медленно говорит он. — Мне ничего другого не пришло в голову после твоего побега в ванную. — Я не сбегал, — бормочет Артур, отводя глаза. «Ты не слишком хороший лжец, любовь моя», — думает Имс, неловко улыбаясь. — Нет? Тогда, что, по-твоему, ты сделал? Исчез? — весело предполагает он. — Имс, бл*ть... — выпаливает Артур. — Спокойно, — говорит Имс, поднимая руки. — У меня нет желания смущать тебя. Две минуты, и я уйду, мой номер в конце коридора... — Ты прав, — перебивает его Артур. Имс озадаченно смотрит на него. Он держит в руках свои штаны, и уже успел шагнуть в сторону дверей. Он поворачивается, опускает руку со штанами и продолжал смотреть на Артура. Затем поднимает бровь и иронически интересуется: — Ты хочешь объясниться, пупсик? — Да, — невнятно бормочет Артур. — Ты терпеть не можешь объяснения. — Да, — сухо признает Артур. — Но позволь мне это сделать. — Я — весь внимание, любовь моя. Его тон раздражающе самодоволен и весел, и нервы Артура на пределе, особенно в свете того, что он собирается сказать. — Думаешь,так легко говорить после того, что случилось сегодня ночью? — огрызается Артур. — Кстати, на тебе просто отвратительные трусы, они сбивают меня с мысли. Имс опускает взгляд на свои шелковые боксеры ослепительно зеленого цвета с коричневой окантовкой. Как же так? Его счастливые (особенно после того, как удостоились чести быть снятыми ручками Артура) боксеры ужасны? «Какой ты вредный, мой малыш», — думает он. — Если хочешь, я могу их снять. — Имс! — Артур. Что-то есть в голосе Имса сейчас, когда он впервые за долгое время называет его по имени. Артур смотрит ему в глаза — в них нет ни злости, ни насмешки, ни иронии. Искренние и глубокие, ясные глаза, глядящие на него с нежностью. — Это правда, ты мне нравишься, — в конце концов признается Артур. Имс улыбается. Ладно, он понял это давно, но приятно услышать подтверждение. И, возможно, даже немного страшно. — И... ну... я ненавижу тебя, — продолжает Артур, неосознанно улыбаясь. — Я ненавижу тебя, потому что ты невыносим, ясно тебе? Хотя... ты мне нравишься. — Сегодня ты легкая мишень, пупсик, — весело говорит Имс. Артур смотрит на него убийственным взглядом. Имс обожает это — его темные глаза начинают яростно сверкать. — Если хочешь, чтобы я остался, просто попроси, Артур, — предлагает Имс. Вообще-то, ему нравится называть Артура по имени. Он использует все эти ласковые прозвища, просто чтобы спровоцировать его. Или притвориться, что разговор менее важен, чем есть на самом деле. Артур фыркает, а потом вздыхает и расслабляется. При этом он выглядит гораздо моложе, чем, к примеру, когда держал в руках снайперскую винтовку в деле Фишера. — Останься, — почти через силу выдыхает он наконец. И Имс улыбается и бросает штаны, которые до сих пор держал в руке. Он приближается к Артуру, пока не оказывается так близко, чтобы заставить того поднять голову. Затем протягивает руку и поглаживает мягкую кожу за ухом, щеку и шею. Артур, ощущая прикосновения,выдыхает и закрывает глаза. О, значит ему нравится! Действительно нравится! — Могу я узнать, что ты делал в ванной? — мягко спрашивает Имс, а затем легко целует его в подбородок. Артур неловко вздыхает, возможно, смущаясь. — Я пошел... — снова вздох, — на этот раз от удовольствия — потому что Имс целует его в шею. — Почистить зубы... Имс отстраняется от него и смотрит сияющими глазами, а потом смеется. — Ты почистил зубы, — недоверчиво повторяет он. — Что, правда, лишь за этим? Артур фыркает и недовольно смотрит на него. — Конечно! Я должен был поговорить с тобой, и не мог сделать это с этим ужасным запахом изо рта! И почему тебе всегда нужно все усложнять? Имс всегда удивляет его, поэтому не стоило и спрашивать. А вот при его работе удивлять таких, как Имс, вовсе не обязательно. Тот улыбается — нежно и искренне, обезоруживающе, и тогда даже Артур не знает, что сказать. У него нет больше сил бороться. И он выдыхает, признавая поражение. Имс обхватывает его за бедра и притягивает к себе. — Иди сюда, — шепчет он. Артур делает вид, будто не так уж сильно жаждет прижаться к этому крепкому телу. — Итак...— снова шепчет Имс ему на ухо, — мой идеальный Артур на этот раз был не так уж совершенен. Мир рухнет буквально через час... — Какой же ты козел! — хихикает Артур, касаясь губами ключицы Имса, пока тот гладит его спину, забравшись руками под футболку. Они стоят, обнимаясь посреди этой шаткой ситуации и разбросанной вокруг них одежды. — Боже, я тебя съем, — бормочет Имс, прижимаясь к шее Артура. — Пока ограничение для тебя — не сломать мне ребро, — успевает сказать Артур, прежде чем Имс обхватывает губами мочку его уха и начинает посасывать ее. Они, спотыкаясь, падают на кровать. Имс старается быть осторожным, чтобы на самом деле ничего не сломать Артуру. Они смеются и целуются. И оба совершенно трезвые. Футболка Артура оказывается на полу вместе с остальной одеждой. И все идеально. За исключением одной незначительной детали, которая портит Артуру весь вид. — Мистер Имс... — Слушаю тебя, любовь моя. — Твои трусы и правда отвратительны. — Если хочешь, я могу их снять. — Хочу. И когда луч солнца попадает на зеленые трусы Имса, которые в этот момент уже валяются на полу, Артур улыбается. Улыбается и знает наверняка, что это — не сон. Потому что ни в одном из его снов на Имсе не могут оказаться эти проклятые трусы. Ни в одном из его снов они не были настолько по-настоящему близки: сливаясь друг с другом кожей и дыханием. И, к черту, если Имс и все это будет кошмарно непредсказуемым и пугающим. Ни в одном из снов Артура реальность не была настолько нелепо и безукоризненно совершенной.