me and my gun

Общество не поощряет нигилизм и циничность. Общество поощряет то, что ты давишься, глотая его дерьмо. Общество поощряет твою аннигиляцию. Общество поощряет твою попытку слиться с толпой в надежде не быть избитым в каком-нибудь темном углу. В конце концов, человек, мыслящий не так, как все, либо станет Богом, либо станет подстилкой для ног окружающих. Именно поэтому я собирался стать здесь Богом для всех этих безмозглых зомби, живущих ради надежды на светлое будущее, которое им предположительно должны обеспечить их богатые папочки. **** Эти злоебучие стены дерьмовой драмы сдавливают меня в своих тисках. Я ненавижу это место, как и каждого находящегося в нем человека. Мне поебать на эти гребанные уроки, которые мне не датут никакой пользы, они лишь убивают мои нервные клетки. Я был бы гораздо больше рад, если бы нашим учебником была "Поваренная книга анархиста"*. Но сегодня я не особо зол на всех этих безмозглых тварей, я скорее предвкушен и перевозбужден грядущим событием. В толпе я нахожу своих друзей и начинаю подходить к ним. Я смотрю на Джерарда, и мы ухмыляемся друг другу. Эти ухмылки могут показаться другим пугающими и ужасающими, но нам поебать, и, впрочем, эти ублюдки и должны бояться. Большинству учащихся в этой дыре я бы собственноручно сделал колумбийский галстук или ожерелье*, получив от процесса умопомрачительное удовольствие, разрывающее мои внутренние органы на части. Но завтра я буду Богом. Я буду отнимать их жизни по одной, смотря на их муки, я буду харкаться в них своей теплой слюной, а они буду утопать в ней, будто в бассейне, задыхаясь. - Хэй, Майки, Рэй, лучше не приходите завтра сюда. Вы реально мне нравитесь, послушайтесь дядю Фрэнка, парни. Мы переглянулись с Джерардом, и он поддержал меня: - Да, Майки, если я завтра увижу тебя, собирающегося в школу, я сломаю тебе ногу и запру в ванной. А ты, Торо, - он ткнул своим пальцем в его грудь, - лучше просто поверь на слово, что завтра тебе здесь делать нечего. Я уже давно не тот, кем был. Ублюдочные выродки изменили меня, и теперь я считаю, что на этой планете слишком много людей. Я ненавижу то, что их сердца бьются, им пора остановиться, и я могу помочь им в этом. Решение далось нам с Джерардом очень легко, и мы никогда не будем об этом жалеть, об этом должны жалеть не мы, а они. Их лица будут искажаться от боли и в молитве, они будут просить о пощаде, давясь своим сраным отчаянием. Мой крестец давно уже охлаждает до мурашек, проходящих по по всему телу, Беретта 92*, незаметно и тихо находящийся под футболкой. Я хочу растоптать, размазать по стенке, уничтожить каждого человека, носящего белую кепку*, потому что никто не может смеяться надо мной даже ради шутки. **** Я чувствую покалывание на кончиках пальцев, когда первая свинцовая малютка вгрызается в чужую плоть. Я не знаю, кто этот парень, валяющийся у нас под ногами, я просто нажал на курок ради удовольствия. - Он был выблядком. - говорит Уэй, и я замечаю сумасшедше пляшущую на его лице улыбку. - Скоро про нас будут говорить тоже самое. - говорю я, и притягиваю для поцелуя. Наши языки сплетаются в непонятном танце, а на наших ботинках и штанах свертывается чужая кровь, и это только заставляет меня чувствовать себя чертовски всемогущим. Ублюдки пытаются спасти свои жалкие жизни. Забавно наблюдать за тем, как они пытаются открыть двери, которые были предварительно заперты заранее купленными замками. Я вижу, что на их лицах отражается страх смерти, которую они заслуживают. Все они заперты здесь с двумя, как они считали, отбросами, и эти "отбросы" собираются отнять их дерьмовые жизни. Слушайте меня, обмудки, сегодня я ваш несвятой Бог, молитесь мне. Сегодня я буду забирать ваши гребаные жизни. Тела разрываются от свинца, предсмертные крики ласкают слух. Шлюхи под нашими с Джерардом ногами извиваются, но, блять, им пора бы сдохнуть. Ебаная кровь на моих ботинках выглядит лучше, чем их отвратительно-кукольные лица. - А теперь послушайте, дети, стрелять в школах - это плохо. Когда уже слышны сирена полиции, патроны заканчиваются, а в живых не остаются никого, мы с Джерардом вновь переглядываемся, понимая, что мы дошли до концовки. Мы приставляем стволы пистолетов к вискам друг друга. - Увидимся в аду, Фрэнки.