У этой истории ещё нет названия.

Маленький город знает о тебе всё, а ты, в свою очередь, знаешь всё о нём. Изо дня в день он встречает тебя однообразными днями, знакомыми лицами и обыденно скучными делами. У такой жизни есть свои плюсы. Например...стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Здесь, в Уэмбридже*, никогда не происходит чего-то из рядя вон выходящего, но на этом плюсы кончаются. Сложнее всего пытаться выбраться из такого мирного захолустья в погоне за лучшей жизнью. Зарплаты маленькие, а переезд в мега-полис стоит немало. Оттого людям и приходится мириться с тем, что им доступно. Как жаль, что мне так не хотелось со всем этим мириться. Ощущение того, что вокруг меня большой мир, а мне якобы суждено застрять в этом маленьком неприметном местечке на юго-западе Англии, ужасно удручало и сверлило изнутри. Мама говорит, что я высокомерна в своём стремлении к лучшему. Может, она и права, но меня это иногда задевает. После окончания школы я поступила в колледж. Он находился в другом городе - Милтоне**, но не так уж и далеко, как может показаться. Всего час езды из Уэмбриджа. В Милтоне я бывала частенько. Мы с родителями ездили туда пару раз в месяц за продуктами, которые у нас в городе были в дефиците, новыми вещами, просто за развлечениями и долгими прогулками. Этот город намного больше, чем мой родной. Он всегда привлекал меня изобилием возможностей. Милтон мог дать мне шанс на светлое будущее. Училась я довольно неплохо, а потому в колледже мне удалось получить бюджетное место. Я обучалась писательскому делу, потому что с детства чертовский любила придумывать различные невероятные истории, записывая их в тетрадях, записных книжках и отдельных листках. Весь стол в моей комнате завален текстами. Из-за этого мама часто ругается на меня и клянётся, что рано или поздно выбросит весь мой "хлам", но я-то знаю, что она не тронет мои истории. Мама прекрасно понимает, как они мне дороги. Жизнь, казалось, начинала идти в гору. Учёба давалась легко. Я побеждала в различных конкурсах и получала немаленькие гранты, пока однажды не случилось кое-что, что заставило меня оставить колледж и мечты о светлом будущем. Утром того дня я, как обычно, села на электричку до Милтона и отправилась на учёбу. День был по-весеннему тёплым и солнечным. Мама в тот день собиралась к своей школьной подруге в гости, чтобы повидаться, а отец, работающий семейным психологом, решил принимать клиентов дома, так как ему слегка нездоровилось. Папа в своё время выучился в Милтоне и вернулся обратно в Уэмбридж, чтобы оказывать помощь людям в своём родном городе. В отличии от меня, он очень любил наше маленькое захолустье - так я обычно называла Уэмбридж. Добравшись до Милтонского колледжа гуманитарных наук Корделли Симпсон, я с ужасом обнаружила, что по ошибке взяла мамину сумку для бумаг. Помню, как в одном из магазинчиков Милтона мы купили две сумки по цене одной и были несказанно рады такой удаче. В нужной сумке, по всей вероятности оставшейся дома, находилась моя конкурсная работа, благодаря которой я могла получить возможность отправиться в Лондон на форум молодых писателей. Меня охватила паника и злость. Я злилась на себя из-за своей же глупости. Немного успокоившись, я стала усердно названивать матери, но та, как назло, не спешила брать трубку. Во мне теплилась надежда на то, что она привезёт мою работу, но за протяжными гудками так и не следовало ответа. Сердце бешено колотилось от осознания того, что я могу упустить такую возможность, а потому я решила позвонить отцу. Я знала, что на утренние часы у него не было клиентов. Отец среагировал быстро и пообещал привезти мне нужные бумаги. Помню, что спросила о том, как его самочувствие и в состоянии ли он добраться до меня. Папа заверил, что с ним всё хорошо. Частенько мой отец либо терял сознание, либо на мгновение выпадал из реальности, видя перед собой лишь темноту и не осознавая, где он находится. Врачи не могли сказать ничего конкретного, а приступы головокружений, дезориентации и потери сознания преследовали главу семейства Кроссман уже на протяжении года. Иногда его спасали таблетки, давая жить вполне нормально, а иногда приступы проходили сами собой, возвращаясь через месяц или больше. Я помню, как неистово злилась из-за того, что отца всё не было и не было. Сидя на уроке я то и дело проверяла телефон, но от него не было ни сообщения ни звонка. Я была просто в ярости, не представляя, что могло его задержать. Умоляя конкурсное жюри дать мне небольшую отсрочку и получив твёрдый отказ, еле сдерживая слёзы я выбежала из концертного зала, заперевшись в женском туалете. Тогда мне ещё было не известно, что у меня есть проблемы намного страшнее, чем невозможность участвовать в конкурсе. Зазвонил телефон. Слёзы застилали глаза и капали на светящийся экран мобильника. Проморгавшись я увидела, что звонит мама, но отвечать не стала - была не в состоянии разговаривать. Я предполагала, зачем она звонит: увидела пропущенный и решила узнать, что мне было нужно. Слёзы градом продолжали литься из глаз, а телефон разрывался от непрекращающегося потока звонков. Мне хотелось уже было выключить сотовый, как вдруг мама прекратила терроризировать меня, а через мгновение прислала смс. Я нехотя открыла его. Всего два слова, от которых меня бросило в жар, и всё в голове сложилось в одну картинку. "Папа погиб". Дрожащими пальцами я стала нажимать на кнопки, чтобы позвонить матери. Мне до последнего хотелось верить в то, что это ужасно глупая и жестокая шутка, а папа просто остался дома, потому что не смог завести машину и... потерял свой телефон. Как же притянуто за уши. Когда гудки прекратились, а мама ответила на мой звонок истерическим рёвом и всхлипываниями, всё внутри оборвалось. Честно, смутно помню, как добралась до дома. Кажется, я вызвала такси, чтобы не дожидаться электрички. Пока я ехала, глядя на мелькающие за окном виды, из моих глаз не скатилась ни одна слезинка. Казалось бы, ещё пару минут назад я убивалась из-за какого-то конкурса, мысли о котором меня больше не тревожили, а узнав о гибели отца я не почувствовала такой же горечи. Создавалось впечатление, что меня посетил дементор, питающийся не только светлыми воспоминаниями, но и тёмными тоже. Я была совершенно опустошена. Войдя в дом я услышала шум, доносящийся с кухни. Стоило мне тихонько подойти ближе, как послышался звон разбитой посуды, после чего мама разразилась рыданиями. Нам сказали, что отец не справился с управлением автомобиля и его машину занесло в кювет. Смерть наступила сразу. Мне пришлось оставить колледж и устроиться на работу. Я забыла о своих книгах, о конкурсах, о своих мечтах. Стала одной из тех людей, которые ежедневно проживают день Сурка. Время шло и ничего не менялось. Я по-прежнему винила себя в смерти отца. Моя мама, хоть и твердила, что я не виновна, в глубине души была со мной согласна. В это я уж точно не ошибалась. Сначала я работала в местной закусочной "Дилли Дон", но долго я там не продержалась. Терпеливо выслушивая сальные комплименты от завсегдатаев забегаловки, я всеми силами старалась держать себя в руках, потому что получить ещё один выговор за "грубое общение с клиентами" просто не могла (на моём счету было уже два). Последней каплей стал тот момент, когда какой-то отвратительный любитель пива и луковых колец позволил себе отвесить мне шлепок по заднице. "Ну, что же, шлепок за шлепок" - пронеслось в моей голове перед тем, как я со всей силы с разворота огрела нахала жестяным подносом по лицу. Со стоном он свалился на пол, прихватив с собой высокий барный стульчик. Грузный мужчина стал ворочаться на грязном кафеле, словно громоздкий жук, перевернувшийся лапками кверху. - Шлепок за шлепок, ублюдок. - Сказала я выразительно и громко, после чего, воспользовавшись беспомощностью посетителя находившегося в пьяном угаре, опустилась на корточки и с ехидной улыбкой похлопала его по массивному пивному животу. - Приятно поваляться. Пол здесь не мыли уже пару дней. Всё это время за мной наблюдали ошарашенные посетители и персонал, застывший в недоумении. Я сбросила с себя фартук и, бросив напоследок: "Я увольняюсь!", выбежала из забегаловки, направившись куда подальше от этого грязного местечка. На улице уже темнело, дул прохладный ветерок. Я вдруг вспомнила, что оставила в "Дилли Дон" свою толстовку, но решила, что вернусь за ней завтра. В лучшем случае завтра. - Катэрин! - меня окликнул женский голос, и я обернулась. Запыхавшаяся Фен Хартон, работавшая в том же кафе, что и я пару минут назад, держала в руках мою толстовку и быстрыми шагами направлялась ко мне. - Ты забыла. - Она протянула мне толстовку, неуверенно, но искренне улыбнувшись. - Спасибо, Фен. - Я, знаешь...хочу сказать, что ты молодец. - Девушка взглянула на меня так, будто мне удалось спасти младенца из горящего дома. - Я высказал всё этим грязным животным и ушла, громко хлопнув дверью! Мне так нужен был толчок для того, чтобы бросить эту неблагодарную работу. - Фен довольно улыбнулась и на её раскрасневшихся щеках проступили ямочки. Фен была невысокого роста, впрочем, как и я, худенькая и довольно хрупка, чего уж обо мне не скажешь. Я выглядела более сильной, нежели Фен. А может, я казалась такой лишь на её фоне, но в любом случае, хрупкой меня назвать было нельзя. Волосы у Фен были рыжие, слегка вьющиеся, мои же напротив всегда прямые и русые. Глаза девушки - миндалевидной формы, приятного зелёного цвета, мои - крупные, голубые. Мы с Фен застыли в неловком молчании. Мой взгляд якобы привлекла неоновая вывеска продуктового магазина, а её - асфальт. - Может, хочешь зайти ко мне? У меня есть кофе и пара пачек маршмеллоу. - Девушка вопросительно приподняла брови и, явно нервничая, стала теребить кончики волос. Я не особо любила ходить в гости и не любила, когда гости приходили ко мне, но почему-то именно в этот момент меня одолело сильное желание согласиться. - Ты правда этого хочешь? - я с лёгким прищуром взглянула на собеседницу, подозревая, что она сделала мне предложение лишь из вежливости. - Конечно! Идём! Я живу неподалёку. - она заулыбалась так искренне, напомнив мне маленького ребёнка, которому только что вручили желанную игрушку. Её улыбка была такой заразительной, что мне не хватило сил сдержать свою. Так я впервые обзавелась верной подругой. Фен была так наивна, свежа и по-детски мила, составляя почти полную противоположность мне: занятой своими мыслями и видящей во всём только плохую сторону. Эта девушка стала моим лучиком солнца. Фен проживала в скромной, но невероятно уютной квартирке с видом на небольшой городской парк. Девушка очень любила коллекционировать ароматические свечи, а потому в её "убежище" - так она сама назвала свой дом - всегда пахло чем-то приятным. По началу мне было неловко и в голову никак не приходили темы для общения, но открытость Фен и большая кружка вкуснейшего кофе с зефирками дали мне возможность расслабиться. Мы включили фильм с Джулией Робертс и уселись на мягкую кровать. Тёплая, дружественная атмосфера заставила меня сильно разоткровенничаться, и я рассказала Фен, с которой мы раньше только здоровались, о ситуации с отцом, колледжем и о забытых мечтах, призраки которых иногда посещают меня по ночам, но с первыми лучами солнца рассеиваются, словно сдутая кем-то горстка пыли. - Его машина улетела в кювет, так сообщили очевидцы. - Пальцами я выудила из остывшего кофе разбухшую зефирку приятного розового цвета и положила её в рот. Мой взгляд застыл на причудливом ночнике в виде луны на тумбочке по правую сторону от меня. - Я знала, что у него снова начались приступы, но так была озабочена собой, что... - мне вновь стало стыдно за себя, а потому я решила замолчать. Рука Фен легла на моё плечо. - Это не твоя вина. Знаешь, я верю в судьбу! - ободряющим тоном начала она. - Те сумки продавались по акции не просто так, вы с мамой не просто так купили их и ты не просто так впервые их перепутала. Всё должно было случиться, и это уж точно не твоя вина. В тот вечер я нашла для себя оправдание, которое помогало мне терзать свою нервную систему немного реже и немного меньше. - Спасибо, Фен. Спасибо. *-город, выдуманный мною. **-город, выдуманный мною.