I’m gonna get ready For the rain to pour heavy Let it fall, fall Let it fall upon my head
Он увидел в ней богиню. Образ обычной девушки размазался и исчез, превратившись в образ богини-воина, с устремленным вперед, решительным взором глаз, цвета готовящихся к осени лесов; волосами, словно огонь, которые развивались в ее быстром, ловком движении, вспыхивающие, как языки пламени на свету. Брови, будто огненные росчерки солнца, придавали лицу суровую решительность, непоколебимую разумность. То, как она шла, бежала, вскидывала лук и натягивала тетиву, с расправленными плечами, будто показывая всем и сразу свою непобедимость, да даже как она просто стояла — доказывало ее необычную сущность. Человек, божество, как угодно. Она не спеша глядела по сторонам, идя по брусчатке Меридиана с чувством необычайной легкости. Вся эта неразбериха, которая превратилась в голове в кашу, уже устоялась, давая место новым мыслям и размышлениям. Размеренным, логичным и спокойным. Все было привычно. Шумели люди: галдели, перебивая и перекрикивая друг друга, торговцы, задумчиво, выбирая, бурчали их покупатели; звонко разговаривали прогуливавшиеся не спеша люди. Пахло какими-то ядреными специями, фруктами; кисловато-трескучий запах металла, долетавший из какой-то кузницы, привычно щекотал ноздри. Она бродила без цели. Уже прошло несколько часов, и солнце плавно клонилось к горизонту, от чего падающие рыжеватые лучи окрашивали красноватые постройки вокруг в рыхлый песочный оттенок. Элой, когда вернулась к Нора, где была принята радушно, непривычно тепло, пробыла там недолго. Помогала Соне и матриархам в некоторых вопросах, жила в свое удовольствие, отдыхая и телом, и разумом от всего, что случилось, пытаясь принять свою новую жизнь, пытаясь перестать все еще ощущать себя изгоем. А вот сейчас решила наведаться в Меридиан, от того, что не могла сидеть на одном месте. Постоянно гонимая любопытством, какой-то придушивающей тоской. Просто так, короче говоря. Снаружи, посмотри на нее впервые, она казалась холодной, непробиваемой и неприступной крепостью. Будто ею правил один только разум, ледяной, иногда жестокий, машиноподобно размышляющий. Да и сама она иногда смахивала на машины, которых Элой с легкостью приручала, бесстрашно крушила. Ловко подскакивала к машине, сильными руками, как лапы пилозуба или демона, она вонзала в искрящуюся тушу копье; бесшумно, сквозь заросли травы подбиралась к жертве, мощно и изящно натягивала тетиву, прищуривалась и отпускала — стрела попадала точно в цель. Но внутри она была похожа на огонь, на солнце. Она милосердна, справедлива, честна. Она воплощение добродетели, смешанное с устрашающей силой. О ней уже стали складываться легенды, существующие пока что только в виде простых рассказов и историй. Иногда казалось, что она создала весь этот мир, ведь ей видитятся такие мелкие детали, которые другой бы не заметил, но без них не сложилась бы целая картина. — Элой! Девушка пыталась сбить цену у торговца на новенькую необычную броню, которая ей очень приглянулась, когда чей-то громкий, веселый и пока трезвый голос окликнул ее. Она крутанулась на месте, узнав голос и сразу же забыв про броню, широко улыбнулась. — Эренд! И никто из них не решался завести разговор первым. Им будто хватало просто смотреть друг на друга, улыбаться, набирать в легкие воздуха, чтобы что-то сказать, но потом промолчать, не замечать вокруг себя ничего. Они стояли, опьяненные моментом встречи. — Как… поживаешь? — он первым нарушил искрящуюся, колющуюся тишину между ними. — Все прекрасно, — а все действительно так и было. В практически уже родном племени все шло спокойно, своим чередом; машины какими были, такими и остались. И та странная тоска, которая будто душным коконом окутывала девушку, исчезла. И ее место заняло легкое, щекочущее чувство. — Здесь тоже все хорошо, — мужчина отвел глаза от девушки, облизнув губы, пытаясь зацепиться взглядом за что-то иное. Солнце уже на половину закатилось за горизонт, исчерченном хребтами гор. Оно отбрасывало яркие, плотные оранжевые пятна угасающего света. — Может, по кружечке эля? — Элой вскинула брови, слегка скептически улыбнувшись уголками губ и думая над этим «заманчивым» предложением. Эренд знал, что она вряд ли согласится — не любительница она алкоголя. — А давай, — она уперлась руками в бедра, будто бросая вызов. — Ну ты даешь. Не ожидал, — тихо хохотнул мужчина, — Ну, тогда пошли.***
I’m a midnight talker Oh I’m an alley walker I’m a day late two face I’m a burn out quick pace
Таверна, в которую они пришли, была небольшая, но громкая, насквозь пропитанная алкогольным и каким-то зажаристым духом. Деревянные столы стояли плотно — между сидящими людьми еле-еле протискивалась пухленькая женщина, у которой в руках было то по пять-шесть кружек, то тарелки с чем-то жареным и очень аппетитным на вид. Эренд и Элой с трудом добрались практически в самый дальний угол, где нашлось свободное местечко. Рядом на стене тихо похрустывало пламя факела, а на столе сиротливо пристроились три свечки, догоревшие почти до конца. По пути Эренд встретил много знакомых, которые взорвались громкими приветствиями и нетрезвым смехом, отпустив невнятные шуточки про его новую спутницу. И вся таверна только и делала, что пила, галдела и оглушительно смеялась. Но что поделать, отступать уже поздно. На одной кружечке не остановились. После третьей Элой даже понравилось, в то время как первая показалась ну очень уж горькой, хотя после целебных трав уже ничего не страшно. Ощущения были странными, но забавными. Мозг будто отключился, не желая иметь дело с разбушевавшимися чувствами. В голове стало легко, от чего смех стал звонче, а все шутки, которые отпускал Эренд, казались действительно смешными. После пятой рыжеволосая решила закончить, потому что начинало шатать даже сидя, к голове приливала кровь и хотелось бесконечно улыбаться. Улыбаться, улыбаться и еще раз улыбаться. А ее спутника эль одолел только к восьмой кружке. Они сидели, заплетающимися языками пытались о чем-то разговаривать, но потом сдались — ничего дельного, кроме очередных шуточек и коротких историй у них не складывалось. — Мне кажется, пора выйти на свежий воздух, — в помещении прибавилось — хотя казалось, куда уж больше — народу, стало душновато. — Однозначно, — мимо как раз пробегала хозяйка заведения. Ей было заплачено за четырнадцать кружек эля. Женщина взглянула сначала на Элой, уже разомлевшую, и удивленно вскинула брови. Но посмотрев на капитана Авангарда, тихо буркнула «а, ну тогда ясно» и, мило улыбнувшись, пожелала удачного вечера. Путь к выходу оказался буквально полосой с препятствиями какой-то повышенной сложности. Из-за прибавившегося народу стало еще теснее, а Элой ноги еле держали. Но выбраться все-таки удалось — Эренд крепко держал девушку за руку. Прохладный воздух позднего вечера приятно дохнул в лицо, обдав свежестью. В голове немного прояснилось, и Элой взглянула на небо. Это странное состояние, когда день уже давно перегорел, а ночь все еще не наступала. Сиренево-оранжевого оттенка там, где еще не скрылись запозднившиеся солнечные лучи, и фиолетово-синее с друго стороны — ночь шла медленным шагом, вслед за вечером. По бархату небосвода уже рассыпались жемчужной крошкой звезды, еще сверкающие не в полную силу, а воздух казался еще более прозрачным. Заглядевшись на высь, задрав голову, девушка споткнулась. Копна рыжих волос взметнулась, как брызги факела. Но ожидаемого падения не произошло — Эренд ее вовремя подхватил. Она снова засмеялась. Так легко на душе последний раз было весной. Когда будоражащие ароматы цветения кружили голову так же, как сейчас. И воздух, насквозь пропитавшийся цветочными запахами, был практически осязаем. Девушка выпрямилась, не прекращая легко смеяться. И как же ей было хорошо, так приятно было хоть на какое-то время перестать серьезно думать, хоть на какое-то мгновение расслабиться. А рядом с Эрендом все эти ощущения будто в стократ усиливались, и стоять на ногах становилось еще труднее. Наверное, поэтому уже от таверны они шли обнявшись. Шли мимо людей, подводивших итоги дня: кто сколько продал, кто сколько купил. И вечер плавно перетекал в ночь. — А куда мы идем? Пара вдруг остановилась, переглянулась, и засмеялась. Этот вопрос прозвучал как-то глупо и несуразно в такой обстановке. И руки Элой как-то сами собой сомкнулись на шее мужчины, и она уткнулась ему в плечо. И стало так тепло и приятно, желание вообще куда-то идти пропало. Хотелось стоять так все оставшееся время. Эренд тоже обнял ее, и легонько поморщился от волос, которые лезли в нос бесцеремонно. Они пахли травами, землей и металлом. Даже сейчас она казалась ему божеством. — Да никуда мы не идем. — Вот и отлично, — пробурчала она в его плечо, обнимая сильнее. И тоска, которая все-таки невидимо преследовала ее весь вечер, окончательно исчезла. И Элой подумала, что иногда для осознания своего счастья, нужно выпить пару кружечек эля.