Сладкая вата с привкусом красного перца

Она не забудет дня, когда они впервые увиделись, а в сердце екнула филия. И больше не будет прежнего. Острое лезвие на всегда рассекло жизнь на до и после. И вернуться назад – невозможно… Солнце слепило глаза, а ветер бегал по улочкам, завывая в подворотнях. Над окнами последних этажей еще стоял утренний туман. Редкие капли то и дело скатывались по крышам и фасадам домов, отбивая какой-то свой ритм, неведомый никому и слышимый лишь тонким ухом музыканта. Дворовые коты вылезали из своих картонных укрытий, принюхиваясь к запаху дождя и свежескошенной травы. Боязко переступая с лапки на лапку, они подбирались к дороге, всматриваясь в небо отраженное лучами солнца в лужах. Она неслась сломя голову, огибая фонарные столбы и крутые повороты. Неслась на встречу любви. Тому единственному человеку, который поддерживал ее во всех начинаниях, начиная с малых лет. Ей было десять, а ему тринадцать. Тогда она впервые взяла в руки гитару, а он уже мастерски владел этим инструментом. Он терпеливо слушал скрипящие мелодии вылетающие из под тоненьких пальчиков маленькой, но усидчивой девочки. Спустя год они уже могли вместе играть. А спустя два – дали концерт в школьных стенах вместе с группой, в которой он играл. Она выбежала на мостовую. Туман словно растворился, как облако молока в чашке с чаем, и на улице вновь стало ясно. Из-за плотных облаков украдкой пробирались солнечные лучи. Отскакивая от луж в щелях каменной клади, они резвились в небе между редкими каплями, осыпающимися росой с неба. Она вспомнила, как впервые лопнула струна. Как больно ударило по руке колкое железо. Оно проделало глубокий порез в, тогда еще мягкой, не мозолистой подушечке пальца. На нем до сих пор есть шрам. Рука сжалась в кулак, так, что ногти начали резать бледную кожу. Вздрогнув от легкой боли она разжала ладонь и взглянула на указательный палец. «Он всегда будет напоминать мне о нем…» * * * До аэропорта осталось всего ни чего. Но ей казалось, что нужно еще целую вечность бежать по кривым камням, расплескивая грязную воду. Дождь почти иссяк и лишь мелкие редкие капли падаль с неба, тихо разбиваясь о водную гладь спокойной Галиос Пойнт Матильды*. Она не помня себя заскочила первую попавшуюся пролетку, отсчитывая сколько еще ей терпеть до встречи с тем единственным. Таксист рассуждал о чем-то своем насущном, иногда смотря в зеркало заднего вида, интересуясь, как влияют на пассажирку его весьма курьезные и пикантные истории. Шейл кивала головой, произнося не членоразборные звуки, в те моменты, когда бородатый дяденька замолкал, в ожидании ее реакции. Истории про потерянные панталоны (кто-то вообще сейчас носит панталоны) и зацветшие сосиски ее совершенно не волновали. Она ехала, предвкушая первую за долгие четыре года встречу, крепкие объятия способные выдавить все органы наружу не очень то лестным образом. Наконец она тут. Лондон Сити Аэропорт** открыл пред ней свои двухметровые стеклянные двери, впуская любоваться всеми достижениями англичан в современных технологиях. Еще пол часа в зале ожидания и она увидит его. Почувствует запах сбежавшего из Англии в Америку, но вернувшегося на родину, говнюка. И обнимет так сильно, как только сможет, если ее не задавят первой. Сев в одно из кресел в зале ожидания, она всматривалась в огромное окно, растянувшееся на всю стену. Глубокое голубое небо поглощало разум не хуже гипноза. Особенно, если перед этим ты спал, в лучшем случае, два часа, но это того стоит. Шейл уснула крепким сном, сжимая правую руку в крепкий кулак, чувствуя шершавый шрам на пальце. Она так его любит. Любит и не может забыть. Забыть того дня, когда они остались одни… только он и она, но если бы не… Она нервно подрагивала во сне. Неприятные воспоминания будили внутри давно усопшие чувства. Они вырывались наружу неровным дерганым сопением, превращаясь в стон и тихий крик. Громкий звук, похожий на падение железной бочки с третьего этажа, и ощущение сильной боли на щеке разбудили ее. Она резко распахнула глаза и развернулась в сторону стеклянной перегородки между ней и небом. Ее больше не было. Стекло разлетелось мелкими осколками по залу. Один из них задел щеку Шел и теперь из нее тонкой струйкой текла кровь. В небе полыхал алый цветок, растворяясь в воздухе и превращаясь в серые клубы дыма. Комок белого метала летел на землю откидывая детали двигателя и крылья, заставляя их лететь отдельно. Она долго не могла понять, что произошло. Всматриваясь в грязное от дыма небо, Шел медленно осознавала произошедшее. Осознавала, но не верила. Не могла поверить. Зрачки сузились, заставляя глаза болеть, а руки вжались в кресло разрывая ткань, обтягивающую сиденье. Из горла вырвался крик. Он раздирал стенки трахеи. Выбрасывался наружу децибелами. И казалось, осколки лопнут и разлетятся стеклянной крошкой по полу. Она вскочила и в нервном смятении подбежала с раме, в которой некогда покоилось стекло. Будто опираясь кулаками в окно, которого нет, она стояла на осколках и смотрела, как груда метала, некогда бывшая самолетом рейса 911***, падает на посадочную полосу, как воздух разлетается волной, ударяется об стену аэропорта. Она упала. Спасатели, подгоняющие ожидающих к выходу, подхватили ее под руки, оттаскивая подальше от дырки в стене, некогда бывшей окном. Извиваясь в руках вызволителей, Шел кричала, заливаясь солеными слезами. Словно крики могут помочь. * * * Вплоть до выхода из зала ожидания мужчины в красных жилетах тащили Шейл на руках. К выходу из аэропорта эмоции несколько приутихли, и Шел смогла выйти сама. Медработники, прибывшие не скорой, помогли ей забраться в машину и обработали рану на щеке. Шейл дали выпить валерьянки, но лучше б дали водки. Из глаз все еще текли слезы. Она сидела на ступени скорой и молча кричала в себе. Лошадиная доза валерьянки не давала сделать это во весь голос. Игнорируя окружающую суматоху, ее усадили в такси, со словами о том, что ей стоит успокоиться, и отправили домой. Она сидела на заднем сидении желтого авто, смотря в полузатенённое окно на то, как везут обгорелые тела. Смотрела, не пытаясь найти среди них того одного. Она лишь хотела видеть. Хотела и видела. Среди мертвых тел, несколько минут назад живущих здесь и сейчас и мечтавших о будущем, она заметила силуэт с рыжим, как солнечный закат, волосом. Огненные кучерявые локоны, спадали до плечей и так напоминали ей брата. Шел до последнего не могла поверить, в то, что он среди тех бездыханных угольков. Она хотела видеть его живым. И увидела его в ней. Живя новыми надеждами, она выскочила из такси, игнорируя возгласы медсестер за спиной, и подбежала к тому огоньку, что пробудил в ней новую жизнь. Схватив ее за плече, Шел смотрела прямо в глубокие голубые глаза, переполненные страхом. Безумный взгляд пронизывал ее насквозь. Она видела перед собой брата. Живого и невредимого. Она смотрела, но не на него. Она хотела и видела. Видела то, что хотела. Видела это в ней. Медсестры оттащили Шел от одной из немногих выживших и усадили обратно в такси. Водитель подал сигнал и уехал сквозь толпу. А Шел, сидя на заднем сидении, смотрела в окно в поисках ответов, на вопросы, на которые ответа не существовало.