Конец - всегда начало

Рано просыпаться приходилось часто, и это утро было не исключением. Ночь прошла спокойно, хотя из-за непривычки я иногда просыпался. Так что сейчас я проснулся с какой-то легкостью. Мой взгляд застыл на спальном мешке, а перед глазами прокручивались картины сна, увиденного ночью. Это было очень странно. Я стоял на сцене, полностью поросшей травой, металлический каркас оплетала лоза, а остальное было покрыто ржавчиной. Сама сцена находилась на какой-то дикой местности, вокруг зеленела трава, росли высокие деревья, что-то напоминавшее джунгли. Я же не испытывал, ни страха, ни смятения, но и не равнодушия. Я осмотрел место, где должны были находиться фанаты. Вместо них росли кактусы, сорняки, какие-то заросли самых безобразных и пугающих форм. С камнем на сердце я обернулся к самой сцене, и нос к носу столкнулся с Тилем. От неожиданности я отступил на шаг, и смог целиком разглядеть его. Меня поразило, что Тилль был из камня, словно статуя. Он стоял прямо, плечи разведены в стороны, руки за спиной, ноги вместе. Его лицо сохраняло спокойствие, как и в жизни, но глаза, они будто смотрели прямо мне в душу. Они точно выражали какие-то эмоции, которые сложно было понять. Я подошел к Паулю, который стоял в такой же позе, и с таким же выражением лица, затем поднялся к Оли, Шнаю и Флаке. Они все находились в одинаковом положении. Я не знал, что делать. Словно завороженный ходил по сцене, все разглядывал. Всюду валялись гитары, барабанные палочки, разорванные флаги с нашим логотипом, разбитые статуэтки премий, и другие значащие вещи. И вот я подхожу к своему месту. Оно было пустым, от чего я тоже удивился. Страх или радость охватили меня – сложно было понять. Как будто через вату я услышал голос, прошептавший: «Выбирай». Дальше уже ничего не помню, кроме каких-то отрывков. Будто всю кинопленку сна разрезали на фрагменты. Я протер глаза, пытаясь прогнать наваждение. Чтобы окончательно проснуться, я выбрался из палатки на свежий воздух. Утренняя, свежая прохлада окатила мое тело. Кроссовки сразу промокли в траве, с которой еще не испарилась роса. Да и само солнце еще толком не взошло. Я сладко подтянулся, ну тут же содрогнулся от легкого дуновения ветра. Чтобы разогреться я поприседал, попрыгал, слегка похлопал мышцы. Видно, движение за палаткой разбудило Ибби. Её лохматая, рыжая шевелюра выглянула из уютного укрытия. - О, вот и первый лучик выглянул, - улыбнулся я. - Что-о-о? – глаза сразу распахнулись от удивления. Я и сам понял, что сморозил глупость. - Да просто это очень гармонично прозвучало, - отмахнулся я. - А-а-а… Не пугай так больше, - Ибби уже полностью выбралась из палатки. Я только фыркнул на это. - Зато сейчас действительно будут первые лучи появляться, - я взглядом указал на розовеющие горы. - О-о-ой! Круто-круто-круто-круто! Хейно, пошли туда, где лучше видно! – Ибби потянула меня на невысокие холмы. Так и начался наш день: мы наблюдали живописный восход, одновременно с этим совершив небольшую прогулку, и затем пожарили завтрак на костре. В планах было убрать палатку и оправиться в деревню. Но это потом, сейчас мы никуда не торопились. Под деревом у костра хорошо сиделось. *** P.O.V. Пауль В Берлине уже пятый день льет, как из ведра. За окном над городом нависли тяжелые тучи, деревья прогибаются под яростью ветра, иногда и гром рокочет. Казалось, даже сама природа, стихия отказывается верить в случившееся. После произошедшего я не узнаю себя. Настолько потерянным я никогда еще не был. Просыпаюсь, и не понимаю зачем, а ночью не могу заснуть, или что-то необъяснимое будит меня. И дело было не только в смерти Рихарда. Рамштайн больше не существует. Я думал, этого никогда не произойдет. Все, что было раньше, оставалось там, в студии, на сцене, на дисках. Перед глазами всплывают разные картины, воспоминания. В отпуске мы любили выбираться на природу, брали с собой гитары, и играли, любуясь видами и забывая обо всем. Сейчас это кажется сном. Все эти моменты канули в лето. Нет этого человека, который больше чем за 20 лет стал частью семьи, который занял важное место в моей жизни, которому я стольким обязан. Сложно, очень сложно смириться с этим. Я больше не чувствую ни вдохновения, ни желания что-то творить, даже ссориться не с кем, и получать не от кого. Я судорожно вздохнул, стараясь проглотить неприятный комок в горле. За эти дни я закрылся в себе, почти ни с кем не говорил, кроме как со своим сыном. Как только Эмиль узнал о случившемся, тут же приехал ко мне, и до сих пор живет у меня. Он поддерживал меня, иногда старался отвлечь, за что я ему очень благодарен. Впервые я почувствовал себя старым. Именно стариком. Однажды утром, стоя перед зеркалом в ванной, я разглядывал себя, свое лицо, шею. На лбу, вокруг глаз и на щеках стали более заметны морщины, седых волос все больше. Работая в студии, разъезжая по концертам, я даже не замечал всего этого. Сейчас же это все глаза режет. Из группы я еще ни с кем не виделся после похорон. Понимаю их. От мыслей меня оторвал сын, заглянувший в комнату. Он нашел меня лежащим на кровати, и смотрящим в потолок. - Пап, сходи в магазин за продуктами, - попросил Эмиль, - заодно выйдешь, проветришься. Я помассировал висок и вздохнул. Ничего не сказав(на это не было сил), накинул куртку, схватил кошелек, и покинул квартиру. На улице не было так страшно, как казалось, глядя в окно. Я постоял некоторое время в растерянности, осматривая город. Все куда-то торопятся, как муравьи, толкаются, даже не смотрят друг на друга. Ноги несли меня точно не в магазин. Мне просто нужно было походить. Я бродил по паркам, скверам, лабиринту мыслей, в котором окончательно забрел в тупик. Все те же вопросы, от которых некуда деться, и никаких ответов. Чтобы не заставлять сына переживать, я зашел в попавшийся магазин. Захватив корзинку, я уже бродил между стеллажами со всякими сладостями, которые я так люблю, фруктами, овощами, мясными изделиями. После каждого отдела моя корзина становилась все тяжелей. Набрав больше сосисок, я уже хотел отправиться на кассу, как меня окликнули: - Пауль? – я обернулся, и увидел Шнайдера – Привет. Глаза друга бегали, как у виновника. Видно, он не ожидал встретиться. Его лицо выражало беспокойствие, он даже похудел, так как одежда на нем висела, как мешок. - Привет, - тихо ответил я. - Как ты? Столько не виделись… - Даже не знаю, - я развел руками. - Пройтись не хочешь? - Да, давай. На кассе мы расплатились за продукты, и вышли на улицу. Сначала шли молча, пока не остановились под навесом какого-то кафе. Бывало, мы могли не видеться и больше времени, но сейчас будто целая вечность пролетела. Я не знал с чего начать. Я испытывал страх: вдруг мы отдалились за это время, больше никто друг другу, и группа – единственное, что нас сплачивало? - Я не могу так… Не знаю, куда себя деть, - тихо, вздыхая, произнес барабанщик, смотря в землю. О, как же я его понимал! Он будто одной фразой описал все душевное состояние. - Я знаю. Понимаю, что это. Нет желания чем-то заняться, как-то отвлечься, постоянно посещают какие-то навязчивые мысли, - все время, пока я перечислял, Шнайдер подтверждающее кивал головой. - Хуже смерти, честно сказать. Я с легким испугом взглянул на Кристофа. Он не поднимал взгляда, смотрел на землю так, будто изучал её. - Шнай, подумай о сыне, жене. Ты должен быть с ними. – я вглядывался в хмурое лицо друга. Мысли о собственной смерти меня не посещали, я люблю жизнь. Да и Шнайдер тоже, я уверен. Это слабость, и со временем все пройдет. Возможно, ему хуже, чем мне. А когда другим хуже, невольно забываешь о своих проблемах, и пытаешься помочь, и не важно, что у вас одно горе. Словно очнувшись, он закивал головой, начал тяжело дышать, будто сдерживался. - Я знаю, да, ты прав. – успокаиваясь, прошептал он. Я не выдержал и крепко обнял его. У самого слезы наворачивались. Таким образом, мы стояли минут пять. - Слушай, что там от следователей известно? – в конце концов, я попытался немного сменить тему разговора. Шнайдер пожал плечами. - Ну, знаю, что вычислили место, откуда стреляли, но самого убийцу не нашли. Потом, на следующий день отправились к нему домой, перерыли все, но тоже ничего не нашли. То есть, все на своих местах. - Дело закроют? - Возможно, раз ничего нет. Они не знают с чего начать, вот и все. - А с кем-то еще виделся? - Да, с Оли и Флаке пересекался. - А Тилль? Как он, не знаешь? - Вроде он не в Берлине. Кажется, в Лейпциг отправился. Ты знаешь его, если что-то не так, то сразу стремится остаться один. - Вот как… - я вздохнул. Дождь постепенно утихал. Было слышно, как он капает по листьям деревьев, асфальту. Город постепенно погружался в сумерки. Предвещанием хорошей погоды стало солнце, слегка выглянувшее из-за туч. Оно мягким светом освещало деревья и постройки. - Что будешь делать? – спросил Шнайдер. - Я? Не знаю. Нужно смириться, и как следует подумать над всем. То, что мы сейчас отгоняем эти мысли, они становятся только навязчивей, а от этого не легче. Конечно, ни у кого из нас не получится так просто забыть обо всем, вернуться к прежней жизни. В конце концов, Он сейчас в лучшем мире, нам же нужно отпустить его - выговорил я на одном дыхании. - Возможно, так и есть. Из кармана барабанщика донеслись глухие звуки вибрации. Он достал телефон, и ответил на звонок: - Да, родная… - может, мне показалось, может, нет, но его лицо посветлело, промелькнула едва заметная улыбка, - «Все в порядке? Ты просто давно вышел, я подумала, все ли нормально, вот и решила позвонить». Все хорошо, просто задержался, встретил Пауля. «Ой, и как он?». Такой же, как и я, понимаешь. «Ну хорошо, дома уже поговорим, я жду тебя, не задерживайся, прошу». Хорошо, прости, я скоро буду, - Шнайдер выключил телефон. - Уже ищут, - усмехнулся я. - Сам понимаешь… - Конечно, все хорошо. - Рад был встретить тебя, стало даже легче как-то, - друг подошел и обнял меня. Я на мгновение уткнулся ему в плечо, понимая, что мы все те же друзья, все так же доверяем друг другу, и что мы все так же близки. - Я тоже, - отпрянув, стараясь не смотреть на него, добавил я. - До встречи. - До встречи. Послышались удаляющиеся шаги, затем вновь тишина. В голове прокрутилась наша встреча, разговор. Состоится ли она вновь? Может, каждый из нас теперь будет жить своей жизнью. Я отбросил эти мысли, и поспешил домой. Хотелось завернуться в одеяло и заснуть, а проснувшись, понять, что прошли все эти пасмурные дни и моменты. В квартире меня встретил сын. - Чего так задержался? – поинтересовался он, вынимая из рук пакеты с продуктами. - Одногруппника, так сказать, встретил. Случайно Шная в магазине увидел, вот и разговорились, - я рассказал Эмилю о встрече и разговоре. Некоторое время он молчал, размышляя над информацией, а потом спросил с какой-то надеждой в голосе: - Но ведь ты, правда, постараешься отпустить его, и зажить прежней жизнью? - Да, все пройдет, я попробую. Я действительно попробую поверить в эти слова, попробую смириться. Так не будет вечно, мне просто нужен покой. Под пристальным взглядом сына я покинул кухню и направился в ванную. Понежившись под теплой водой, я накинул халат и направился в спальню. Ложиться спать хоть и было рано(где-то девять часов), я все равно расстелил постель и зарылся под одеяло, хорошенько нахлобучив подушку. Вот и прошел еще один бесполезный день, который наступит и завтра, и послезавтра… P.O.V. Рихард В деревне Кагбени мы задержались на три дня. Первое время просто осваивались, бродили по улицам, посещали достопримечательности, которые тут, к моему удивлению, были. На следующие дни были запланированы вылазки на окрестные вершины. С холмов открывался потрясающий вид на Верхний Мустанг, перевал Торунг Ла, который нам предстояло пересечь, все те же снежные пики Нилгири, и ущелье Кали Гандаки. Мы спускались к реке Гандак, гуляли вдоль неё, наслаждаясь необычайной тишиной и спокойствием. - Слушай, Хейно, а дальше мы куда махнем? – однажды спросила Ибби во время прогулки у реки. Она села на камень, и все так же непринужденно оглядывала местность. - Ну, а ты куда хочешь? – задал я встречный вопрос. - Ого, мне дали право выбора? – наигранно изумилась девушка. - Нет, всего лишь решил потешить тебя надеждой. - Тогда незачем спрашивать, - выражение лица тут же сменилось. - Ты первая спросила. Атмосфера медленно накалялась. Я ждал, что Ибби потеряет контроль, начнет опять набрасываться с вопросами, но она глубоко вздохнула, и к моему разочарованию ответила: - Что ж, тогда доверюсь тебе, и последую за тобой, куда бы ты ни отправился. А куда я хотел отправиться, я сам не знал. В моем рюкзаке лежала сложенная карта мира, и каждый вечер я открывал её и планировал маршрут. В последние дни этого просто не удавалось. Уже в отеле, пока Ибби не было в комнате, я вновь развернул карту и посмотрел на восточные страны. В вариантах были Вьетнам, Китай, Индонезия, Сингапур и Япония. А еще в мыслях были другие и другие страны… Я старался учесть общий бюджет и затраты. В конце концов, свой выбор я остановил пока что только на Вьетнаме и Японии. Я не могу выбрать что-то одно из этих стран. Каждая по-своему манила меня. О принятом решении я умалчивал. На следующий день, мы покинули Кгбени и отправились дальше, к перевалу Торонг Ла, через священную деревню Муктинат. Чтобы добраться до неё, вышли мы рано, потому что идти пришлось примерно 5 часов. Это было достаточно тяжело, потому что пришлось подниматься, мы были совсем не подготовленными, еще и ветер постоянно дул. Весь Муктинат вытянулся вдоль одной улицы, начиная от входных ворот, и заканчивая ступенями к местному храму. Изрядно вымотавшись, мы сразу заселились в какой-то хостел, и заснули до конца вечера. Осматривать что-то в деревне просто не было сил, да и они начинали казаться какими-то однотипными. Утром, прямо тут, в деревне я купил солнцезащитные очки как дополнение к нашему снаряжению. В пути они нам очень пригодились. Покинув деревню, буквально сразу за одним из храмов мы оказались на единственной тропе к перевалу. И вновь она вела вверх. Особенно после отметки в 5000 метров было очень непросто. Я просил остановиться Ибби буквально каждые 50 метров. Я чувствовал, как учащается сердцебиение, голова жутко болела, губы Ибби посинели. Дорога казалась бесконечной, пока среди белых снегов я не увидел домик с разноцветными флажками и нескольких человек рядом. Нас провели внутрь, разлили горячего чаю и позволили отдохнуть. Подъем занял у нас 5-6 часов. Задерживаться тут не хотелось. Перед уходом по просьбе Ибби нас сфотографировали возле домика, и мы начали спуск обратно в деревню, откуда потом отправились в яблочную столицу Непала – деревню Марфа. Я представлял эти каменные улочки, уютные отельчики, магазинчики с сувенирами. В деревне мы оказались к полднику. Все было так, как и представлялось. Как по инструкции мы сначала отправились в отель, а потом отправились бродить по окрестностям. Но после утомительного подъема и спуска, на это не оставалось сил, так что мы отложили это на завтра. По местным традициям нас угостили яблочным вином и накормили прекрасным ужином. В комнате каждый занимался своим делом. Ибби вклеивала фотографии в альбом, украшая открытками и ленточками, купленными со временем. Я смотрел в окно, наблюдал за жизнью местных, такой беззаботной и размеренной, что завидно становится. Живешь себе в горах, и даже не подозреваешь, что где-то за их пределами люди воюют и совершают открытия. - Красиво получается, - нависнув над Ибби, и рассмотрев оформленную страницу, подметил я. Она, неожиданно для меня, захлопнула альбом и отложила его. - Спасибо, но больше не смотри. Интереснее всего будет, когда я закончу, так что наберись терпения. Для меня это не составляло труда, а вот фотографироваться иногда не хотелось. Но я и этому не предавал значения. Полюбовавшись закатом, я расстелил постель и лег спать.