На грани

Все они слишком быстро умирают. Взвизгивая, бешено вращающиеся на цепи зубья пилы проваливаются в грудную клетку, влажно хлюпая. Ошметки плоти, перемолотые кости взмывают вверх вместе с фонтаном крови, оседая на потемневшей от чужой крови одежде безумного жнеца, багряной краской раскрашивая его лицо. Широко распахнутые глаза человека смотрят мимо Грелля, уже никогда не способные увидеть, как тот, потерев губы друг о друга, словно равномерно распределяя помаду, размыкает их, острозубо и зло скалясь. Грелль досадливо стирает тыльной стороной ладони мелкие брызги со стекол своих очков. На пальцах еще дымится его любимая краска, добытая из вен и артерий очередной жертвы, но быстро остывает на вечернем морозе, берясь липкой корочкой. Останавливая ярость пилы, он закидывает ее на плечо, поддерживая за ручку, наклоняется к распластавшемуся на холодной земле телу, соки которого уже подтопили тонкий слой снега. Пальто перемолото острой цепью, обрывки ткани пиджака и рубашки тонут в красном подле трупа. Анатомически безобразный разрез – почти от паха и до самого горла – похож на произведение искусства в глазах ценителя, Грелль откровенно любуется своей работой. Откинув набухший от влаги обрывок галстука, он нежно, почти любовно проводит пальцами по краям зияющей раны. При желании он мог бы подцепить грудную клетку, выворачивая реберные хрящи, разорвать волокна мышц и сжать в пальцах еще горячее, но уже ни на что не способное сердце. Грелль хихикает, увлеченный мыслью о том, как, оказывается, сердце может быть одновременно и горячим, и холодным. В какой-то степени такое можно сказать и о Уильяме. И все же они слишком быстро умирают. Алому жнецу еще ни разу не удалось почувствовать пульсацию чужого сердца в своей ладони, ощутить, как жизнь отчаянно бьется в его руках. Тряхнув волосами, Грелль разочарованно вздыхает, все кончилось непростительно быстро. Ночной воздух насыщен тяжелым густым запахом крови, Грелль морщится, когда его чувствительного носа достигают и другие запахи, присущие мертвому телу. Смерть так прекрасна и почти никогда не идеальна эстетически. Раздражаясь, красноволосый пинает носком ботинка бедро трупа, из-под которого растекается зловонная лужа. Печать «завершено» оставляет красный оттиск в личном деле, задевая уголок фотографии. Жнец захлопывает папку. Дело можно считать оконченным, а маленькие отступления от рабочего регламента Департаменту никак не навредят, только повысят работоспособность одного конкретного работника, нашедшего такой удачный способ совмещать должностные обязанности и хобби. Тонкий палец с накрашенным ногтем скользит по списку душ, которые должны быть собраны. Пожалуй, этой ночью еще можно попробовать довести убийство до совершенства. Острые лезвия секатора рассекают щеку Сатклиффа, стоит ему сделать лишь шаг в сторону, и вонзаются в землю возле его ног, рукоять преграждает путь. - Неужели Вы всерьез думали, что Ваше своеволие останется неузнанным и безнаказанным? – голос старшего жнеца бесстрастен. – Я поражен Вашей самонадеянностью и глупостью, диспетчер. По мере приближения Ти Спирса, телескопическая рукоять его секатора укорачивается, но убирать оный с пути Сатклиффа он явно не намерен. Хищно осклабившись, Грелль ребром ладони проводит по царапине на лице и тут же слизывает с нее кровь, пристально глядя в глаза Уильяму. Затем с плавной грацией, пробегая самыми кончиками пальцев по рукояти секатора, приближается вплотную к замершему Ти Спирсу, прижимаясь щекой к его щеке. - И что же ты сделаешь, Уилли, дорогой? – жарко выдыхает тому в ухо, прихватывая мочку острыми зубами. – Накажешь меня, мм? - Взыскание будет направлено Отделом Безопасности, – голос Уильяма сух и невыразителен, – с полным перечнем всех нарушенных Вами пунктов должностной инструкции. - Бла-бла-бла, – закатывает глаза Грелль, фыркая, и вновь ловит взгляд начальника, приближая лицо к его лицу, словно для поцелуя. – Главный вопрос в том, что сделаешь ты, Уилли? Хитрый прищур сквозь подкрашенные ресницы и холодное спокойствие равнодушных глаз напротив. Хмыкнув, Грелль отворачивается первым, не получив желаемой реакции. Откидывает волосы за спину, намеренно мазнув их кончиками по лицу Уилла, и удаляется, цокая каблучками по присыпанной снегом тротуарной плитке. Короткий точный удар в спину между лопаток сбивает с ног, и Грелль, нелепо взмахнув руками, валится вперед, проезжая подбородком по земле. Не тратя время на высказывание всего, что он думает по поводу бесчестных приемов, Сатклифф резко переворачивается, зло сплевывая кровь из прокушенной губы. В следующее мгновение его взведенная пила уже несется к шее Уильяма, грозя перерубить тому ключицу, и недовольно взвизгивает, рассыпая сноп искр, когда сталкивается с возникшим на своем пути секатором. Новому взмаху тяжелой пилы также не суждено увенчаться успехом, и рука Уильяма остается при нем, к большому сожалению диспетчера. Лезвия секатора щелкают возле уха Сатклиффа, отхватывая прядь волос и приводя того в бешенство. И со следующим замахом пилы Ти Спирс уже отлетает назад, впечатываясь спиной в ствол дерева, отчетливо хрустнувший при столкновении. Грелль уже тут как тут, кулаком в солнечное сплетение заставляет едва поднявшегося Уилла согнуться пополам, задохнувшись, и добавляет сверху удар локтем по спине, вполне довольный собой. - Ах, Уилли, я и не думал, что ты скорострел и все закончится так быстро, – разочарованно вздыхает красноволосый, дуя на сбитые костяшки. – Но, так и быть, я дам тебе шанс на второе свидание. Я такой влюбчивый. Хлопая ресничками, он опускается на колено рядом с пытающимся восстановить дыхание Ти Спирсом, отводит с его лица выбившуюся из безупречной укладки прядь и нежно целует в щеку. И тут же оказывается опрокинутым на спину. Одним скупым движением Уильям валит Сатклиффа навзничь, зажимая горло того между лезвиями секатора. Здесь бы Греллю и возопить в праведном гневе, что Уилли неправильно его понял, но тогда игра потеряет всякий смысл. Поэтому он лишь широко улыбается, вздергивая подбородок, а рукой проводит по голени возвышающегося над ним начальника, об строгие стрелки брюк которого можно порезаться. Уильям убирает лезвия от хрупкого горла Сатклиффа, не давая, впрочем, тому шанса подняться – секатор упирается красноволосому ровно в центр груди. - Пожалуй, я могу понять, что движет Вами, диспетчер, – задумчиво произносит Ти Спирс, кивком указывая в направлении распластанного неподалеку в том же положении, что и его подчиненный, трупа. - Вот как? – Грелль делает глубокий вдох, чтобы Уильям почувствовал движение его груди, передавшееся от лезвий к рукояти. Тонкая ткань жилетки и рубашки под ней расходится все больше с каждым его новым вздохом, лезвия колют кожу, пока наконец не протыкают. Грелль пристально следит за потемневшими глазами Уильяма, как тот сосредоточенно и жадно впитывает яркие краски, появляющиеся на теле подчиненного ему жнеца, когда скрещенные ножи секатора медленно проделывают путь от его груди до пряжки ремня низко сидящих брюк. Грелль подается вперед, чуть приподнимая бедра, достаточно, чтобы углубить рану. Тяжелый взгляд Ти Спирса медленно поднимается вверх по почти черной в ночной темноте дорожке, росчерки от которой тут и там пересекают живот и грудь Сатклиффа. Наконец их взгляды встречаются: сведенные у переносицы брови Уильяма и ожидающе приподнятая левая у Грелля. Это – ответ.