Начало

Пино наконец разрешили выходить из комнаты, где она просидела уже очень долгое время, как казалось ей самой, и гулять по круглым коридорам, освещенным мягким белым светом. Куда вели коридоры, Пино не знала, – они заканчивались друг в друге, а редкие двери, которые встречались ей, были закрыты все до единой. Пино дергала их за ручки или стучала в те, у которых ручек не было. Ни отклика, ни звука. Только дверь ее комнаты оставалась открытой. Пино возвращалась к себе и ждала. Однажды ей сказали, что за ней скоро придут. Счастью Пино не было предела. Она возбужденно прыгала вокруг врача, который вел ее уже на миллионную диагностику. Но на сей раз ей не было скучно. Из уст Пино вопросы сыпались нескончаемым потоком: "Кто они? Как их зовут? Какие они? Когда они придут?" Волновали ее и более серьезные вещи: – А я им точно понравлюсь? – спрашивала Пино, и диагност мог бы добавить: с замиранием сердца – если бы у нее было сердце. Теперь время для нее поменяло скорость и текло гораздо медленнее, чем раньше. Она подбегала к двери прежде, чем входящий открывал ее, но каждый раз это оказывался либо диагност, либо ее доктор. Доктор был молодым, добрым и часто улыбался. Для Пино он являл собой сосредоточение всех ее чаяний, да и вообще был просто замечательным человеком. Он всегда рассказывал ей что-то новое и интересное. Он же первым сказал, что скоро Пино поедет в свой новый дом. Произнося это, он выглядел очень задумчиво и еще сказал, что очень гордится ею. Пино восхитилась и спросила почему. – Потому что ты замечательная! – краткий ответ полностью удовлетворил ребенка. С того дня Пино гуляла по коридорам в постоянном чувстве ожидания, ей казалось, что вот-вот откроется какая-нибудь из дверей, или ее позовет дежурный техник: "Пино!", или она обернется, и за спиной окажутся они. Пару раз ей даже послышалось, что ее зовут, но на самом деле там никого не было, и Пино, поразмыслив, решила, что она выдает желаемое за действительное, а это почти обман, а обманывать нехорошо, и перестала оборачиваться, даже если ей казалось, что ее зовут. Однажды ее любимый доктор, заглянувший к ней по расписанию – он всегда спрашивал, как она себя чувствует, – сказал, что сегодня не будет ни осмотра, ни диагностики и что Пино может быть свободна до завтрашнего дня. – Что-то случилось? – вежливо и немножко опасливо спросила Пино. – Да! Кое-что грандиозное! – восторженно воскликнул доктор, а Пино почувствовала себя не очень уютно, но он наклонился к Пино, поправил ей челку и успокоил: – Тебя это не касается, у тебя все по-прежнему, так что не волнуйся. Веди себя хорошо, – добавил он и ушел, не сказав больше ни слова. Пино немало озадачили его слова, и она на всякий случай пошла за ним, пребывая в раздумьях, что бы могло означать такое необычное поведение и настроение доктора. Незаметно она вышла в другое отделение корпуса. "Наверное, он забыл закрыть дверь, – подумала Пино. – А я никогда ничего не забываю". Несколько секунд она поразмышляла, не стоит ли ей вернуться, но затем решила, что раз сегодня она свободна, то может погулять здесь. Пино прошла по недлинному проходу и вышла в еще одно помещение. Оно было похоже на ее коридоры, только здесь вдоль стен пролегали толстые связки проводов, и слышалось глухое, постоянное гудение. Коридор загибался под прямым углом и вел к балкону, застекленному от пола до потолка. Пино запрокинула голову, но верха не увидела, он терялся в темном полумраке, и гудение оттуда доносилось более явственно. Пино постучала по стеклу, потом уперлась в него руками и от нечего делать принялась разглядывать, что находится внизу. Внизу тоже проходил коридор, шире и ярче освещенный, чем тот, по которому она пришла сюда. В обоих его концах были раздвижные двери из непрозрачного стекла с кодовыми замками. Какое-то время ничего не происходило, Пино уже решила, что тратит свое время попусту, а потом там, внизу, в одну из дверей въехал длинный стеклянный цилиндр. Его сопровождали люди в белах халатах и масках, несколько авторейвов и несколько автоматических устройств. Пино знала, что это роботы. В цилиндре лежал кто-то очень большой и странного вида. Пино не могла разобрать, человек это или авторейв: люди были одинаковыми, а авторейвы —либо как она, либо как те внизу. Никогда прежде она не видела чего-то подобного. Незнакомец ее очень заинтересовал. Он лежал, не шевелясь, к нему были подключены провода, трубки, а на шею давил тяжелый металлический ошейник. Пино смотрела на него и удивлялась все больше и больше. У незнакомца в цилиндре была черная кожа и белые растрепанные волосы. Пино покосилась на свои лиловые пряди, потом вернулась к разглядыванию. Процессия двигалась не торопясь, а ее фотографическая память запечатлевала мелочи, которые были не видны на первый взгляд. Пино двигалась таким же медленным шагом, что и процессия внизу, и незаметно добралась до края стеклянного балкона; шествие с цилиндром остановилось, пока открывали дверь, набирая код. Существо под стеклом дернулось, будто ударенное электрическим разрядом, авторейвы засуетились, прикрывая собой людей, роботы наставили на цилиндр какие-то щелкающие штуки. А незнакомец открыл глаз, загоревшийся красным цветом, и посмотрел в упор на Пино. Пино еще крепче вжалась носом в стеклянную стену балкона, как будто прямо сейчас предстояло совершиться чему-то удивительному!.. Но существо под куполом закрыло глаз, обмякло и больше уже не шевелилось. Пино замерла, затаила дыхание, пораженная мгновением встречи с неведомым. Непосредственность тайны, оказавшейся с ней лицом к лицу, повергла Пино в водоворот эмоций, прежде не испытываемых ею. Своеобразной интуицией, присущей сложным авторейвам, Пино чувствовала, что должна разобраться в нахлынувших чувствах. Но не успела более пристально вглядеться в себя. Кто-то подошел и присел на корточки рядом с Пино. Она с неохотой оторвалась от разглядывания диковинного существа и посмотрела на подошедшего. Это оказался ее доктор, и он тоже смотрел вниз, как увозят незнакомца в открывшуюся дверь. – Дедал, – позвала его шепотом Пино, – кто это? – Это Монада, – так же шепотом ответил Дедал, не отрывая взгляда от уезжающего цилиндра. – И она прекрасна. Правда, Пино? Девочка не ответила. Дверь за процессией закрылась, и Дедал наконец посмотрел на Пино. У него было странное выражение лица и глаз. Пино, во всяком случае, не помнила его таким никогда. Но потом он улыбнулся привычной доброй улыбкой: – Возвращайся к себе. Завтра за тобой придут. Завтра. Пино тотчас вернулась в свое добродушное состояние, взвизгнула, подпрыгнула и крепко-крепко обняла Дедала. – Я тебя никогда не забуду! – торжественно объявила Пино своему врачу, и тот от души рассмеялся. – И я буду скучать, – заверила она его. – Пойдем, Пино, – Дедал взял девочку за руку и повел в ее комнату. – У меня сегодня много работы, но я к тебе еще обязательно зайду. На следующий день Дедал лично повел Пино к кабинету, где их ожидали. Еще на подходе Пино узнала голос одного из диагностов, проводившего с ней многочисленные проверки: – Ваши требования соблюдены, в нее заложена максимально возможная свобода развития и самообучения. – Например? – поинтересовался строгий мужской голос. Пино, заслышав его, сбавила шаг, взглянула снизу вверх на Дедала и пошла на цыпочках. – Например, способность к изучению музыки. Сейчас Пино не умеет играть ни на каком-либо музыкальном инструменте. Вы можете обучить ее этому. Либо пению. – Живописи? – снова поинтересовался тот же голос. Пино и Дедал остановились около кабинета, не заходя внутрь. – В нее заложены все творческие понятия и основы. Вы можете воспитывать Пино в любом направлении – как художника, музыканта, литератора или кого вам заблагорассудится. В кабинете послышался глубокий, явно женский, вздох, и Пино снова посмотрела на Дедала. Тот ободряюще улыбнулся и сжал ее ладошку. Он наклонился к Пино и сказал шепотом, чтобы их не услышали люди в кабинете: – Это твои родители, Пино. Будь умницей. Дедал потрепал девочку по макушке и повел ее знакомиться с семьей.